Страница 9 из 12
Холмогоров. Но, Мария…
Маша. Затем вы сказали, что мы договорились. О чем?
Холмогоров. Я был в замешательстве…
Маша (отнимает руку и отходит). Ну что ж. Я так и думала. Мы не должны больше встречаться. Хорошо. Я переживу. Хотя и с трудом.
Холмогоров (сбит с толку). Я… не пойму… Что произошло? Мария?
Маша (высокомерно). Ваши родители оскорбили меня. Они угрожали вышвырнуть меня из этой квартиры. Больше того, ваш отец сказал, что не даст мне поступить в институт. И знаете, почему?
Холмогоров. Почему?
Маша. Потому что я хочу вас на себе женить.
Холмогоров. Будьте к ним снисходительны! Они не понимают.
Маша. А ведь я, кажется, не давала поводов для таких подозрений.
Холмогоров (морщится). Они несовременные люди…
Маша. Вы можете себе представить, что ваша мать упорно называет меня на «ты»?
Холмогоров. Как мне неприятно…
Маша. Я понимаю.
Холмогоров. Я поговорю с ними.
Маша. Я подожду.
Холмогоров. Пойду, и все объяснится… (Не уходит.) Мария!
Маша. Что?
Холмогоров. Вы представляете, что у меня сейчас здесь? (Кладет руку на сердце.)
Маша (пауза). Понимаю.
Холмогоров. Здесь целый узел… Все больно. Я знаю вас всего шестнадцать часов, а мне кажется, что мы знакомы давно, так давно!.. Хотите, мы пойдем сегодня к моим друзьям? Один из них написал роман о дзэнбуддизме и сжег его. В его глазах… нет, их надо видеть! Он познал себя до самых глубин и снова вернулся. Вам нужно узнать этот город не только как памятник архитектуры, а и как город, наполненный биением мысли!..
Входит Николай Иванович.
Маша. Я согласна, Сережа. Когда мы пойдем?
Холмогоров. Мне… надо позвонить.
Маша. Позвоните.
Николай Иванович (веско). Сережа, мама ждет.
Холмогоров. Что случилось? Я… занят.
Николай Иванович. Когда ты был малышом, ты допускал иногда необдуманные поступки. Но ты знаешь, что человек, даже очень высокий, иногда становится малышом.
Маша. Простите меня, Николай Иванович, за то, что я вмешиваюсь…
Николай Иванович. Из-за нее (не глядя, показывает пальцем) твоя мама, будучи абсолютно здоровой, принимает сейчас нитроглицерин…
Входит Колотилина с повязкой на лбу.
Колотилина (трагически). Я говорила, что будет именно так, Николай Иванович! Она его охмурила!
Холмогоров. Ну, мама, что за выражения…
Колотилина. С ней (показывает пальцем на Машу) я буду говорить на ее языке!
Маша садится на табурет, закрывает лицо руками.
Колотилина. Она и здесь притворяется! Неужели ты ничего не видишь? Где твои глаза?
Холмогоров (морщится). Перестаньте… У нас хорошие, человеческие отношения…
Колотилина. Пусть отымет руки! Да! Пусть отымет! Если там есть хоть одна слеза, я… я съем свой язык!!!
Маша открывает лицо. Оно в слезах.
Маша (тихо). Не надо… ничего есть…
Холмогоров. Это жестоко, мама! (Ходит по кухне.) Мне неприятно здесь быть! Мне нехорошо! Мне давно не было так неприятно!
Николай Иванович. У меня в школе и не такое бывало. Э-э! Женские слезы как вода. Немножко потерла глазки и вот тебе, здравствуйте…
Маша. Я не буду больше… тереть глазки… (встает). Я очень ошиблась в вас, Сережа…
Колотилина. Ошиблась, ошиблась! Конечно, ошиблась! Он не такой простофиля, чтобы бросаться на каждую!
Холмогоров (угрожающе). Ты можешь помолчать?
Колотилина (садится). Николай Иванович, он сказал мне «ты»…
Холмогоров. Вы мне надоели все! Черт бы вас побрал!!
Уходит в свою комнату. Хлопает дверью.
Пауза.
Маша. А в нем что-то есть…
Колотилина (срывая повязку). Что? Получила?
Маша. Ничья.
Николай Иванович. Я много лет преподаю историю, но никогда! никогда еще не встречал девушку более безнравственную, чем вы!
Маша. Что ж, поговорим о нравственности. Только без оскорблений, пожалуйста. Я не привыкла к этому тону, в котором вы выдерживаете все наше недолгое знакомство… Итак, в чем я провинилась?
Колотилина. Влезла в чужую семью и еще спрашивает!
Маша. Хорошо. Тогда конкретно. Почему вы, Зинаида Зинаидовна, упорно называете меня на «ты»? Ведь мы пока не родственники.
Колотилина. Пока! Да никогда…
Маша. Так почему же?
Колотилина (задыхаясь). Потому что… потому что…
Маша. Не надо оскорблений!
Колотилина. Потому что ты мерзавка!
Маша. Вот как. А вы что скажете, Николай Иванович?
Николай Иванович. Я… присоединяюсь к мнению жены!
Маша. Да… Не дай бог попасть к вам в лапы. (Задумчиво.) Очевидно, чем меньше культурный слой, тем большее место занимает атавистическая подкорка. Чистый материализм.
Колотилина. Выучилась!
Маша. Интересно, если бы мы оказались одни, и можно было бы не бояться ответственности, вы что, убили бы меня?
Колотилина. Да я…!
Николай Иванович. Зина! Не распускайся! Иди домой!
Колотилина уходит.
Маша. Я должна вас предупредить, Николай Иванович, что моя тетя – человек старый и безропотный. И если вы, ваша семья, будете обижать ее, то я найду возможность затеять такую свару! Хотя со вчерашнего дня я немного поумнела.
Николай Иванович. Умнеть, девушка, надо было раньше! (Ходит по кухне.)
И так… чересчур распускаете языки! Ни стыда, ни совести не осталось! У вас ничего святого нет! Доиграетесь! С огнем играете!
Маша. Просто чувствую, как я умнею…
Николай Иванович. Поздно будет смеяться!
Маша. Я не смеюсь.
Николай Иванович. Взяли моду – смеяться над старшими!
Маша. Вам никогда не было грустно, Николай Иванович?
Николай Иванович. Вы мне бросьте!
Маша. Да, видимо, в этом все дело.
Николай Иванович. В чем?
Маша. В том, что одним бывает грустно, а другим нет.
Николай Иванович. Изолгались все!
Маша. Вы можете меня выслушать, Николай Иванович? Прошу вас!
Николай Иванович (останавливается). Что еще?
Маша. Я сейчас встану перед вами на колени и совершенно искренне попрошу прощения за то, что сделала.
Николай Иванович (подозрительно). Это еще что?
Маша опускается перед ним на колени.
Маша. Простите меня, Николай Иванович, за мою глупую и никому не нужную шутку.
Николай Иванович. Какую еще шутку?
Маша. За то, что я посмела шутить с вами…
Николай Иванович. Это издевательство, а не шутка!
Маша. Простите меня за издевательство.
Николай Иванович (пауза). Ладно… Да вставайте вы!
Маша встает.
Николай Иванович (подозрительно). Что это с вами?
Маша (пауза). Не знаю. Хочется плакать из-за несовершенства людской породы.