Страница 15 из 48
Вот Лена, река, – по сути дела, дорога… И, может быть, именно в этом и состоит ее главное предназначение. Она соединила людей, племена, народы, она указала пути на восток, к Великому океану, она безропотно несла на себе корабли, плоты, лодки, знаменитые ленские карбаза – плоскодонные, широкие, тупоносые баржи. Сработанные местными жителями только с помощью топора и без единого гвоздя, они выдерживали штормы и пороги преодолевали отважно. Александр Васильевич вспомнил, как еще в кадетском корпусе на лекции по истории отечественного судостроения он слышал рассказ о своеобразных «кораблях». А сегодня он уже точно знал, что именно на этих судах-посудинах из целых деревьев начиналось более трехсот лет назад плавание русских пионеров-первооткрывателей вниз по Лене к далекому Якутску, заполярному Жиганску и еще дальше, к овеянному страшными легендами скалистому острову по имени Столб, который и сегодня одиноко стоит в дельте Лены… Он возвышается прямо из реки, безжизненный и угрюмый, и, увидев его тогда, Колчак понял, что этому острову явно не хватает дружеской поддержки его собратьев, но все они были далеко, далеко…
И порою то ли в полудреме, то ли в убаюкивающем однообразии движения Колчаку начинало казаться, что судьба специально подарила ему эту поездку вверх по замерзшей Лене. А подарив, еще и превратила эту поездку в настоящее путешествие навстречу далекому прошлому, в седую старину землепроходцев XVII века.
Миновали Киренск. Стоит он на высоком острове, со всех сторон омываемом водами Лены и ее притока р. Киренга. В старину тунгусы называли остров Орлиным Гнездом. Именно здесь в 1658 г., вернувшись из Амурского похода, поселился Ерофей Хабаров, первым в Ленском крае начавший выращивать хлеб.
А вот и Усть-Кут, первое русское поселение на великой реке. Построил деревянный острог в устье р. Куть, притоке Лены, еще в 1628 г. енисейский казачий десятник Василий Бугор, добравшийся до Ленского водораздела через Ангару и Илим.
Наконец, Качуг.[23] Здесь впервые Лена встречает на своем пути скалы и в поисках выхода делает крутой поворот…
Безусловно, молодой лейтенант мог не знать точных дат и истинных имен первооткрывателей ленских земель и сокровищ, а после посещения музея в Якутске мог потом просто и забыть их, но хорошо знал, что уже в XVII в. отважные землепроходцы доносили в Москву: «И та де велика река Лена угодна и пространна». Течет она от Байкальских гор до Студеного океана через горы, леса и тундры, где живут неведомые племена и народности. А леса те богаты ценным пушным зверем, в горах скрыто много тайных сокровищ, а суровые берега Студеного океана хранят в своих ледяных толщах массу дорогого «рыбьего зуба» (клыки моржа) и мамонтового бивня.
А к востоку от Лены простирались новые, еще более обширные земли…
И Колчак хорошо понимал, что открытие великой сибирской реки Лены, а затем и освоение обширного Ленского края явилось одним из важнейших этапов продвижения русских вглубь Сибири.
А еще он начинал ощущать в себе какие-то неожиданно возникающие, но удивительные чувства. То ли любовь к этому суровому, но такому красивому и богатому краю; то ли гордость за смелость, отвагу тех далеких «героев» – промышленных людей да казачьих сынов боярских; то ли личную прикосновенность в великом деле «прирастания земли Российской». И уже тогда все эти чувства давали очередной толчок той большой любви к России, которую он пронес через всю свою жизнь…
А почтовые тройки, покинув Якутскую область, уж мчались по территории Иркутской губернии. Здесь и протяженность тракта была вдвое больше, чем по Якутской области (1772 версты), и количество почтовых станций доходило до 80 (35 в Якутии), и интенсивность движения намного превышала якутскую.
Молодые путники наблюдали, как то и дело сначала где-то вдалеке чуть слышно раздается звон колокольчика, потом все ближе, ближе и, наконец, из-за поворота или из-за сугроба появляется змейка обоза. Фыркают лошади, покрытые инеем; возница, сидя впереди, в тулупе, подпоясанный кушаком, хлопает бичом, понукая лошадей; скрипят полозья, покачиваются привязанные мешки, бочки, ящики, тюки, корзины… Это к открытию навигации на Лене, к прибытию первых пароходов и барж спешат с Ангары, Московского тракта, а чаще всего прямо из Иркутска обозы, груженные мукой, сахаром, крупами, спиртом в бочках.
Река Лена не имела непосредственной связи с железной дорогой, поэтому грузы завозили на лошадях на три главные верхнеленские пристани – Усть-Кут, Жигалово, Качуг. А отсюда уже начинался их сплав для ленских и алданских приисков, для населения, живущего по берегам Лены и ее притоков, включая и районы самой Якутии.
Основной приток грузов из Иркутска завозился на Качугскую пристань. А отсюда и расходились по всей Лене знаменитые карбаза.[24] Здесь же, в Качуге, Якутский тракт прощается с Леной, и примерно 236 верст путники добирались до Иркутска обычной санной дорогой.
Панорама Иркутска открылась неожиданно. Тройка весело взлетела на вершину очередного перевала Верхоленской горы, и путники увидели далеко впереди и внизу долину незамерзшей реки, небольшой туман, клубящийся над ней. А на берегу в окружении невысоких холмов, покрытых лесом, большой жилой массив… «Так внезапно возникший архитектурный силуэт Иркутска предстал перед путниками полным некоего очарования и вначале совершенно необъяснимого восторженного восприятия».
Основу этого силуэта составляла «распластанная» рядовая застройка и различное размещение в ней каменных объемов. Фасад города был обращен к реке. Он без труда узнавался, так как берег был насыщен церковными шпилями, главками и украшен большими развесистыми деревьями, буквально утопающими в пушистом, сверкающем на солнце, искристом инее.
В некотором отдалении от берега как бы плотной стеной был вписан целый ряд домов с горбатыми крышами, над которыми из труб поднимался беловатый дым; прямоугольными огородами; высокими глухими оградами. Многочисленные журавли колодцев хорошо просматривались в глубине дворов, а дым из труб говорил о том, что отопление в городе в основном печное.
Храмовыми постройками были отмечены и несколько городских невысоких взгорий. И уже ясно прочитывался основной эффект этой городской панорамы: контраст низкой одноэтажной, преимущественно деревянной застройки с мощными объемами каменных силуэтов. А главки церквей и шпили колоколен, высоко вознесясь над городом, придавали всей этой застройке действительно своеобразный и привлекательный облик. И над всем этим – сочетание яркой синевы неба, слепящей белизны снега и темной зелени хвойного леса…
Колчак в Иркутске бывал шесть раз и почти всегда поздней осенью или зимой. И каждый раз он удивлялся чрезвычайной прозрачности воздуха, безоблачности зимнего или осеннего неба, продолжительности солнечного сияния и количеству солнечной радиации. Особенно же восхищала его золотая прибайкальская осень своей ясной и тихой погодой. Это уже позднее он узнает, что Иркутск по количеству получаемого солнечного света занимает в мире второе место после Давоса, высокогорного курорта в Швейцарии. И найдет этому объяснение в особенностях климата Иркутской территории и связи ее с физико-географическими условиями и атмосферной циркуляцией.
С горы спускались осторожно. Ямщики помнили ее необычное имя «Веселая» и понимали, что веселье лихого спуска, бравурное катание на санях может закончиться весьма плачевно – кибитка на боку, почта в сугробе, лошадь со сломанной ногой, а пассажиры, не дай Бог, с синяками. Во время очередной дорожной реконструкции гору Веселую «разрезали», сделали в ней открытый туннель, и теперь, чтобы полюбоваться красивым видом Иркутска, возвращаясь домой с Малого моря, приходится останавливаться. И потом через лес, ища тропинку, подниматься пешком на один из «стерегущих» дорогу утесов.
А старая часть нашего Иркутска расположена в красивом и удобном месте, точнее – в широкой речной долине, окруженной со всех сторон холмами, в месте слияния трех рек: (Ангары, Иркута и Ушаковки). Очевидно, основателей города покорили большие размеры удобных по характеру рельефа площадей, открывающих перспективы для роста города. И они не ошиблись – Иркутск рос быстро и быстро развивался.
23
Качуг – по-эвенкийски изба.
24
Летом можно было увидеть эти легендарные корабли. Они ходили по Лене еще в 1920-х гг.