Страница 94 из 101
Во дворе поликлиники стояло несколько машин, и среди них «Волга», как две капли воды похожая на машину Куприянова. «Надо их навестить, — вздохнула Тамара. — Вряд ли я с ними буду видеться в следующей жизни».
Вдруг она спохватилась: на шее не было маминого любимого шарфика, который та дала ей в последний приезд. Еще раз взглянув на машины, Тамара вздохнула и пошла обратно. Скорее всего она махнула бы рукой на шарфик, если бы не мама. Бедная, ей еще столько предстоит вытерпеть, зачем же расстраивать ее из-за какого-то куска материи!..
— …Теперь понимаешь, почему мы с тобой близнецы? — спросила Инна. Допив вино и оставив нетронутым горячее, они расплатились с удивленным официантом и покинули ресторан. — У каждой из нас была большая любовь, каждая родила по одному ребенку и у каждой из нас было в жизни трое мужчин.
— Есть одна разница, — иронично усмехнулась Тамара. — Ты — третий раз замужем, а я так и не переступила порог ЗАГСа в роли невесты. Время сняло розовые очки и не оставило камня на камне от наших фантазий, но я рада, что друг для друга мы остались прежними.
Обнявшись в едином порыве, они долго стояли на краю освещенной Вандомской площади. Целующиеся неподалеку молодые люди никак не отреагировали на эту сцену: подумаешь, две дамы обнимаются!
— Скажи, чего бы ты хотела в жизни? — вдруг спросила Инна, когда они сдвинулись с места. — Какое у тебя заветное желание?
— Все заветные желания с течением времени изменяются: одни исчезают, другие появляются, — глубокомысленно заметила Тамара. — Исполняются они или нет, это уже другой вопрос… Сначала моим желанием был Алексей, после — Сережка. Потом появилось мое дело, первенство, успех… Только знаешь, — печально улыбнулась она, — совсем недавно осознала: успех — понятие относительное, и в первую очередь — относительно времени, — она замолчала, затем снова чему-то улыбнулась. — Ладно, тебе скажу: я хочу родить еще одного ребенка — девочку. Вот только не знаю от кого — нет любимого мужчины. Не в пробирке же ее зачинать от анонимного донора!
Инна замедлила шаг и посмотрела на нее изумленно.
— Точно — близнецы! Я столько лет мечтаю о втором ребенке и мне тоже не от кого его родить!
— А Дени?
— Он ведь болен, — напомнила она. — Он так боится, как бы болезнь не передалась его детям генетически… Еще до знакомства со мной Дени сделал стерилизацию… И потом… Я, как и ты, хочу родить ребенка от любимого мужчины.
— Так, приплыли… И кто же он?
— А ты не догадываешься? Дай сигаретку, — попросила Инна.
— Все ясно: раз «дай сигаретку», значит — Артем, — усмехнувшись, сделала вывод Тамара. — Я и не сомневалась: ты продолжаешь его любить. И хочешь знать, что было первым тому доказательством? Твое нежелание позвонить и поздравить его с днем рождения. Если у человека все перегорело внутри, если он твердит, что построил в душе площадь Согласия, поздравить с юбилеем некогда близкого человека труда не составит. Я права? Только честно?
— Честно? — Инна задумалась. — Не знаю… И потом — Дени это убьет.
— Зато биологический отец у детей будет один и тот же. Вот только как ты это сделаешь? Устроишь свидание на одну ночь? Слушай, а может, и мне Радченко разыскать и попросить уделить несколько минут? — неожиданно рассмеялась она.
— Боюсь, ничего из этого не выйдет. Насколько я знаю, у него не может быть детей, и доказательство тому — Лида. Она так больше и не забеременела.
— Надо же! Неужели подхватил чего? — съехидничала Тамара.
— Что ты! На Лешу рухнули конструкции строящегося цеха. Завалило так, что еле спасли, самолетом в Москву отправляли, еле выжил… Видимо, тогда что-то повредилось. Теперь понимаешь, как он был бы счастлив узнать о сыне!
— Узнать и забрать себе, — усмехнулась она. — Нет уж, дудки! Одного не пойму, как она умудрилась так долго пудрить ему мозги?
— Кто? Кому? — непонимающе свела брови Инна.
— Кто и кому? — Тамара сделала паузу. — Да я просто уверена, что тогда, на практике, мои письма воровала не какая-то мифическая девушка, а Лида. Вахтерш можно было разжалобить слезливой историей или, предположим, купить за деньги. Для достижения цели все средства хороши! Добиться-то его она добилась, но судьба наказала: жить без детей тяжело.
— Зачем ты так? — неожиданно заступилась за Лиду Инна. — Я понимаю, она едва тебе жизнь не сломала, только не надо так зло: в том, что она не может родить ребенка, ее вины нет… Извини, это я так, из женской солидарности, — тут же попыталась она оправдаться.
— Ну во-первых, жизнь мне едва не сломала не она, а Алексей, — абсолютно спокойно отреагировала Тамара. — Во-вторых, женская солидарность порой очень похожа на бумеранг: возвращаясь, он всегда метит в известное ему больное место. А в-третьих, никакая это не злость… Просто Лида никогда не была беременна. Она вообще не могла забеременеть, во всяком случае, естественным путем. В детстве у нее случился перитонит, и по части гинекологии у нее были больши-и-и-е проблемы! Но вот здесь я с тобой согласна: в этом она не виновата.
— Как?! Не может быть! Как ты узнала, что она не была беременна?!
— Случайно. Хотя, как ты понимаешь, ничего случайного в мире нет…
…Тамара шла по опустевшей поликлинике и пыталась отыскать глазами яркое розовое пятно на полу. Это было непросто: на лестничных пролетах успели выключить свет, а санитарки вовсю драили видавший виды линолеум. Задав одной из них вопрос о шарфике и услышав в ответ недовольное бурчание, Тамара непроизвольно ускорила шаг: скорее всего она потеряла его, пока сидела в очереди. Скользнув взглядом по дерматиновым сиденьям и ничего не обнаружив, она решила заглянуть в приоткрытую дверь кабинета гинеколога: внутри никого не было, а шарфик лежал на полу между столом и стулом, на котором она сидела во время приема. Осмотревшись по сторонам, Тамара на цыпочках прошла к столу, присела, протянула руку за шарфиком и вдруг из-за неплотно закрытой двери смежной комнаты услышала… свою фамилию!
— …Крапивина взяла направление на аборт? — спросил хрипловатый женский голос, который был ей знаком.
— Да, Тамара Крапивина только что взяла направление на аборт… — слегка растерянно прозвучал ответ. — Вы ее знаете? Я надеюсь, эта информация не выйдет за стены поликлиники? Тем более что я попросила вас приехать по другой причине… Лида, я всю ночь не спала и думала… Я не смогу сделать то, о чем просили вы и ваша мать. Я вас очень хорошо понимаю: вы любите молодого человека, вы были с ним близки, более того, вы считали, что беременны, и такое могло случиться на самом деле! Но вы не беременны… Поймите меня правильно: если все откроется, я пострадаю в первую очередь. Служебный подлог…
— Тогда он на мне не женится, — с безысходностью в голосе ответили за дверью… И тут до Тамары дошло, кому принадлежал хрипловатый голос: Лиде Тишковской! — Я ведь была уверена, что беременна, я этого хотела! Ну почему?
Из соседней комнаты послышался приглушенный плач.
— К сожалению, знаю по опыту: если мужчина не любит женщину, никакой ребенок не сможет его удержать.
— Я его люблю! И он меня полюбит, я уверена. Я никому его не отдам!
— Ну что ж… Вам решать… В таком случае есть только один выход: прямо сейчас мы едем в больницу. Заведующая гинекологическим отделением — моя хорошая подруга, и сегодня утром я поговорила с ней на эту, прямо скажем, щепетильную тему. Она вас положит в отдельную палату, вас еще раз обследуют, но для всех прозвучит, что у вас был выкидыш…
На коридоре послышался непонятный стук: по-видимому, санитарка со шваброй дошла до кабинета. Боясь шевельнуться, Тамара с опаской посмотрела на дверь.
«Пронесло, — облегченно вздохнула она, когда звук переместился дальше. — Значит, пока я была на приеме, Лида сидела в соседнем кабинете и все слышала. Угораздило ж Ленку записать меня именно на это время!»
— Бог дает орехи беззубым, — снова заговорила врач. — Одни никак не могут забеременеть, другие — избавляются от ребенка. Вот та же Крапивина — спокойно взяла направление на аборт. И таких я выписываю сотни в год! Но у вас другой случай: после перенесенного в детстве перитонита вам будет непросто забеременеть. Плюс — дисфункция яичников. Скорее всего наука со временем что-то и придумает, но пока… Сожалею…