Страница 9 из 101
Но с этим ребята научились справляться довольно быстро: достаточно было удачно пошутить или рассказать свежий анекдот, как смешливая девушка хохотала вместе со всеми. Если же она была не в духе, что случалось крайне редко, и категорически требовала освободить помещение, компания без особых проблем меняла место дислокации — благо весь курс жил на одном этаже.
И пусть не сразу получилось с учебой, были дела, которые студенты научились претворять в жизнь сообща очень быстро: например, вместе почистить картошку, пожарить ее на огромной сковороде на общей кухне и тут же прямо со сковороды дружно ее умять. Если же кто-то привозил из дома квашеную капусту или обыкновенное деревенское сало, то все это уже напоминало пир во время чумы. Вот только «чума», то есть учеба, в очередной раз откладывалась на ночь.
Так и жили: учеба вперемежку с ненасытной жаждой общения, постоянным желанием поесть и… выспаться. Вечерние посиделки, когда не хочется расходиться, ночные бдения над чертежами и запоздалое понимание, что времени на сон снова не осталось. Отсюда — невнятное бормотание вместо ответов на семинарах, твердое обещание себе и преподавателю выучить все в следующий раз, заброшенный в стол конспект вместе с забытым обещанием… В общем, нормальная жизнь нормального студента.
Одно было невдомек Тамариным друзьям: почему дважды в неделю, в любую погоду она должна была тащиться на почту, выстаивать очередь и звонить родителям? Даже если пару дней назад вернулась из дома! Для многих, живших за тридевять земель от родных, это было так же непонятно, как и нереально…
3
…Комфортабельный экскурсионный автобус едва заметно подрагивал при движении, а уставшие туристы рассеянно пытались уловить, что же такое пытается рассказать им напоследок неутомимый гид. Некоторые не стесняясь дремали в креслах. Инночка уже давно с этим смирилась: нельзя объять необъятное. У одних раньше, у других позже наступает состояние, когда ни одно слово не в силах достучаться до сознания: глаза устали созерцать, а мозг — воспринимать новую информацию. Физическая же усталость сродни тяжелой рамке, в которую поместили проведенный на ногах экскурсионный день.
С чувством легкого сожаления и выполненною долга Инна оглянулась на пассажиров автобуса, пожелала им хорошего вечера, отключила микрофон и, устроившись в кресле поудобнее, снова предалась воспоминаниям…
…Из-за того, что она жила в городе, ей, с одной стороны, было легче и проще, а с другой — намного сложнее. Конечно, дома ее всегда ждал приготовленный ужин, перед стипендией не приходилось считать копейки на обед, но чувство, что жизнь проходит мимо, было намного тягостнее всех бытовых неудобств. Стать самостоятельной и независимой никак не получалось: по вечерам ей приходилось покидать ставшее почти родным общежитие и со всех ног нестись домой. В субботу, в то время как остальные студенты ходили на дискотеку, дружная семья Рождественских шла в кино или в театр, затем следовало долгое совместное чаепитие за кухонным столом, обсуждение новостей за неделю. В воскресенье — почти то же самое, но уже с планами на ближайшие дни.
Инночка готова была волком выть от заведенного в семье распорядка: вовремя ложиться спать, вставать в один и тот же час, встречаться за завтраком, собираться в институт… Поблажки ждать не приходилось: даже если, к неудовольствию родителей, она запаздывала домой и еще несколько часов проводила за конспектами, утром с полузакрытыми глазами все равно должна была тащиться к троллейбусной остановке. О том, чтобы пропустить пару, и речи быть не могло! И если бы все однокурсники вдруг дружно решили проигнорировать ту или иную лекцию, ей бы пришлось одной отсидеть в аудитории положенное время, так как папе с мамой все сразу стало бы известно.
Самые радужные планы лопались как мыльные пузыри, а вместе с этим крепло нежелание учиться. Кто бы знал, как ненавидела она все эти математики, химии, начерталки! И если бы не помощь Тамары на контрольных и коллоквиумах, вполне возможно, что Рождественским пришлось бы очень расстроиться: вряд ли бы их дочь была допущена к сессии.
Единственным предметом, по которому она не имела себе равных, был английский. Господи, как же ей хотелось учиться в инязе, объездить весь мир и попасть наконец в вожделенный далекий Париж! Но кто бы ей позволил? В тот момент у бедной Инночки Рождественской не было никаких шансов вырваться не только за границу, но даже из родительского гнезда.
…Почувствовав себя после зимней сессии настоящими студентами, первокурсники сбавили обороты: уже не засиживались в гостях за полночь, не сидели до рассвета за чертежами, старались лечь пораньше. И вдруг вместе с пробудившейся от сна природой словно заново родились на свет — наступила первая студенческая весна.
Бесстрастный немой свидетель — зеркало в фойе — отражало в своем безграничном мире все перемены: вот исчезли шубы и шапки, а на смену им пришли куртки, пальто, плащи. Вот неожиданно похорошевшие за зиму студентки предстали перед ним в ярких воздушных нарядах и, приоткрыв все прелести стройных ног и оголенных плеч, стали будоражить воображение ошалевшей от весны сильной половины человечества.
Весеннее возбуждение поддержал сначала тонкий, пьянящий аромат проступившей из-под снега почвы, затем — пробившиеся на ветвях первые листочки и вылезшие из земли желтые головки одуванчиков… Утренние солнечные лучи заглядывали в комнаты, отражались от стекол соседних зданий и не давали спать даже самым отъявленным лежебокам. Все чаще после занятий студенты стали заглядывать в огромный парк, заложенный еще до революции, а когда схлынуло половодье, дружными компаниями потянулись к реке, огибавшей город широкой лентой. Самые отчаянные даже купались.
И тут на глазах у всех стали происходить еще более странные вещи. Неожиданно выяснилось, что далеко не все студенты переживали зиму в состоянии полного душевного покоя, и как грибы после дождя стали появляться влюбленные парочки.
Казалось, лишь Тамара с Инной никак не желали поддаться инфекции всеобщей влюбленности и продолжали везде и всюду появляться вдвоем. «Мы с Тамарой ходим парой!» — подшучивали над ними, но те делали вид, что не обращают на это внимания. Хотя на самом деле все было далеко не так. Круг их приятелей заметно поредел, и они все чаще с легкой грустью поглядывали в сторону влюбленных. А может, весеннее солнце пробуждало и их тайные желания? В один из таких дней и случилось то, что должно было случиться. Возможно, если бы для Крапивиной не наступило время «Ч», когда нужно было позвонить домой, ничего бы не произошло, а если и произошло, то не так скоро. Но, как любила повторять Тамарина мама, «бы» — от лукавого…
В тот день сразу после занятий почти вся группа собралась на пляж. Безудержная весна сотворила небывалые прежде чудеса: вода во второй декаде мая прогрелась так, что вполне годилась для купания.
Пока шумная компания неспешно двигалась в направлении длинного пешеходного моста, ведущего к городскому пляжу, подруги забежали на почту. На ходу заметив пустую кабину с междугородным телефоном-автоматом, Тамара нащупала в кармане несколько пятнашек, плотнее закрыла дверь и принялась лихорадочно накручивать диск.
Оставшись в одиночестве, Инночка разглядывала разложенные под стеклом праздничные открытки и тяжело вздыхала: с каждым днем ей становилось все сложнее придумывать оправдания поздних приездов домой. Она безумно устала от того, что приходилось постоянно что-то сочинять и прятать глаза! Да будь она на месте Томки, звонила бы папе с мамой по три раза на день, лишь бы они оставили ее в покое!
Наблюдая через стекло за подругой, Тамара тоже тяжело вздохнула и, повернувшись спиной к двери, с закрытыми глазами принялась выслушивать привычные мамины нравоучения. Каково же было ее удивление, когда, шлепнув трубку на рычаг, она вышла из кабины и увидела смеющуюся подругу в окружении парней, за высокими спинами которых ее почти не было видно.