Страница 22 из 37
Валерия рассеяно только запела Iron Maiden, болезненно шевеля спекшимися губами:
— Fear of the dark, fear of the dark. I have a constant fear that somethingʼs always near…
— Знакомый мотив. — В медных глазах отразилось непривычное оживление.
— Да? — протянула Валерия, снова улыбаясь: — А не ты их на песни вдохновлял, случаем?
— Вот на эту — я, — он кивнул и самодовольно улыбнулся, прищурив глаза, как сытый кот. Тогда Валерия заметила к своему удивлению, что клыков у него все же нет — зубы как зубы — вероятно, раньше померещилось от испуга. Пожалуй, в тот миг он выглядел польщенным и в какой-то мере счастливым. Все же след кошмарных снов и страшных сказок оставался отчетливым пластом в любой культуре, и порой в них намеренно сбегали от беспощадной реальности. Ведь что, как ни кошмарная сказка, концерты групп под стать Iron Maiden? Реальность куда хуже.
— Так и знала, — просияла девушка, нервно рассмеявшись. Неожиданное открытие ее почти беспричинно развеселило, а, может, совершенно непривычная ухмылка на лице собеседника, не злобная, а именно польщенная.
Но он скоро одернул себя, пока Валерия с охами и бессмысленными междометиями разминала совершенно затекшую шею, растирала руки и ноги, сначала вроде собираясь на работу, затем вспоминая, что на дворе воскресенье. Она совершенно терялась во времени. А излом чувств, что случился накануне, представал чем-то излишним и уж очень несдержанным. Ныне все прошло, жизнь не обрывалась, заставляя тянуть лямку дальше.
Чтобы отвлечься, Валерия распаковала оставшиеся вещи, бережно составила список всего, что она забыла, затем впервые совершенно самостоятельно попыталась приготовить себе обед. «Ага, высушить мясо, чтобы не брызгалось. Щас попробуем», — то думала, то говорила сама с собой девушка, периодически сверяясь с ноутбуком. Вскоре у нее и правда получилось водрузить на сковороду средней величины кусок говядины, обжарить с двух сторон. Голод при любом настроении неизбежно преследовал ее, такова уж человеческая природа. И от нее порой делалось то смешно, то грустно.
— Мясо с кровью… — вдруг послышался голос, и снова посреди бела дня из-за стены появился Бугимен, уже без свиты, а так, сам по себе, лишь с неизменным ореолом черного песка. И потянул свою загребущую лапу прямо к сковороде, ловко поддев еще не совсем прожаренное мясо, ничуть не обжигаясь о кипящее масло, и одним махом, точно аллигатор, сжевывая его.
— Эй! Это же мое! Оно недешевое, между прочим, — обиженной девчонкой возмутилась Валерия, никак не ожидая таких фокусов.
— Зачем тебе? Ты же не хочешь жить? Разве нет? — пожал плечами Король Кошмаров, облизнувшись.
— Вот это наглость! — всплеснула руками Валерия, поражаясь, что полтергейст уже настолько освоился в мире людей. Пришлось готовить новый кусок. «Ну ладно, призраки от моей стряпни не дохнут, значит, и мне сойдет», — почти польщено заключила девушка.
***
Так и начался новый виток ее жизни. Она довольно скоро освоилась на новом месте, и даже извечная тревога постепенно отступала. Валерия впервые ощутила, что она хозяйка своей судьбы. Теперь она возвращалась в квартиру, не опасаясь встретить никого страшнее извечного гостя.
А ему, кажется, все больше не нравилось, что изломанная измученная душа непокорной жертвы приходит постепенно в равновесие. Возможно, он боялся снова сделаться невидимым, возможно, злился, что не успевает в какие-то свои сроки скопить достаточно мощи для нового удара по Хранителям Снов. Валерию уже мало что интересовало, она еще больше уставала, осознавая, что ей не всегда и не на все хватает денег.
Правда, через три недели после «побега» случился новый поворот: мать через бабушку разузнала ее адрес и… сбежала от отца к дочери. Валерия поразилась, когда вечером встретила возле двери маму, рассчитывала, что ей вновь придется выслушивать аргументы в пользу ее вопиющей неправоты. Но нет.
Затем пришлось вечером и целую ночь выслушивать о том, что творилось дома. В целом, ничего нового, только без третьей стороны. В ту ночь даже Король Кошмаров не успел помешать своим присутствием, только пару раз мелькнул где-то и убрался восвояси. Да Валерия и сама бы исчезла, куда угодно. Особенно, когда под утро под окнами на все лады загудел клаксон автомобиля, а потом надсадно зазвонили в дверь — это вернулся отец. С огромным букетом, приглаженный, но усталый от бессонницы, он жутко извинялся перед матерью. Валерия хотела сначала выставить его, прогнать после всего услышанного бесконечной ночью, но мать снова заладила:
— Мне лучше знать!
Она ушла, сознательно покинула Валерию. Теперь уже родители, кажется, смирились с тем, что дочь справляется и без них, только подкидывали иногда деньги или, например, купили пылесос. Они отныне без нее продолжали свою бесконечную игру.
Это повторялось несколько раз, несколько раз скандалов, побегов матери, извинений, потом один раз пришел отец. И тоже просидел до утра, изливая душу. Обычно их ссоры происходили в выходные, с пятницы на субботу или вечером на воскресенье, но пару раз и в будни случались их побеги друг от друга. Кажется, они быстро просекли, что дочь примет, так или иначе, их обоих. Вернее, по очереди. Теперь они чересчур многим с ней делились, изливали душу. И Валерия потеряла за два месяца счет ночам в конце недели, когда просиживала то с одним, то с другим родителем до самого утра на кухне над кружкой остывшего крепкого чая, подперев отяжелевшую голову рукой.
С матерью они попеременно обсуждали, как жесток мир и как несправедливы мужчины, а отец… он просто как будто приходил посмотреть с дочерью боксерские поединки. Она же подсадила его и на соревнования боев без правил. Он редко говорил о матери, когда приходил переночевать к дочери. Но его тоже мучила сложившаяся ситуация.
Валерия, наблюдая метания обеих сторон, жалела и отца, и мать одинаково, не зная, как им помочь. Что-то изменилось, теперь они, кажется, поняли, что их дочь — это не ошибка, не причина их ссор. Неужели искали проблемы в себе? Впрочем, маловероятно, раз за все это время так и не дошли до сколько-нибудь разумного решения.
— Пятница… И никого? — заинтересованно вздохнул Король Кошмаров, поглядывая недоверчиво по сторонам, точно ожидая наткнуться на кого-то в темном углу.
— Представь себе, — поежилась Валерия. — Либо кто-то из них придет завтра, либо я не знаю, что сдвинулось в мировом порядке. Плотный же у меня график теперь: они в выходные, а ты в будни. Какой же у меня упрямый мозг, что его выносят все выносят, да никак не вынесут.
Валерия замолчала, подпирая руками голову, отхлебывая сделавшийся привычным слишком крепкий черный чай, неизменно остывший.
— Маразм крепчал. Теперь я на выселках работаю их личным психоаналитиком, — продолжила она, хотя обычно она всех подряд слушала, одобрительно кивала или просила уточнить, а о своих чувствах по-прежнему никому не рассказывала. Да и что у нее? Вот съехала на квартиру, вот жила. Никаких проблем, внешне ни единой, не считая мелких изматывающих недоразумений на работе, так что и интересоваться нечем.
— Кажется, они уже догадались, что у тебя нет парня, — рассмеялся Бугимен, паря напротив. Последнее время он выглядел уже совершенно не как дух, разве только через стены все так же беспрепятственно проходил. Видимо, крепло ее отчаяние, но при очередной случайной встрече Джек Фрост подбодрил, сказав, что не будь в ней надежды, то она бы не видела столь отчетливо и Хранителей Снов.
— Прямо так нет? Вот ты мог бы пару раз проявиться. Может, хоть перестали бы приходить, — съязвила она, осекшись. — Впрочем, не будь ты к ночи помянут.
Она отрешенно прислонилась боком к стене, гадая, какая у нее надежда. Вот разве только нестройный план, любопытство, которое губит кошек — узнать тайну Короля Кошмаров. Она каждую ночь видела золотистый песок снов, и оттого все загадочнее выглядели для нее поблескивающие бабочки надежды посреди черной бездны. Если это его план по затоплению мира кошмарами, то вряд ли он содержал такой чистый цвет. Что же тогда еще? Но он не признавался, лишь опасливо и в какой-то мере стыдливо прятал их, когда тянулись бесконечные ночи, которые постепенно превращались в пустую болтовню.