Наследие

— Да… пока только в случайном соучастии. Но…

— Но есть особая причина, по которой вы обратились сейчас прямо ко мне, а не к Дюмару?

Шапиро, похоже, всерьез желал провалиться сквозь пол вместе со своими новостями. Хотя вид сохранял спокойный и решительный.

— Речь идет о вашем сыне.

Лафонтен медленно выпрямился:

— Прошу прощения?

Судя по выражению лица Шапиро, ничего хорошего для себя он не ждал. Однако аккуратно раскрыл папку и извлек лист бумаги.

— Вот… Прошу ознакомиться.

Лафонтен взял бумагу, пробежал ее глазами и аккуратно положил на стол перед собой. Коротко вздохнул.

Шапиро заговорил снова:

— Мы полагаем… то есть мы уверены, что это случайное стечение обстоятельств… или чья-то намеренная провокация. Но расследование необходимо.

— Да, конечно. Вы правы… И я очень благодарен вам за то, что вы сразу обратились ко мне. Сколько у меня времени на выяснение обстоятельств дела?

Шапиро перевел дыхание и сказал уже без подчеркнутой официальности:

— Заседание Трибунала состоится через две недели. Через десять дней нужно дать ответ.

— Хорошо. Это все, что вы хотели мне сообщить?

— Да. — Шапиро торопливо поднялся. — Еще раз прошу прощения за беспокойство.

— Не стоит. — Лафонтен тоже встал. — Через десять дней ответ будет у вас.

Оставшись один, он тяжело опустился в кресло, взял со стола и снова перечитал постановление Трибунала.

«Арман де Лафонтен, Региональный Координатор (Западная Европа), приглашается на заседание Трибунала для дачи ответов на ряд вопросов, возникших в связи с расследованием…»

Это как же так?

Он протянул руку к переключателю интеркома:

— Дэниел.

— Да, месье Антуан?

— Мой сын у себя?

— Был у себя полчаса назад. Найти его?

— Да. И попросите зайти ко мне немедленно.

Он успел выкурить сигарету и немного успокоиться, прежде чем дверь снова хлопнула.

— Добрый день, отец.

— Не такой уж добрый. — Лафонтен медленным движением выпрямился в кресле и положил на стол сцепленные руки. Внимательно глянул на сына. — Сядь.

Арман опустился в кресло для посетителей:

— В чем дело? Что-то не так?

— Пока не знаю. — Лафонтен придвинул ему оставленную Шапиро бумагу. — Будь добр, объясни мне, что вот это такое?

Арман взял бумагу, с тревогой глянул на отца. Достав из кармана и надев очки в тонкой золотой оправе, начал читать. Потом вздрогнул и судорожно вздохнул. Дочитал, положил документ на стол и нервным движением сдернул очки.

— Черт!

— Очень красноречиво, — произнес Лафонтен, внимательно за ним наблюдавший. — Это не все, что мне предстоит услышать? Объяснишь мне, во что вляпался?

— Отец, это… просто нелепое совпадение! — воскликнул Арман. — Да, действительно, этот парнишка — мой агент, теперь уже бывший. История получилась нехорошая, но это был именно случай, никакого умысла! Мне не хотелось ломать ему жизнь, и я не стал передавать дела в Трибунал.

— То есть это стечение обстоятельств?

— Ну конечно. Я вообще не понимаю, кому понадобилось копаться в делах пятимесячной давности, которые даже последствий никаких не имели, все тогда же было улажено!

Лафонтен вздохнул с облегчением:

— Ну, тогда все не так плохо. Шапиро рад будет закрыть разбирательство. Сообщи ему обстоятельства дела, дай адрес этого твоего агента — пусть подтвердит, что и как было…

— Отец, извини… Я не могу.

— Что? Чего ты не можешь?

— Не могу сообщать все это Шапиро. Я обещал, что эта история останется между нами.

Лафонтен несколько мгновений смотрел на сына молча, чувствуя нехороший холодок где-то под сердцем. Потом тихо произнес:

— Арман, ты в своем уме? Ты понимаешь, что говоришь?! При таких обвинениях, — он кивнул на бумагу, — тебя самого отдадут под суд как соучастника! И я ничем — слышишь? — ничем не смогу тебе помочь!

Арман упрямо вздернул подбородок:

— Воля твоя, отец.

— Нет, сын. Именно на сей раз — не моя! — гневно пристукнул по столу ладонью старший Лафонтен. — Я ничего не могу изменить, не нарушив правил, и не хочу — не вижу смысла — позволять вот так трепать нашу фамилию!

— Так все дело только в фамилии?

— Все дело в том, что ты мой сын. И просто стоять и смотреть, как ты ломаешь свою карьеру, а может, и жизнь, ради чего?! Когда ты, наконец, усвоишь, как мало стоит на деле такое благородство?!

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга, потом Лафонтен со вздохом провел по лицу ладонью.

— Иди. Через неделю вопрос должен быть решен. И не забывай, что я могу устранить проблему и сам.

Арман молча встал, развернулся и вышел из кабинета. Дверью не хлопнул, но закрыл ее достаточно звучно.

Лафонтен тяжело вздохнул, глядя вслед сыну. Упрямец… Ведь у самого уже седина в волосах пробивается, а все еще мальчишка!

А сердце все ныло. Ведь Роше не просто так предупреждал…

Он снова протянул руку у интеркому и нажал кнопку вызова.

— Да, месье… — Дэниел перешагнул порог и замер. — Месье Антуан, что с вами?

— Позвоните, пожалуйста, профессору Роше, — с усилием произнес Лафонтен. — Попросите его приехать… как только сможет… и помогите мне добраться до дивана.

Роше приехал быстро. После беглого осмотра приказал:

— В клинику, немедленно.

— Что? — приподнялся на диване Лафонтен. — Луи, о чем ты? Я не могу сейчас…

— Антуан, — строго перебил Роше. — Ты знаешь, что я тебе лгать не стану… Так вот, или ты сейчас же отправишься со мной в клинику, или завтра утром меня пригласят для освидетельствования твоего трупа.

Лафонтен пару мгновений обдумывал его слова.

— Все настолько серьезно?

— Да. — Роше ободряюще, но очень коротко улыбнулся. — Не бойся, клиника закрытая, специально для богатых параноиков вроде тебя. Можешь даже взять с собой пару телохранителей, если так будет спокойнее.

— Хорошо… — медленно кивнул Лафонтен, поправляя галстук. — Только сообщите сыну.

— Он навестит тебя через пару дней.

— Нет. Мне нужно поговорить с ним сейчас.

Роше сокрушенно вздохнул, потом кивнул.

*

…Потолок в палате белый, настолько, что режет глаза. Вокруг хлопочет персонал клиники под бдительным присмотром Роше.

Лафонтен не обращал внимания на эту суету — он хотел дождаться сына. Конечно, Арману сообщили обо всем сразу, но где застало его известие и сколько ему понадобится времени, чтобы добраться до клиники?

За дверью послышались шаги и голоса, а спустя полминуты в палату стремительно вошел Арман. Остановился сразу у порога.

— У вас десять минут, — насупленно произнес Роше.

Арман дождался, пока они останутся одни, потом подошел к кровати и, игнорируя оставленный для него стул, опустился на колени возле изголовья.

— Боже мой, отец… Что случилось? Это из-за меня?!

— Нет… нет. — Говорить было все-таки трудно. — Я сам виноват — нужно было давно показаться врачу… Послушай меня, это важно… Я пока не дал хода вызову, который тебе показывал.

— Отец.

— Подожди. На самом деле все очень серьезно… Меры безопасности усилены в связи с расследованием… Ты помнишь недавние инциденты с нападениями на Бессмертных?

— Да, но мне казалось, все уже закончено?

— Так многим казалось. Теперь идет расследование серии убийств Наблюдателей. Твоего бывшего агента подозревают в причастности к этому делу.

— Что? Этого не может быть!

— Но его подозревают… Послушай меня, Арман… Если эта история вообще стала известна, то и мальчишку найдут достаточно быстро.

— Но я не могу нарушить слово!

— Я не предлагаю тебе нарушить слово. Найди его сам и объясни, что единственное спасение для него — это явиться добровольно и дать нужные объяснения Трибуналу. Иначе он точно погибнет, а на твою репутацию ляжет клеймо неблагонадежности. Поверь, найдется достаточно людей, которые рады будут облить грязью твое имя уже потому, что оно и мое тоже… Хотя и у тебя самого врагов хватает.