Страница 96 из 102
Дорожку она выбрала другую, шедшую вдоль края кладбища с одной стороны и небольшой рощицы — с другой. Ничего особенного не происходило.
Кедвин брела, грустно улыбаясь про себя — на что надеялась?
Вдруг сзади раздался мужской голос:
— Добрый день, госпожа Кедвин.
Она резко остановилась и оглянулась.
Дорожка здесь разделялась на две. Одна тропинка изгибалась петлей; на тропинке, в тени раскидистого дерева, стояла скамейка с деревянной спинкой и подлокотниками. А на скамейке, где, Кедвин могла поклясться, только что никого не было, облокотясь на спинку одной рукой и опершись на трость другой, сидел Антуан де Лафонтен.
Кедвин застыла на месте. Вспомнились парни-телохранители, которые должны быть где-то поблизости.
Верховный Координатор будто прочитал ее мысли:
— Не бойтесь, я не хочу вам зла. Я пришел говорить, а не охотиться.
— Я не боюсь, — напряженно ответила Кедвин, подошла и тоже села на скамейку, с противоположного края. — Слушаю вас.
Он задумчиво посмотрел в сторону кладбища. Кедвин не поверила его задумчивости, скорее всего, предстоящий разговор уже просчитан и отрепетирован. Однако эти несколько секунд позволили Кедвин присмотреться к нежданному собеседнику. Прежде она видела его только мельком.
«Никогда не считал зазорным уступать силе», сказал тогда Митос.
Кедвин отнеслась к тому высказыванию скептически, но сейчас подписалась бы под каждым словом. В этом человеке было то, чего не могут дать ни богатство, ни титулы — ощущение внутренней силы, удивительно явственное, почти как чувство ауры Бессмертного. Во всем: в манере держаться, в повороте головы, взгляде, в том, как лежала на рукояти трости обтянутая тонкой черной перчаткой рука… И это сейчас, на закате жизни! Каким же он должен был быть в расцвете сил, подумалось Кедвин. Лет в сорок или пятьдесят. В самом деле, природа ошиблась или зло пошутила не позволив ему родиться Бессмертным.
Он, приподняв бровь, глянул на Кедвин, и она мысленно обругала себя за это разглядывание. А ведь Митос ее предупреждал! Неужели трудно было догадаться сразу, что ненужная вроде бы пауза предназначалась именно для этого — дать на себя посмотреть и оценить произведенный эффект?
— Итак? — стараясь скрыть досаду, произнесла Кедвин и рассеянно скользнула взглядом по деревьям.
Лафонтен вежливо спросил:
— Как чувствует себя ваш друг? Или, можно уже сказать, муж?
— Он считает, что все счеты между ним и вами закончены.
— Можно было догадаться. Передайте ему мои соболезнования.
— По поводу? — насторожилась Кедвин.
— По поводу смерти его ученика, разумеется.
Это было неожиданно, но Лафонтен не шутил.
— Кроме того, мне хотелось бы предупредить вас… В Ордене скоро могут произойти перемены. Вам лучше на это время исчезнуть.
Кедвин повернулась к нему:
— Почему вы нас об этом предупреждаете?
— Ваш друг оказал мне услугу, которая стоила больше, чем он был мне должен. А я не люблю ходить в должниках. Впрочем, вряд ли мой совет будет для него внезапным откровением.
— Почему бы вам не спросить его самого?
— Его не так легко разыскать и застать в удобном для беседы месте. Коротко говоря, он более осторожен, чем вы. Открыто же искать контакта с вами я не могу, я связан правилами куда больше, чем ваш приятель Доусон.
Кедвин пожала плечами:
— Если это все, что вы хотели сказать…
— Нет. Передайте ему, что Кассандра вчера покинула Марсель. Если мы верно оценили ее намерения, дня через два она будет в Святом Христофоре. Это последние сведения, их еще нет в общей базе.
Кедвин уставилась на него изумленно и недоверчиво, потом осторожно спросила:
— А… тогда откуда это знаете вы? И зачем говорите мне?
Лафонтен рассмеялся, но необидно:
— Вся ваша компания последнее время была под особым наблюдением. Моим. А у меня, знаете ли, есть и другие дела, кроме присмотра за вашими приключениями. Так что я, можно сказать, лицо, заинтересованное в скорейшем разрешении вашего конфликта.
— И потому вы тоже решили нарушить присягу, — хмыкнула Кедвин. — Я думала, ваша святая обязанность — прекратить это безобразие.
— Именно это я и намерен сделать, — ответил он, посерьезнев. — Ваш постоянный информатор этих сведений еще не получил, но, даже если и получит, вам это мало поможет.
— Не понимаю.
— Время игр прошло, госпожа Кедвин, — тихо и жестко произнес Верховный. — Чрезвычайная ситуация требует чрезвычайных мер, но теперь в них нужды больше нет. Доусону не будет запрещено с вами встречаться, но держать язык за зубами ему придется научиться. Вернее, вспомнить, как это делается. Он не всегда делает то, чего от него ждут, но моего приказа ослушаться не посмеет. Я даю вам информацию, которая нужна для завершения всей этой истории, лишь потому, что хочу расплатиться с собственным долгом. Но на этом наши счеты заканчиваются. Мой вам совет — уезжайте. Так будет лучше и для вас, и для вашего друга-Стража. Вот теперь я сказал все.
Кедвин долго смотрела на него молча, потом медленно кивнула:
— Очень хорошо. Думаю, Митос оценит ваш ход лучше, чем я, — она встала, собираясь уйти. — До свидания… Или, правильнее, прощайте?
— Вы понятливы, госпожа Кедвин. Прощайте.
Чувствуя неловкость, Кедвин повернулась и пошла прочь. Там, где боковая тропинка снова сливалась с основной дорогой, она, не утерпев, оглянулась.
На скамейке уже никого не было.
*
…Когда Кедвин вернулась с прогулки, Митос был дома — лежал на любимом диване, крутя в пальцах новомодную игрушку-головоломку. При ее появлении он повернулся и глянул на нее вопросительно.
— Кассандра была все это время в Марселе, — сказала Кедвин без предисловий, проходя в комнату и садясь в кресло. — Сейчас она оттуда уехала. Если она направляется в Святой Христофор, то будет там дня через два.
Митос отложил игрушку и сел.
— Откуда такие сведения? Доусон рассказал?
— Бери выше, — усмехнулась Кедвин. — Его Превосходительство господин Верховный Координатор снизошел до беседы лично.
— Что? — удивленно переспросил Митос. — Лафонтен? Где ты его видела?
— На кладбище. Он сказал, что наша встреча — случайное совпадение, которым он удачно воспользовался, но я ему не верю.
— Что он еще сказал?
Кедвин, досадливо хмурясь, пересказала свой разговор с Верховным Координатором. Митос, выслушав, задумчиво покивал:
— Понятно, почему Доусон отмалчивался и прятал глаза… Значит, игры в самом деле кончились. Приказ Верховного я бы на месте Джо тоже нарушать не стал. Чревато.
— Ну да, — согласилась Кедвин. — Знаешь, у меня до сих пор ощущение, будто меня отчитали, как школьницу. Давненько со мной такого не случалось. Честно, будто молодость вернулась!
— Ничего удивительного… И ведь, в сущности, он прав. У МакЛауда своя дорога, у меня — у нас с тобой — своя. Да и Джо постоянно подвергать опасности, испытывая терпение Высших Стражей, тоже пора прекратить. Пока Лафонтен контролирует ситуацию, все в порядке, но никому еще не удавалось диктовать свою волю из могилы. Так что я не ошибся, решив уехать.
Митос, немного подумав, фыркнул:
— А вот почему он решил, будто что-то мне должен?.. Впрочем, неважно.
— Неважно?
— Ну да. Я не собираюсь ломать голову, вычисляя мотивы его решений. Это еще хуже, чем пытаться постичь женскую логику… Зато теперь ты понимаешь, почему я не хотел ссориться с этим господином, — сказал он и вновь помрачнел. — Значит, Кассандра на пути в аббатство… Ладно… Так даже лучше.
Он решительно поднялся и ушел на второй этаж. Кедвин осталась в гостиной.
Митос вернулся скоро, одетый по-дорожному и с дорожной сумкой.
— Уезжаешь? — Она встала и вышла вместе с ним в коридор. — Надолго?
— Нет.
Они вместе спустились в гараж. Митос посмотрел ей в глаза и коротко улыбнулся:
— Дождись меня. Я скоро вернусь, и мы уедем из Парижа. Далеко. И надолго.
— Если ты вернешься, — тихо поправила она.