Страница 5 из 66
Глядя на это сорокалетний наставник поморщился.
- Ты б закуску лучше приготовил: лучок, капусточку. Мне Петрович самогонку свою пожертвовал - слеза! А чай мы уж потом попьем!
Отец Г еоргий тоже был москвичом, работал в разных храмах, то алтарником, то сторожем, хотя имел высшее образование и до того был многообещающим молодым специалистом в каком-то КБ .
Когда он захотел поступить в семинарию, то его пригласили на собеседование. Упитанный гражданин в штатском убеждал, что Георгий Александрович, как человек грамотный и образованный, из добропорядочной советской семьи, лидер, к которому тянутся люди, мог бы сделать в церкви хорошую карьеру, и что у него будет поддержка, если он обязуется сотрудничать и помогать выявлять антисоветски настроенных элементов,
распространителей нелегальной религиозной литературы и других недостаточно надежных граждан.
- Шпионов ловить? - спросил Георгий, наклоняясь к сотруднику органов.
- Ну, или их вольных и невольных пособников. В широком смысле можно и так сказать, - ответил тот.
- Я, как парашютиста увижу, сразу к вам побегу, вы мне телефончик оставьте, - отвечал громким шепотом бывший ученый с безуминкой во взгляде, прищуриваясь и глядя прямо в глаза сотруднику органов.
После этого путь в семинарию ему был закрыт.
Ещё через несколько лет Г еоргий подкатил на престольном празднике[25] [26] в московском храме к одному провинциальному епископу, принялся рассказывать, насколько он хотел бы быть под началом столь замечательного и
30
крепкого в своем православии владыки и, что мечтает лишь о беспрекословном послушании столь великому светочу Истины. Владыка был покорён настолько, что уговорил местного уполномоченного по делам религий не препятствовать рукоположению не вполне благонадежного, с подозрительными выходками москвича.
Отцу Георгию достался дальний деревенский приход, а в начале 90-х к нему прикрепили ещё один не существующий в реальности храм в соседней деревне. Именно в этот храм и был поставлен отец Глеб, по рекомендации отца Г еоргия быстро прошедший все формальные процедуры перед
рукоположением, благо с падением Советского Союза уполномоченные исчезли и вопросы поставления новых клириков решались исключительно в епархии[27]. Старший товарищ ещё натаскивал ученика и частенько приезжал к нему на службу или звал новобранца к себе.
После второй рюмки Глеб решил, что самое время поговорить о делах: не рано, и не поздно. И начал.
- Я насчет крещения хотел уточнить... Мне в воскресенье первый раз крестить. Боюсь, чего накосячу...
- Не боись, я к те приеду - помогу. Ты, главное, ничего не сокращай, а детали я тебе покажу.
- В Москве, знаю, многие отцы сокращают, особенно запретительные молитвы на оглашении... для скорости и вообще, как не главное...
- Не главное! - передразнил наставник, - это же заклинательные молитвы на самого дьявола! Вот ты думаешь, почему сейчас самоубийств много?
- Ну, неверие, отчаяние, разочарование в жизни...
- Ты рассуждаешь, как Московский комсомолец, а ты - поп! Молитвы эти сокращают на крещении - вот и нет у человека должной защиты! А кругом, - выразительно поднял указательный палец отец Георгий - соблазны мира, наполненного бесами и масонами.
Мало кто мог сразу определить, когда отец Георгий переходит с серьёзного на стёб и обратно, возможно, он и сам это не всегда знал. Как-то он смог убедить целую толпу друзей, среди которых были и обладатели научных степеней, что птица Сирин существовала, и что в журнале Наука и жизнь была опубликована фотография её скелета, найденного нашими археологами. Кто-то даже побежал доставать указанный батюшкой номер от 1978-го года, и, когда искомое фото дивного скелета так и не было обретено там, отец Г еоргий без тени улыбки или намёка на смущение заявил, что номер изъяли и подменили масоны, после чего тут же предложил выпить за победу русского духовного оружия.
Самогон допили, и отец Глеб таки поставил чайник. Он всё вспоминал, что он ещё хотел спросить наставника из области практического пастырства. Наконец вспомнил.
- Отче, бывает люди в чём-то таком исповедуются, в чём-то особенном, тяжком... и ты должен, вроде, епитимию назначить строгую, дабы на себя не брать, но понимаешь, что не понесёт человек... Да и вообще, бывают же случаи, когда не знаешь, как надо. По правилам и канонам всё равно не выйдет, а как
быть?
- Когда не знаешь, как поступать и что сказать, поступай и говори по любви. Между правилами и любовью выбирай последнее, - ответил бывший сотрудник советского КБ и засобирался, так и не попив чай.
Отец Глеб вышел его проводить. Заморозка не было, и ноябрьская деревенская грязь полновластно овладела дорогами и тропинками.
На двери тёмно-синей Нивы отца Георгия, сквозь грязь просвечивала выведенная серебрянкой, доставшейся батюшке после покраски колхозного памятника Ленину, надпись: «Масоны виноваты!» [28]
У дер евенского стар ца
Научи меня жить, научи меня что-нибудь делать,
Сочтены мои ночи, и дни, словно сны, коротки.
А то, что любит сквозь сон, то, что дышит от имени тела, Это только тень на горячем песке у ленивой реки... Воскресение[29], «Научи меня жить».
- Да, молод ты, отец Глеб, но и я не многим старше был, когда на этот приход приехал почти уж полвека назад.
Старый и молодой священники сидели за столом в избушке и пили чай. За окном был виден угол храма, а за ним расстилались леса, поля, холмы; снег и бескрайняя тишина.
- Я, - продолжал отец Леонид, сухенький старичок с одновременно острым и спокойным взглядом, - конечно, не из столичных был, но и не из деревенских, в райцентре всё же вырос. Недокормленное военное поколение. Выжил-то чудом, а когда в армию из-за нехватки веса не взяли, в институт местный педагогический поступил. Тогда, после войны, священников некоторых с зоны Сталин выпустил. Вот сюда, в это захолустье, отца Михаила и направили служить. Он десять лет отсидел... Сам старой школы, со многими знался из той, ещё дореволюционной церковной интеллигенции, о ком сейчас книжки пишут. Народ к нему сюда из города потянулся за молитвой и советом, так и я к нему попал. Многим он всю жизнь рассказывал...
- Прозорливым был отец Михаил. Я слышал, что и чудеса творил! - перебил только рукоположенный, отец Глеб, которому было двадцать с небольшим. Его назначили на восстановление, точнее на строительство храма почти с нуля в одной из соседних деревень.
- Да не знаю... Опыт у него большой был, мудрость, знание жизни, людей... Понять и обогреть умел. А чудеса... Я не видел, так чтоб точно утверждать... Да и о людях всё сказать не из прозорливости, а из опытности можно, - отвечал отец Леонид. - Да... По его рекомендации я в семинарию поступил, а потом дьяконом сюда вернулся. Позже и священником стал. А после смерти отца Михаила и настоятелем здесь остался. Так и служу... Только ноги - никуда. Я десять лет на велосипеде из города ездил, чтоб суставы работали, но болезнь берёт своё...
Отец Леонид встал за чайником. В глаза бросалось, как тяжело ему ходить.
- Ты, отец Глеб, человек городской, здесь тебе надо к другой жизни привыкать. Если надеешься, что бабки твоей матушке с детём по хозяйству сами помогать будут, то зря. Все эти рассказки про добрый народ... нет, встречаются, конечно, как и везде, но не часто. Бабы здесь жизнью и мужьями- алкоголиками битые, часто озлобленные и не очень-то далёкие... Ты ж поди всё по-другому представлял.
Отец Глеб потупился. Старый священник помолчал и продолжил.
- Людей подлинно Духом живущих, вообще очень мало. Даже среди святых, заметь, не все такие. Возьми хоть даже древних: мученик Вонифатий уж совсем крайний случай... А если в жития вчитаться, то и увидишь, что большинство лямку свою тянуло по жизни, терпели, мучились, ошибались, падали, унывали, глупости даже говорили и делали, от природы своей и воспитания, а святыми их Господь сотворил. Не без их старания, но и не всегда прям уж по их заслугам. Жить, лямку тянуть, стараться не ломаться под тяжестью, с искушениями бороться. Хотя отлетающим уж больно в дали заоблачные и надломы на пользу бывают, кому-то их и не избежать... М-да... Главное не забывать, что на земле ты, а не в небе. И здесь, в деревне, это особо...