Горькое Жито Донбасса

На этой шахте трудился забойщик Алексей Стаханов

Но даже и при таком славном имени шахтерского города разговоры про Шубина никуда не исчезали ни в Кадиевке, ни в Стаханове. События, связанные с этим именем, одно поучительнее другого, происходили на шахтах с завидным постоянством.

Несмотря на опасность горняцкого труда и на мистические рассказы про Шубина, в городе закладывались все новые шахты. Будучи подростком, я однажды остановился у калитки родительского дома, сделал полный оборот вокруг своей оси и за этот оборот насчитал 33 шахтных террикона в нашем районе.

Самой крупной в городе оказалась шахта № 1, в советское время – шахта имени Ильича. Развитие этой шахты шло успешно: здесь уголь добывался с уровня более 700 метров глубиной, горные выработки удалились от главного ствола на несколько километров. Рядом с шахтой были построены предприятия, образовавшие сложную технологическую цепочку по производству кокса, чугуна доменной выплавки, ферросплавов, химических и парфюмерных смол и смесей, а также технического углерода и легированных сортов стали.

В начале этой цепочки используется уголь тот, что добывается на шахте, но не всякий, а только качественный коксующийся. Загружается уголь в построенные рядом с шахтой коксовые печи (их иногда называют коксовые батареи), разжигается там, а потом, в самый кульминационный момент, когда по расчетам выгорят вредные примеси из серы и фосфора, тушится водою. При этом разгоревшийся, но не сгоревший уголь коксуется, т. е. спекается в коксовые орешки величиною с кулак или чуть побольше, выделяя при этом пар, копоть и прочую вонючую гадость ужасного серого цвета, которая на самом деле имеет цену золота, т. к. это не гадость, а разнообразные углеродистые соединения. Кокс используют далее для выплавки чугуна – он легко разжигается, хорошо горит и не выделяет вредных, портящих структуру выплавляемого металла, сернистых, фосфорных и углеродистых примесей, т. к. они уже выделились в коксовых батареях.

Пар, газ и копоть не выпускаются наружу коксовых батарей, а закачиваются в трубы и направляются на химзавод, расположенный здесь же, где из этой смеси выделяются самые высококачественные смолы, парфюмерные масла, нафталин, парафин и прочее. Оставшийся газ, дым и копоть тоже не выпускаются наружу, а направляются далее по трубам на сажевый завод, по-научному называемый заводом технического углерода. Там смесь пропускается через разнообразные фильтры, в том числе и электрические, к этому потоку добавляется еще и копоть от сжигания определенного вторсырья, углерод из получающейся дымной смеси оседает на фильтрах, а в небо уходит светленький дымок, при хорошо отлаженной аппаратуре улавливания (фильтрования) совсем незаметный.

Кокс, полученный на коксовых батареях коксохимзавода, направляется на здешний ферросплавный завод. Здесь кокс используется для восстановления технического силиция (кремния) из кремнезема в руднотермических печах. В этом процессе требуется температура около 1800 °С, горящий кокс обеспечивает достижение такой температуры с самыми минимальными затратами.

Полученный сплав ферросилиций в виде болванок подается на соседний металлургический завод для получения легированных сортов стали, идущих на изготовление, например, рессор и пружин. А такие изделия направляются прямиком на местный вагоностроительный завод.

Углерод, осевший на фильтрах сажевого завода, грузят в бумажные мешки, по народному называют сажей и отправляют на заводы, которые используют это сырье для производства резины. Из хорошей сажи делают хорошую деликатную резину, например, разнообразные прокладочки в точную аппаратуру и медицинские приборы, а из плохой сажи делают грубую резину, например, галоши на валенки пенсионерам.

Весь цикл такого производства считается вредным для здоровья человека, т. к. многие углеродистые соединения, например, оксид углерода СО – угарный газ, не имеют ни цвета, ни запаха. Человека такое соединение губит мгновенно, попадая в кровь и вступая в реакцию с гемоглобином, оно блокирует транспортировку кислорода к органам человека, например, к мозгу.

Уроки Шубина

Один сезонный рабочий отработал осень и зиму на рудниках, заработал деньжат и вернулся к себе домой, в село Айдарское. Обрадовал семью свою, что жив остался, детишкам гостинцы раздал. В первый же торговый день сходили с женою на базар и купили себе корову Зорьку. По весне и хату новую саманную поставили. Огородик свой вспахали, выращивать стали все, что первоочередное для жизни, для прокорма требуется. Жить бы да радоваться. Но как-то летом набрела на их подворье старая побирушка, настоящая химера черная.

– Подайте, Христа ради, немощному человеку, что можете, – запричитала.

Не понравилось хозяевам что-то в этой старухе, подали ей только небольшую краюху хлеба и выпроводили со двора. Старуха разозлилась на это, уходя, как настоящая вещунья, предсказание оставила:

– Будешь ты, человече, жить да бока пролеживать, куркуль несчастный! Будут тебе сны вещие, как ты их поймешь, так и сложится жизнь твоя. Или как сыр в масле кататься будешь, или же опохмелка тебе будет горькая.

С этой же ночи пошли человеку сны необычные. Не иначе, как старуха-побирушка покой взбаламутила.

Видится ему, во-первых, что снова на шахту на заработки он пришел. Углекопских дружков своих прошлогодних встретил, веселятся, встрече радуются, горькую водку пьют.

В другую ночь обнаружил себя в забое, уголек обушком скалывающим. Работа – сплошное удовольствие, нет ни боли, ни усталости.

В третью ночь привиделся мужику какой-то старикашка ужасный, черный да неопрятный. Присмотрелся, а это крепильщик Шубин, шахтным лешим преобразившийся. Упрекать старик стал, не гоже, мол, с рудника уходить, дружков закадычных не уважать, радости общие забывать.

Попробовал мужик отговориться от Шубина:

– Тяжело мне в твоих кладовых, в забоях шахтных. Рукам неподъемно, плечам непомерно, ноги ноют, голова кружится.

Шубин смягчился, простил мужика, помиловал и пообещал, что одарит он холопа своего по-царски. Но только при встрече в забое, куда надо бы вернуться.

Утром мужик проснулся, очнулся и стал в дорогу на рудники собираться. Дети притихли, жена запричитала:

– Не покидай нас, батюшка, запасы у нас есть, зиму хорошо перезимуем.

– Не скулите, – сказал, – к весне, к посевной, вернусь.

И в этот же день ушел в Шубинку. Добравшись до шахты, оформился на работу забойщиком и сразу в глубину спустился. С охоткой взялся за работу, обушком замахнулся уголек срубить, вдруг кто-то за руку его придержал. Присмотрелся – а это Шубин ужасный.

– Постой-ка, молодец ты, что воротился, будет мне с кем про жизнь гутарить. За это я тебе помогать стану, выработка твоя будет поболе, чем у других. И стараться не надо, можешь так себе, шаляй-валяй, поворачиваться, даже вздремнуть-поспать можешь. Только никому не говори ничего, помалкивай.

Так и пошло с этого дня – мужик ни шатко ни валко в забое ворочался, уголек сам по себе на-гора шел, крепь ровнехонькая со стойками и затяжками выстраивалась, полоска за полоской – уступ снят. Горный мастер, а за ним и десятник диву даются, только молча выработку замеряют. Завершился один день, второй, а когда получка подошла, так мужик во много раз больше, чем остальные, получил. «Если дело так пойдет, то с такими заработками я и сам хозяином стану, шахту свою открою», – стал думать.

Так и пошло – ни пить, ни гулять мужик себе не позволяет, от дружков откололся, знай только в забое уступ за уступом, лаву за лавой чешет-рубит. Получку получит и у себя в каморке в потаенное место прячет. Гордый ходит, хорохорится, ни на кого не глядит. Только с Шубиным время от времени в забое про жизнь удачливую общается. Попервах благодарил Шубина, а потом забываться стал, возгордился за себя, какой он рукастый да сметливый. Даже Шубин стал удивляться его переменам: