Страница 12 из 27
Более старшие ребята из группы перешли в следующем году в колледж, и десятиклассником я ходил уже на панк-шоу довольно регулярно; подучился достаточно хорошо играть на барабанах, так что девушка, с которой я тогда встречался, познакомила меня с местной группой под названием Caustic Cause /Едкая Причина/, у которых уже была определенная репутация.
Caustic Cause пиздато вонзали. Всем парням было в районе тридцати, и они были действительно талантливыми музыкантами, я же был просто каким-то шестнадцатилетним пацанчиком с тарелками, привязанными к потолку. Для меня было огромной похвалой, когда они посчитали меня достаточно компетентным не только для того, чтобы присоединиться к их группе, но и не обломались пригнать в Ла-Кресента, чтобы порепетировать в моем доме, так как мама не захотела отвезти меня к ним на репетицию. Я быстро совершенствовал свои навыки игры на барабанах, потому что мне было намного легче джемовать с людьми, которые знали, что они делают; и, конечно же, потому, что я хотел достигнуть их уровня и соответствовать ожиданиям этих чуваков.
Я не помню, когда впервые выступал с ними на сцене, так как ни одно из наших выступлений не было эффектным зрелищем. Мы играли в случайных барах и даже в Madame Wong’s (легендарном ресторане в китайском квартале, который принимал у себя на площадке все теперь известные панк, нью-вейв и хэйр-метал группы в самом начале становления сцены). Теперь никто не помнит Caustic Cause, но в то время люди были поражены, когда я «козырял» именем этой группы.
Несмотря на все веселье и на то, что я всегда стремился к самоутверждению, после полутора лет я потерял интерес к Caustic Cause. Их стиль был более старой школы, мне же были больше по душе хардкор-звуки Лос-Анджелеса, такие как Black Flag и Wasted Youth /Упоротая Молодежь/. Кроме того, они все были гораздо старше меня, с женами и семьями. Я же хотел играть с людьми, которые были ближе мне по возрасту, так, чтобы мы могли тусоваться, как друзья, а не просто, как товарищи по группе.
Я всегда также чувствовал, что они юзают слишком много кокса. На одной репетиции солист вдруг закричал: «Я убью тебя на хуй!», а затем бросился на басиста и начал конкретно хуячить его.
Так что, когда я встретил парня по имени Майк, который был именно моего возраста, любил ту же музыку, а главное, в то время не нюхал чрезмерного количества кокаина, у меня появилась веская причина, чтобы дезертировать с корабля.
Но я этого не сделал.
Мои воспоминания о ранних панк-шоу не упорядочены или с годами померкли, но я отчетливо помню, как пошел на групы Black Flag и Bangs /Трахалки/ (прежде, чем они стали Bangles /Браслеты/) в клубе под названием Cathay de Grande.
Это был утренник, и я был пьян. Так пьян, на самом деле, что вращалась комната. Я схватился за стойку бара, чтобы не упасть, и засунул пальцы в горло, чтобы меня вырвало тем алкоголем, который мой организм больше не принимал. Секьюрити увидели, как я пытаюсь «разрушить» ковер, и вышвырнули меня через заднюю дверь классическим образом – головой вперед.
Шатаясь из стороны в сторону, я шел вниз по улице от клуба и случайно врезался в Эль Дуче, певца скандально известной одиозной группы the Mentors /Наставники/, который был похож на результат неудачного эксперимента по созданию гибрида человекоморжа. Я был поклонником его группы, поэтому начал заплетающимся языком что-то невнятно плести в его сторону. Эль Дуче откликнулся на мои слова тем, что, засунув палец в нос, извлек оттуда внушительных размеров козявку, и силой впихнул ее в мой рот. Я выплюнул ее и поковылял дальше.
Неподалеку я нашел несколько изгородей, чтобы пописать, но потерял равновесие и упал на спину, не выпуская из рук моего члена и полностью обоссав себя. Моя голова совсем не мягко приземлилась на край тротуара, и когда я переворачивался, корчась от боли, я увидел в канаве мертвого птенца, который был в дюйме от моего лица. Должно быть, он только вылупился: у него не было перьев, только прозрачная кожа и глаза навыкате. Это было омерзительно, но я не мог найти в себе силы двигаться. Так и лежал с ним лицом к лицу в течение нескольких часов.
Мои друзья нашли меня, когда шоу закончилось, и соскребли меня с тротуара. С привкусом козявки, мочой на всей моей одежде и мертвой птицей в качестве подушки. Вот так я теперь запомнил клуб Cathay de Grande.
Я уверен, что у других людей детство было гораздо хуже, чем мое (даже в пределах моего района), но для следующей части моего рассказа стоит отметить, что, когда я рос, у меня не было скейтборда.
Хорошо, это не совсем так: мои родители купили мне такую пластмассовую доску для маленьких детей за, наверное, четыре доллара на местной толкучке, но я не мог ездить на таком говне на рампе или по улицам.
Когда я работал подметальщиком в деревообрабатывающем цеху, мне иногда давали пошароебиться с их оборудованием, поэтому я взял тяжелый кусок красного дерева, который должен был быть дверью шкафа, разрезал его по форме, приближенной к скейтборду, прикрепил самые дешевые шасси и колеса, которые смог найти, и приклеил крышки от консервных банок с тунцом к основанию задней части, чтобы они препятствовали стесыванию. С технической точки зрения это сработало, но я сгорал от стыда, когда появлялся на покатушках с моими друзьями, все они имели совершенно новые доски (или доски, по крайней мере, купленные в магазине, задняя часть которых была завернута вверх, в отличие от моей, вызывающе плоской).
Скейт-парки открывались повсюду в Южной Калифорнии в конце 70-х. Один такой спот открыли в полумиле от моего дома, буквально через дорогу от мастерской сантехники моего отца. Мои родители не разрешали мне ходить в парк, так что каждый день после учебы в начальной школе я шел в мастерскую отца, чтобы работать там в течение нескольких часов, наблюдая через забор, как каждый второй ребенок мира получает удовольствие на своей Alva, Sims и Logan Earth Ski доске. Даже если бы мне разрешили присоединиться к ним, я бы чувствовал себя как персонаж из Gummo, блуждающий с моим чудищем в форме «двери-от-шкафа-с-консервной-крышкой-банки-из-под-тунца».
Именно поэтому сегодня, спустя тридцать лет, у меня на самом деле есть яркое воспоминание о встрече с Фэт Майком.
Я зависал рядом с Cathay de Grande, когда щуплый парень со смешной стрижкой катился мимо на спешл-эдишн скейтборде Black Flag. Он был украшен оригинальным дизайном художника и музыканта Раймонда Пэттибона с прыгающими демонами, окруженными десятками логотипов Black Flag. Это одновременно поддевало и искушало меня, доска выглядела так, как будто ее только вытащили из коробки. Она была всем, что было крутым и заветным. Я сделал ему комплимент, и он позволил мне попробовать ее. Это было похоже на прикосновение к персям Бога.
Мы побеседовали некоторое время. Он сказал мне, что его зовут Майк и что он играет в группе под названием False Alarm, а я небрежно хвастался, что барабаню у Caustic Cause. Он сказал, что ищет нового барабанщика, и дал мне свой номер телефона. Мы поддерживали связь, но я никак не мог поджемить с ним, потому что мои родители не возили меня на репетицию в Беверли-Хиллз (сейчас я понимаю их, так как это, по крайней мере, час езды в каждый конец в условиях напряженного трафика Лос-Анджелеса).
Тем не менее мне нравился Майк. Мы любили одни и те же группы и имели схожее чувство юмора, поэтому мы часто говорили по телефону о музыке и встречались на шоу. Мы стали закадычными друзьями в кратчайшие сроки.
Моя первая встреча с Эриком Мэлвином не связана со скейтбордом, поэтому я помню ее менее отчетливо, но он сказал, что играет в новой группе с Майком и они хотели бы, чтобы я присоединился к их движухе. Поначалу я был уклончив, но Мэлвин сказал мне, что Стив из America’s Hardcore поет у них, на что я ответил: «Хорошо!» Я врубался в America’s Hardcore, и у Майка, и у Мэлвина, и у меня были водительские права. С этой точки зрения репетиции больше не представлялись географическим вызовом.