Страница 11 из 27
После первого шоу False Alarm Натали и я продолжали целоваться и обниматься на регулярной основе, а потом однажды ночью, после концерта группы Peter and the Test Tube Babies /Петр и Пробирочные Дети/, она вернулась в квартиру моей мамы, чтобы провести со мной ночь. Мы целовались на кровати, и я нервно начал вставлять свой пенис в ее влагалище. Она остановила меня и сказала: «У меня месячные». Я сказал: «Ничего страшного», потому что – дамы! Серьезно! – вашим кавалерам на это насрать. В особенности когда они просто в миллиметре от того, чтобы перестать быть девственниками. Она объяснила: «Ты должен вынуть», но я просто сказал: «Давай сделаем это!» И начал ее ебать.
Через пять минут или около того она сказала: «Я великолепно себя чувствую, но я все-таки должна вынуть тампон. Это слишком странно».
Она пошла в ванную комнату, пока я смотрел вниз на мой замазанный кровью член и думал: «Урааааа!» Все в этом мире было в порядке. За исключением влагалища Натали: ее тампон застрял внутри, и она должна была сходить в больницу на следующее утро, чтобы удалить его. Ой!
После двух сессий терапии и после потери девственности мои психические проблемы, казалось, полностью исчезли.
Натали была жесткой телкой. Она состояла в женской банде под названием «Girls Brigade». Они избивали других телок и отнимали у них обувь и кошельки. И она была отрывной: мы ебались в автомобилях, на строительных площадках, и она как-то сделала мне минет под столом в то время, как в Cathay играла группа Crucifix /Распятие/. Я был дико влюбленным подростком.
Однажды я даже защитил ее честь, когда увидел, как бывший бойфренд тянул ее за волосы одной рукой, а другой лупил на улице рядом с клубом в Долине. Он был членом FFF и отвратительным типом. Но я нашел в себе достаточно мужества, чтобы подойти и сказать: «Э-э, вы можете прекратить делать это?»
Он оттолкнул ее в сторону, и вдруг меня окружил с десяток членов FFF. Он ударил меня в лицо, и я сполз вниз. Двое других парней пытались схватить меня, но мне как-то удалось ускользнуть, и я побежал к машине своего друга. Я нырнул в открытое окно автомобиля, и мы уехали. Принимая во внимание все обстоятельства, это было высотой панк-рыцарства в Лос-Анджелесе 80-х.
Таким образом, вы можете себе представить, насколько я был подавлен, когда через четыре месяца наших отношений какие-то чуваки из Suicidals прижали меня к стене в Olympic и предупредили: «Если будешь общаться с Натали снова – мы тебя убьем». Вот так она порвала со мной отношения.
Я и понятия не имел, что произошло между нами. После того как мы «разошлись», я столкнулся с ней рядом с Olympic. Она завизжала: «Ты что, блядь, здесь делаешь?!», сняла свой шипованный ремень и неоднократно хлестанула меня пряжкой. В мгновение ока мы привлекли внимание толпы, вероятно, сотни людей. Я знал, что, если я ее ударю в ответ, буду растерзан слюнявыми пастями волков, окружавших нас. Они все ждали самого маленького повода, чтобы разорвать меня на куски, поэтому я просто побежал, настолько быстро, насколько мог.
Говорят, что вы никогда не забудете свой первый поцелуй. Говорят, что вы никогда не забудете свой первый трах. А я говорю вам, что вы никогда не забудете тот первый раз, когда получили пизды в общественном месте от шестнадцатилетней девчонки.
10
Смэлли
Я всегда был высоким, но в детстве чувствовал себя худым и слабым. У меня всегда была хуева туча вопросов в отношении своей неполноценности. Ладить с моим отцом и ездить на мотике, собранном по кусочкам из мусора, было нелегко. Я справлялся со всем этим при помощи юмора и превратился в клоуна-всезнайку в нашем классе. Если кто-то посмел бы взять меня «на слабо», чтобы я выпил полный стаканчик «Тако Белл» с грязной сточной водой, для смеха я залпом осушал его. Если кто-то «на спор» хотел, чтобы я прыгнул с крыши, я рисковал жизнью и здоровьем для того, чтобы получить одобрение всяких придурков.
Поэтому, когда я прогрессировал от потребителя наркотиков к наркоторговцу, это было не только из-за того, что мне были нужны деньги. Мне жутко хотелось самоутверждения.
Я отсыпал горстями марихуану из тетиной и дядиной массивной морозильной заначки и продавал ее своим коллегам-старшеклассникам. У одной из мам моих друзей было несколько хирургических операций, и у нее оставались сотни таблеток, которые мы воровали и продавали. Я затаривался целыми листами для поддержания своей собственной привычки и делал «промокашки», раскидывая часть этих листочков по своим друзьям.
Я делал несколько сотен долларов в неделю, и это было значительным количеством денег для четырнадцатилетнего парня. Но я не мог их тратить, зная, что мои родители заметили бы, если бы вдруг появился новый мотоцикл, за который они не платили. Поэтому большую часть наличных денег я спускал на игровые автоматы или просто покупал больше наркотиков.
Мой отец хотел развить во мне строгую трудовую дисциплину, поэтому летом меня устраивали на работу, начиная с десятилетнего возраста. Я начал с доставки газет, затем с одиннадцати до тринадцати лет я подметал за доллар в час в деревообрабатывающем цеху. В четырнадцать я работал уборщиком на заводе. В средних классах школы я вкалывал на сборочной линии, выкладывая бутылочки для витаминов на конвейер в течение восьми часов в день, как в комедийном сериале Laverne and Shirley, только без закадрового смеха. Я зарабатывал всего три доллара в час, так что я не мог замаскировывать моим законным доходом какие-либо крупные покупки за счет продажи наркотиков, но я решил рискнуть ради одного дорогостоящего товара: подержанной барабанной установки.
Я брал уроки игры на гитаре в течение года, когда мне было восемь лет, но учитель заставлял меня разучивать песни «Skip to My Lou» и «A Horse with No Name», в то время как все, что мне хотелось играть, были Kiss и Black Sabbath, поэтому я ушел оттуда с только четырьмя выученными аккордами. Годы спустя, когда Ли и его друзья хотели начать играть в панк-рок-группе, они знали больше аккордов, чем я, поэтому мне сказали, чтоб вместо гитары я лупил на барабанах.
Я нашел дерьмовую барабанную установку за 200 баксов и установил ее в прачечной подсобке. У меня не было стоек под тарелки, поэтому я растянул веревки от пола до потолка, прибил их, а затем продел тарелки хай-хэт и крэш, закрепив их на узлах, завязанных в середине веревки. Когда я бил по крэшу, он уплывал от меня, а затем возвращался обратно ко мне, так что, когда я играл, мне нужно было уклоняться от него, как при тренировке с боксерской грушей-растяжкой.
Мой друг Дэн показал мне, как правильно держать ритм, но я никогда не брал уроков. Я прослушивал пластинки и учился на слух, имитируя то, что делают другие барабанщики на MTV (тогда еще молодом канале). Научился этому делу я на удивление быстро, и, к моему счастью, большинство барабанных битов в панк-роке были достаточно простыми для копирования. Я знал, что игра на барабанах была моим ключом к тому, чтобы быть в группе, которая была ключом к тому, чтобы быть частью панк-сцены, которая была ключом к тому, чтобы иметь больше одобрения и благожелательного отношения, и я полностью вкладывал свою душу в это занятие. Барабанить было весело, но я мог бы так же легко вкладывать свою душу и в игру на бас-гитаре или на клавишных, или на какой-нибудь ебаной дрымбе. Черт возьми, я просто хотел быть частью группы!
Состав The Acid Tommy Experience (или Tommy Acid Experience?) был таким: я – на барабанах, Ли и Дэн – на гитаре, и парень, которого мы называли Флиппер (потому что он действительно любил группу Flipper /Плавник/), – на бас-гитаре. И, кстати, я понятия не имею, был ли у нас когда-либо вокалист. Мы мешали кавера MC5 и Stooges с классическим рок-вещами, такими как Iron Butterfly. Мы сыграли на нескольких вечеринках, но под «вечеринками» я имею в виду, когда десять наших странных друзей пьют пиво в чьем-то доме. В основном мы просто джемовали в подсобке со стиральной машиной.