Страница 101 из 105
Ухватившись за веревку у края наблюдательной каюты, Нино посмотрел вниз и вгляделся в бесчисленные разноцветные шлейфики, неподвижно застывшие над каменистым склоном горы.
— Это ортогональные звезды?
— Да, — ответила Ялда.
Он скорчил гримасу.
— Они выглядят точно так же, как звезды у нас дома. Но теперь ты говоришь, что их миры могут уничтожить нас одним касанием, даже если мы просто попытаемся на них ступить?
— Похоже на то, — ответила Ялда. — Но с другой стороны, кто знает, что произойдет спустя несколько поколений? Возможно, мы даже научимся добывать там полезные ископаемые, научимся их обезвреживать.
Нино, судя по выражению его лица, воспринял это скептически. Ему до сих пор было сложно поверить в то, что у «Бесподобной» вообще есть будущее.
— Посмотри, что нам уже удалось пережить, — сказала она. — Куда сложнее, чем те неприятности, которые ты устроил нам во время запуска.
— Если эти звезды находятся в будущем, — произнес он, — то почему ты не можешь просто обыскать их с помощью телескопов и выяснить, столкнутся они с нашим миром или нет?
— Сейчас свету из их отрезка истории до нас не добраться, — объяснила Ялда. — Когда мы смотрели на обычные звезды у себя дома, то видели их такими, какими они были много лет тому назад. То же самое относится и к этим звездам — только теперь «много лет тому назад» по нашим меркам означает «вдали от нашего мира» — вдали от любых возможных столкновений.
— Но если они продолжат двигаться так, как мы видим их сейчас…?
— Тогда наш мир попадет в самую гущу, — сказала Ялда. — В этом, по крайней мере, сомнений нет.
Нино молчал.
— Наше общее дело может помочь и твоим детям, — сказала Ялда, — и шансов у нас куда больше, чем у Ачилио со всеми его деньгами. Разве ты не хочешь стать частью этого?
— Попытка не пытка, — согласился он. — Это лучше, чем гнить в камере. И если ты и правда можешь доверить мне собственную плоть…
— А разве у меня есть причины поступать иначе? — Ялда всеми силами постаралась заглушить свои страхи. — Ты уже проявил себя как хороший отец. Просто пообещай мне, что не станешь насильно кормить их своими сагами.
— Парочку историй я им, может, и расскажу, — сказал Нино, — но остальные мои рассказы будут о летающей горе, обитатели которой научились останавливать время.
Он протянул руку и положил ее на плечо Ялде. Природа притупила ее страхи, склонив к мысли, будто то, что ожидало ее впереди, в каком-то смысле было правильным и справедливым. Если бы она решила повременить, если бы попросила дать ей время, чтобы попрощаться, то стало бы только тяжелее. В ее руках был последний шанс максимально приблизиться к ощущению свободы: теперь ее воля, ее поступки и ее будущее в этом мире могли слиться в единую гармонию.
— Я хочу, чтобы ты дал нашим детям имена Туллия и Туллио, Вита и Вито, — сказала Ялда. Как бы ни был ей дорог Евсебио, его имя, если он собирается ее пережить, сможет само о себе позаботиться. — А если родится соло, назови ее Кларой.
Нино кивнул в знак согласия.
— Люби их всех, воспитывай их всех.
— Конечно, — пообещал ей Нино. — И ты, Ялда, тоже не будешь для них чужой. То, чего я не знаю о тебе, им расскажут твои друзья. Каждый день Фатима будет рассказывать о тебе по дюжине историй.
Он хотел ее приободрить, но от нахлынувшей печали Ялду охватила дрожь. Можно заставить гору лететь сквозь космос, но увидеть собственных детей ей было не суждено.
Ялда ухватилась за веревки тремя руками; четвертой она подтянула к себе тело Нино. Над ними воронкой расходились разноцветные шлейфы старых звезд. Грудь Нино прижалась к ее, поначалу невинно, но затем их кожа начала слипаться. Ялда дернулась, ведомая паникой и представила, как вырывается, но затем подавила свой страх и позволила процессу продолжиться. Когда она посмотрела вниз, то увидела слабое желтое свечение, пронизавшее их слившуюся плоть — послание, обретшее смысл еще до того, как люди изобрели письменность.
Ее веки отяжелели, а мысли наполнило ощущение умиротворения и уверенности в будущем. Теперь слова были не нужны. Они разделили свет, и этот свет нес в себе обет Нино защищать то, чем она станет.
Послесловие
Многое из того, что мы знаем о физике нашей Вселенной, можно представить в терминах фундаментальных симметрий пространства-времени. Если вы вообразите любой эксперимент, который можно полностью провести на парящей в космосе платформе, то ни изменение ориентации этой платформы в пространстве, ни придание ей произвольной скорости никаким образом не повлияет на результат самого эксперимента. Конкретные направления в пространстве и времени, вдоль которых будет ориентирована платформа, не играют никакой роли.
Однако же в нашей Вселенной законы физики весьма четко разграничивают направления в пространстве и направления во времени. Несмотря на то, что вы, если пожелаете, вольны отправиться на север, в процессе движения вы будете перемещаться также и во времени (измеряемом, скажем, по нулевому меридиану). Отправиться из Аккры в 1:00:00,000 по Гринвичу и надеяться по прибытии в Гринвич увидеть на часах то же самое время — поскольку вы перемещались «исключительно на север», не обременяя себя этим досадным движением сквозь время в представлении других людей — не просто малость оптимистично, а невозможно физически. «Север» — это «пространственноподобное» направление (несмотря на то, что в других аспектах его, пожалуй, можно считать результатом простой договоренности), в то время как «будущее» — «времениподобное» (насколько бы сильно оно ни отличалось с точки зрения различных людей, движущихся с релятивистскими скоростями). Никакое количество относительного движения не способно превратить пространственноподобное во времениподобное и наоборот.
Физика, лежащая в основе Ортогональной Вселенной, проистекает из попытки стереть это различие между временем и пространством — создав тем самым еще более симметричную геометрию — а затем применить аналогичные рассуждения к тем связям, которые объединяют абстрактную геометрию пространства-времени с материальной физикой нашей собственной Вселенной.
Можно ли сказать, что все до единого явления, описанные в романе, представляют собой строгие математические следствия данного процесса? Конечно же нет! Несмотря на многовековой труд людей, куда более способных, нежели я сам, нам до сих пор не удалось подвести настолько строгую основу даже под физику нашего собственного мира, а ее полная реконструкция на основе альтернативных аксиом — в отрыве от экспериментальных данных — была бы по-настоящему грандиозным предприятием. Поэтому, несмотря на то, что в процессе работы над романом я старался руководствоваться рядом хорошо обоснованных общих принципов, детали описанного мною мира отчасти являются не более чем догадками.
Тем не менее, наиболее удивительные аспекты Ортогональной Вселенной — тот факт, что скорость света в вакууме зависит от его длины волны; тот факт, что энергия, соответствующая массе частицы, противоположна ее кинетической энергии; тот факт, что одноименные заряды на близком расстоянии притягиваются, а на больших испытывают воздействие силы, которая с изменением расстояния осциллирует между притяжением и отталкиванием; существование положительных и отрицательных температур; а также тот факт, что время для межзвездных путешественников течет быстрее, чем для людей, которых они оставили дома — действительно являются прямыми следствиями основной идеи романа.
Свои первоначальные идеи касательно Ортогональной Вселенной мне удалось прояснить, благодаря обсуждению последствий, к которым может привести различное число пространственных и временных измерений, в классической статье Макса Тегмарка «Является ли «теория всего» не более чем теорией конечного ансамбля?»[1] Вселенные без временных измерений Тегмарк относит к «непредсказуемым». Однако он, по-видимому, не рассматривает случаи, в которых пространство-время, лежащее в основе соответствующей физики, является компактным многообразием, благодаря чему Вселенная становится конечной. Как следует из обсуждения, приведенного в самом романе, в конечных Вселенных подходящей топологии могут действовать законы физики, допускающие прогноз будущего — пусть даже и неидеальный, ― если доступные данные охватывают расстояние меньше ширины Вселенной. Но это не так уж сильно отличается от ситуации в ньютоновской физике, в которой также существует вероятность, что тело, обладающее сколь угодно большой скоростью, может неожиданно появится в той области пространства, будущее которой вы пытаетесь предсказать.
1
"Is ‘the Theory of Everything’ Merely the Ultimate Ensemble Theory?". (Журнал «A