Страница 2 из 4
Я знал уже, что такое Шамбала, и знал, что озеро Тимур-дара названо в честь великого Тамерлана, помогшего Руси освободиться от монгольского ига тем, что стер в порошок Золотую Орду. Местные жители поговаривали, что этот хромой полководец пытался добраться до Калапы по Каратагскому ущелью, но дальше упомянутого озера почему-то не продвинулся.
Разговор с Гульнарой, мне запомнился, и я решил при первом же удобном случае еще раз съездить на Искандер-куль, чтобы поискать загадочную Шамбалу.
Как я уже говорил, я много раз бывал на Искандере (так называют озеро туристы), и хорошо знаю его окрестности. Никаких поселений, хоть отдаленно напоминающих таинственный древний город-рай, там не нет, как и места, в котором он мог разместиться. Тем не менее, я поехал туда через год, кажется, в 77-ом. Просто так поехал. Или что-то толкнуло изнутри. В течение месяца я обследовал местность, в том числе, и с помощью металлоискателя. Первый, то есть я, ваш покорный автор, ничего искомого не обнаружил, а второй, то есть металлоискатель обнаружил лишь около рубля советской мелочи и железные части туристического снаряжения – пряжки, карабины, застежки и т.п.
Когда я уже собрался ехать на Кумарх, к месту своей постоянной работы, то решил напоследок искупаться в озере под горой Кырк-Шайтан – учитывая температуру воды, это отличное мазохистское удовольствие. Пробираясь к берегу через тростники, я наткнулся на аккуратно уложенную стопку одежды, по виду перезимовавшую на этом месте. Осмотрев ее, узнал чепан (ватный стеганый халат) Шарафутдина, его брюки, исподнее, тюбетейку и чалму. Под брюками лежал бумажник с двадцатью семью рублями тридцатью двумя копейками, профсоюзным билетом и пенсионной книжкой. Еще раз осмотрев одежду, я нашел пришивной ярлык к простыне и пришел к выводу, что Шарафутдин ушел от этого места в калошах, облаченный в новенькую хлопчатобумажную простыню. Куда ушел? Подумав, я, ничтоже сумняшеся, решил, что он ушел в озеро, и тут меня типа озарило.
Дело в том, что озеро Искандер-куль по генезису относится к типу завальных, то есть образовалось в результате мощного обвала скальных пород, перекрывшего реку Искандер-дарья аккурат во времена Александра Македонского (посмотреть на новообразованное озеро он сюда и заявился, заявился, и узнал о Шамбале от жителей нижних кишлаков). Нынешняя максимальная глубина озера составляет 72 м. Сразу после образования завала она была больше и менялась несколько раз после очередного прорыва завала: древняя береговая линия, вернее, береговые линии, хорошо видны на склонах до сих пор, причем самая высокая и заметная проходит в 120-ти метрах выше глади озера.
Из всего этого можно заключить, что до завала дно будущего озера было плоским, потому что ущелье было выполнено мореной – отложениями, состоящими из валунов, песка и глины, принесенных телом ледника. И потому до завала в окрестностях озера было достаточно места для Шамбалы, которой, увы, было суждено стать подводным городом, как и Граду Китежу. Кстати, в схожести судьбы легендарных городов, есть тайна, которую никто никогда не раскроет, как никто до сих пор не раскрыл тайну третьего подводного города мира – Атлантиды.
- Так где же она, эта Шамбала? - думал я, направляясь к турбазе (там меня ждала машина), направляясь через облепиховую рощу, раскинувшуюся в устье реки Хозормеч, впадающую в Искандер с юго-востока. – Где этот рай земной, в который нет допуска злу?
В роще я решил передохнуть напоследок и разлегся на траве под деревьями. Стоял прозрачный июнь, было светло и тихо, и хотелось, чтобы так было всегда.
- Размечтался, - усмехнулся я, глядя в небо невозможной голубизны. – Чтобы у тебя все было свело и тихо? Ладно, есть еще призрачная надежда, что в зрелом будущем все образуется, но куда девать прошлое с его утратами, ошибками, постыдными поступками? Никуда его не денешь, и потому в Шамбалу мне никогда не попасть…
Тут за головой моей раздался шорох, я мгновенно обернулся и увидел, что рядом со мной присела Наташа. Конечно, ей было не двадцать лет, как тогда, но я узнал ее сразу. Ее веселое, чуть насмешливое лицо, острый носик, взгляд, достающий до сердца – он всегда лишал меня эгоизма, заменяя его желанием все на свете отдать этой девушке и миру, который она представляет. Слезы полились у меня из глаз - рядом со мной сидел человек, которого я любил светлой и безгрешной юношеской любовью, так любил, что свято верил и верю до сих пор: соединись мы тогда, на втором курсе, соединись в бесконечном доверии, «короче дорога бы мне легла». Я бы в двадцать лет попал бы в нашу личную с ней Шамбалу, не совершил множество грехов, не покорил бы бесчисленное количество никому не нужных вершин, никому не нужных, кроме эгоизма.
Нас обманом разлучила женщина, желавшая стать моей суженной, но разве можно стать суженной хитростью, стать насильно…
-Не думай об этом, - сказала Наташа, погладив пальцами мою руку.
Посмотрев ей в глаза, помнившие все, я увидел скамейку под плакучей ивой. Она, эта ива, всю ее занавешивала, так, что мы оказывались в собственном мирке посреди шумного города, города, который великодушно отворачивался от нас и куда-то далеко уходил.
- Я был такой тогда… - сказал я, смущенно улыбаясь, и запнулся, переполненный переживаниями.
- Знаю, - ответила, мягко положив мою голову себе на колени. – Ты не знал, что со… делать со своим счастьем …
- Да, не знал, - сказал я. – Я не умел тогда целоваться. Да что целоваться! Я боялся коснуться предплечьем твоего обнаженного предплечья…
- Я ждала поцелуя, и хотела, чтобы наши предплечья соприкасались. Хотя… Хотя и без этого я была счастлива, я стала женщиной, решив, что именно ты станешь моим мужем. Навсегда станешь…
Мы помолчали, потом я спросил:
- Ты счастлива?..
- Сейчас – да. А в жизни всякое бывало, и вспоминать не хочется. Но я держалась, не отвечала ей плохим на плохое…
- Кому ей?
- Жизни… А сколько тебе сейчас?
- Двадцать шесть…
- А почему тогда ты тут?
- Счастья ищу. Хотя есть жена и сын…
- В этом-то и дело.
- В чем?
- Не закончив одну жизни, задумался о другой.
- Она не такая, как ты. Женила меня…
Наташа рассмеялась:
- Я тоже хотела тебя женить! Ты ведь парень был хоть куда… Родители хорошие.
Я насупился.
- Не обижайся, - погладила по голове. – Я тебя любила. Готова была полюбить…
- Я рад, что ты у меня была…
- Мы виделись-то всего три раза!
- А у Тамары? Мы ведь у нее познакомились?
Тамара была той самой девушкой. Нас разлучившей.
- Не стоит злиться на жизнь, - грустно улыбнулась Наташа. - Подумай, ты же мог не родиться и не увидеть всей этой красоты, не научиться своей любимой работе. А еще ведь ты объедешь весь свет, столько повидаешь…
- Точно объеду? – не поверил я. В СССР объездить весь свет мог только коммунист-международник.
- Точно. Знаешь, я сейчас пойду, а ты побудь здесь еще, может, кого-нибудь увидишь.
- Кого?
- Своих знакомых. Которые никогда и никому не делали плохого.
- А мы? Мы еще увидимся?
- Увидимся. И сегодня, и потом, если ты…
- Что «если я»?
- Да ты знаешь. Так я пойду?
- Иди. Обернись только, хорошо?
- Хорошо.
Наташа поцеловала меня в губы и пошла в сторону водопада. Обернулась метров через двадцать. Глаза ее были хорошо видны даже с этого расстояния. Они были счастливы. Я подумал, что и я есть в этом счастье, и она закивала.
Я смотрел ей вслед, пока она не исчезла.
Чуточку расстроившись, что Наташа ушла, я улегся на спину. Небо было образчиком голубого и чистого, но равнодушного объекта. Ни одного облачка, ни одной птицы, Только горы обступали его, острыми своими зубьями ограждая это место от всего мира.