Страница 17 из 40
Я нахмурился и, повернувшись к нубийцу, сказал:
– Ну вот, твоя служба уже началась.
Тот удивленно поднял брови, но ничего не ответил.
Когда мы пришли в деревню, все уже было кончено: пять мертвых тел лежали на земле, выло десяток девок, по-видимому, обесчещенных, и пять довольных солдат загружали на лошадей отобранное у крестьян добро.
Я повернулся к нубийцу:
– Вот и хороший шанс проверить тебя. Сбей их с лошадей и обезоружь.
Негр скинул со спины чехол и, расшнуровав его, достал цельнометаллическое копье, затем бросил на меня насмешливый взгляд, и не успел я моргнуть и глазом, как солдаты, словно кегли, полетели на землю.
– Привет, служивые, – радостно поприветствовал я лежащих на земле налетчиков, которые злобно на меня пялились. Внутри меня все дрожало от ярости: второй раз эти уроды убивают моих людей. Следует их наказать, да так, чтобы в следующий раз неповадно было приезжать ко мне. – Не слышу ответа, – сказал я, кивнув телохранителю.
Тот быстрым движением ударил тупым концом копья одному из солдат по почкам. Раздавшийся вопль настроил солдат на разговор.
– Здравствуйте, господин, – злобно пробормотали они.
– Чудесная погода сегодня, не правда ли? – спросил я, все еще кипя внутри и стараясь посторонним разговором вернуть спокойствие.
– Да.
– Я вот что подумал: вы разве не знаете, что нельзя портить чужие вещи? – спросил я их.
Солдаты молчали. Снова мой кивок, и теперь уже два быстрых удара.
– Знали, – простонал один, скорчившись от удара.
– Ну тогда платите мне за испорченное добро. Поскольку развлекались вместе, то с каждого за убитых парней и порченых девок по шесть кесариев.
Солдаты недоуменно уставились на меня, словно спрашивая, не сошел ли я с ума, называя такие суммы.
– Ну если денег нет, тогда придется вас повесить, – спокойным тоном, как будто нечто само собой разумеющееся, ответил я на их немой вопрос.
Тут до солдат дошла вся серьезность ситуации, и они переглянулись друг с другом.
– Каждая минута моего ожидания – еще по кесарию с рыла, – спокойно сказал я.
Солдаты подскочили и стали рыться в кошелях. Только у двоих была необходимая сумма, и то в виде золотых украшений.
– Скидывайте с коней награбленное, – приказал я тем двум, которые рассчитались со мной. – Теперь забирайте их, и свободны. Появятся еще деньги, приезжайте, не стесняйтесь, буду рад вас видеть.
Освобожденные солдаты сначала неверяще посмотрели на меня, потом, поняв, что я не шучу, подошли к лошадям, скинули с них все тюки, взяли под уздцы и отошли от места событий. Правда, недалеко.
«Ждут, как я поступлю с оставшимися», – понял я.
Конечно, во мне тлела надежда, что у всех найдутся деньги для откупа, но теперь, когда нужно было повесить этих троих, у меня не поворачивался язык для приказа. Ведь тогда я стану убийцей. Сколько раз я слышал от мамы и папы, что убийство – это последнее дело и убийцы вовсе не люди, а животные.
Я посмотрел на солдат, которые все еще не верили, что их могут повесить, посмотрел на мертвых парней, которые совсем недавно были живы и веселы. Посмотрел на напряженные лица деревенских, которые пылали праведным гневом к убийцам своих сыновей и насильникам своих дочерей.
Снова пришло твердое внутреннее убеждение, что если я отпущу этих без наказания, то в следующий раз вырежут всю деревню. Выхода не было: если я хочу, чтобы деревня и замок жили спокойно, придется применять такие меры, и не единожды.
Поманив пальцем старосту, я приказал ему:
– Несите веревки.
Когда он бросился исполнять, я посмотрел на тех двоих, которых отпустил. Они так и стояли на пригорке, наблюдая за приготовлениями.
Трое связанных поняли, что я не шучу, только когда озлобленные деревенские потащили их к ближайшему дереву, через толстый сук которого были уже переброшены веревки.
Солдаты кричали, умоляли их не убивать, обещали принести деньги, как только выберутся отсюда. У меня возникла было идея отпустить одного, чтобы он съездил за выкупом для остальных, но тогда, по прошествии времени, я точно не смогу отдать приказ об их повешении. Только сейчас, когда тела убитых парней еще лежат на земле, а девки ревут, вытирая слезы рукавами, я способен был на такое непростое решение.
Тела висящих солдат с вывалившимися языками и выпученными глазами долго еще будут мне сниться в ночных кошмарах, но я был рад, что смог решиться тогда, – это во многом упростило мою жизнь. Ведь первое решение всегда дается труднее, чем последующие.
Отпущенные солдаты, увидев, что я осуществил задуманное, повернулись и уехали.
Приказав не снимать тела в течение двух недель и раздав пострадавшим семьям деньги и золото, полученные от солдат, я пошел в замок в глубоком стрессе – вид повешенных сильно на меня подействовал. Идущий невидимой и неслышимой тенью нубиец также молчал.
– Тебя как звать-то? – спросил я его, решив отвлечься от тяжелых раздумий. – Меня – барон Максимильян.
– Зовите меня Рон, хозяин, – ответил после паузы телохранитель.
Я хмыкнул.
– Спорим на кесарий, не настоящее имя?
Нубиец улыбнулся и ответил той же монетой:
– Спорим на солид, что барон Максимильян – тоже не настоящее имя.
Я остановился и посмотрел на него, негр улыбался своей белоснежной улыбкой.
– Не на людях можешь звать меня Макс, все остальные мысли, будь добр, держи при себе.
Рон улыбнулся еще шире:
– Ты плохо знаешь нубийцев, юный господин, мы не предаем нанимателей.
– Неудивительно, за такие-то деньги, – не преминул я подколоть его.
– Что, папочка ругать будет за траты? – съязвил в ответ тот.
Я снова остановился и, улыбаясь, сказал:
– Спорим на солид, что не будет?
Нубиец удивленно на меня посмотрел и осторожно спросил:
– Если не будет, что же ты тогда постоянно про деньги вспоминаешь?
– А ты поспорь и увидишь, – закинул я удочку, надеясь, что Рон даст мне на нем заработать.
– Видя поведение хозяина трактира до твоего прихода и во время разговора с тобой, я поостерегусь спорить на такие суммы, – выскользнул негр из капкана.
Я тяжело вздохнул и пошел вперед.
– Можно тебя спросить? – задал вопрос Рон, когда мы проходили фруктовый сад.
– Валяй.
– Зачем тебе вообще такой дорогой телохранитель? Если есть проблемы наподобие той, с солдатами, то тебе стоит просто нанять небольшой отряд наемников и оставить в деревне. Пара стычек – и больше чужие к тебе не сунутся.
– Ага, зато наемники будут убивать деревенских и портить девок.
Рон хмыкнул:
– Ну не без этого, конечно, но ты не ответил на мой вопрос.
– Мне нужен учитель, – хмуро сказал я. – Через три года я или научусь владеть мечом, или на следующий день после совершеннолетия меня похоронят.
«Если, конечно, не подстрелят раньше, как барона», – про себя добавил я.
– Кому же ты так не угодил? – удивленно спросил нубиец.
– Герцогу Наригу и его сынку.
Нубиец вскрикнул и остановил меня, положив руку на плечо, затем развернул к себе:
– Что ты сказал? Повтори еще раз?
Я удивленно посмотрел на него, Рон выглядел очень взволнованным и потрясенным.
– Ты чего это? – спросил недоуменно я его.
– Повтори, что ты сказал, – твердо сказал телохранитель, тряся меня, как куклу.
– Что ты меня трясешь? – возмутился я. – Сказал же, граф Рональд вызовет меня на дуэль за оскорбление его персоны, а герцог Нариг убил моего отца и хочет избавиться от меня. Достаточные причины? А теперь отпусти меня.
Рон отпустил меня, и я увидел, как его спина сгорбилась. Одинокая мысль заскреблась у меня в голове.
– А у тебя он кого убил? – спросил я, высказав свою догадку.
Нубиец тяжело посмотрел на меня и молча продолжил путь.
Я разозлился:
– Слушай, Рон, я ведь сказал тебе, расскажи и мне, что у тебя за счеты с герцогом.
Нубиец сначала молча шел, но через несколько минут все же ответил: