Страница 18 из 40
– Не обижайся, но не утихла еще у меня в сердце боль утраты. У нас еще будет время рассказать все друг другу.
Я замолчал и пошел рядом с ним.
«Неспроста он сидел в таверне», – подумал я, косясь на шагавшего рядом со мной высокого жилистого негра. Широкоплечим и сильным его не назовешь, но вспомнив, как он сшиб солдат с лошадей, я покачал головой: даже движений копья не было видно.
Когда показался небольшой холм с моим полуразрушенным замком на вершине, шагавший рядом остроглазый телохранитель, присмотревшись, недоуменно посмотрел на меня и спросил:
– Это что?
– Твой новый дом на ближайшие три года, – усмехнулся я, глядя на его реакцию.
Нубиец недоуменно переводил взгляд с меня на замок.
– Ты уверен, что у тебя хватит денег заплатить мне?
– Затяну потуже пояс и заплачу, – проворчал я.
Не признаваться же ему, что завтра отправляю деньги трактирщику и если заплачу ему тоже, то останусь на нуле.
Когда мы зашли в замок, хмыканье Рона превысило всяческие пределы моего терпения.
– Наверное, за кров и еду в этом прекрасном месте я буду вычитать из твоего жалованья, – сказал я ему спокойным тоном после очередного хмыканья.
Телохранитель закашлялся:
– Но постой всегда бесплатный!!
Я улыбнулся ему уже отрепетированной улыбкой акулы капитализма:
– Это с чего вдруг? Договор касался только найма, ни единого слова про еду и кров не было, или я не прав?
Рон выглядел растерянным, и я решил добить его, чтобы неповадно было хаять мой дом:
– Ну, скажем, по сестерцию в день за постой и столько же за еду.
Нубиец смотрел на меня, сверкая белками вытаращенных глаз.
– Теперь я понимаю, почему трактирщик так тебя обхаживал, бегая при этом, как ученая собачка, – осторожно сказал он, – с тобой нужно держаться настороже – оглянуться не успеешь, как без всего останешься.
Я улыбнулся, наконец его проняло.
– Вот и нечего тогда мой дом хаять. Увидишь, пройдет года два, я такой замок отгрохаю – все соседи обзавидуются.
Рон осторожно мне улыбнулся:
– Что-то мне подсказывает, что герцогу Наригу не повезло с соседом. Так как насчет еды и постоя?
– Расслабься, это я так, чисто в воспитательных целях, – подмигнул я ему. – Пошли, я представлю тебе одного адекватного жильца этого прекрасного замка, у которого я уже в учениках.
Нубиец после моих слов облегченно вздохнул и больше не хмыкал, видя обрушающиеся постройки и выпадающие из стен камни, заросшие мхом.
Мастер Дарин был в кузне, подковывал лошадь. Рядом стоял крестьянин и рассказывал гному, какая она у него замечательная. Гному, видимо, не впервой было выслушивать подобный бред, поэтому он молча делал свое дело, время от времени меняя свои протезы на нужные в каждом конкретном случае.
Увидев меня, крестьянин сорвал с головы шапку и в пояс поклонился.
Я подошел ближе и, дождавшись, когда Дарин выпрямится, сказал:
– Мастер Дарин, позвольте представить вам моего нового телохранителя Рона. Рон – это мастер Дарин.
Бровь негра, конечно, поднялась вверх, когда он увидел протезы гнома, тот спокойно кивнул ему, а мне сказал:
– Марта тебя искала, хозяин.
Пришлось идти на кухню.
– Марта! – крикнул я в полумрак кухни. Очаг был потушен, и поэтому желания входить туда у меня не было.
– Да, господин? – раздался голос издалека. – Слушаю.
– Иди сюда, не орать же мне все время, – раздраженно ответил я.
Когда Марта подошла, я спросил:
– Дарин сказал, ты меня искала?
– Да, хозяин, вы наказывали говорить вам обо всем, что происходит в замке. Вот я и хочу сказать, что у нас дрова кончились, очаг нечем больше топить, – сказала женщина так спокойно, словно сообщала о том, как кот съел очередную мышь.
Я чуть не выругался от досады и, едва сдержав чувства, спросил:
– А почему Шаста не послала в лес?
– Так он носится как угорелый, выполняя ваши поручения, где же за ним уследить-то? – недоуменно спросила она.
– Так, стоп, какие такие поручения? – спросил я, не понимая. – Он уже два дня говорит, что занят у тебя.
Марта недоуменно посмотрела на меня, сзади раздалось громкое хмыканье невидимого в темноте Рона.
– А где он сейчас? – милым тоном своего отца спросил я Марту.
Женщина, уловив тон, задрожала.
– Да в деревню понесся, сказал, вы послали.
– Значит, так, Марта, давай определимся раз и навсегда, – ответил я, чувствуя, как негр за спиной беззвучно смеется. – Шаст находится в твоем непосредственном подчинении, им командуешь ты одна. Отныне, если он мне понадобится, буду спрашивать у тебя.
Марта сначала превратилась в статую, а потом залопотала:
– Но как же так, господин… вы… я… вы у меня разрешение…
– Марта, назначаю тебя шеф-поваром своих кухонь, – торжественно ввел я женщину в звание, бывшее, кроме названия, пустым звуком. – В подчинение тебе отдается Шаст, а завтра прибудет еще один боец, примешь под свое командование. Управлять ими будешь только ты, но и нести ответственность за холодные очаги и пустой стол барона тоже будешь только ты. Все понятно?
От свалившегося «счастья» женщина начала рыдать, пришлось ее успокаивать, говоря, что столь высокую должность может исполнять она одна и никто другой.
Когда мы вышли из кухни, я ткнул кулаком в бок Рона:
– Еще раз заржешь без моего разрешения, пересмотрю оплату.
Телохранитель подавился смешком и сделался самой строгостью, но глаза выдавали его с головой. Погрозив ему кулаком, я поплелся его устраивать. Пришлось расположить Рона в комнате покойного барона, так как нормальных помещений больше в замке не было. Притащив с ним пару лавок и стол со стулом, я устало присел на одной из лавок.
Почувствовав на себе внимательный взгляд Рона, я спросил:
– Ну чего?
– Ты какой-то неправильный барон, – честно ответил он.
– А ты неправильный телохранитель, – ответил я, – то говорит, что потерял кого-то, то ржет все время, сбивая мне людей с толку.
Нубиец нахмурился:
– У нас вера такая: чем больше ты смеешься, потеряв любимого человека, тем больше он радуется в Небесной Обители.
Я понял, что задел его.
– Ладно, не сердись. Пошли во двор, может, прибежал наш хитрожо… умный Шаст из деревни.
Рон улыбнулся и, идя со мной по лестнице вниз, тихо повторил:
– Ты неправильный барон.
Я не стал комментировать и направился к кузне. Мастер Дарин закончил работу и уже чистил инструменты.
– Денег дали за работу? – спросил я у него в надежде.
Дарин ухмыльнулся:
– Ага, десять фениксов.
Я погрустнел. Крестьяне редко платили деньгами, чаще продуктами или живностью.
– Подмастерье, ты когда появишься в кузне? – сурово спросил Дарин, хмуря брови.
– Некогда пока, – отмахнулся я от мастера, – не знаешь, где можно достать много денег?
– В сокровищнице короля, – одновременно ответили Рон и Дарин, затем переглянулись и засмеялись в полный голос.
– Очень смешно, – не разделил я их настроение, – а поближе ничего нет?
– В сокровищнице герцога Нарига, – снова, не сговариваясь, ответили мои учителя, закатившись смехом.
– Где-то я слышал, что при кризисе, – язвительно сказал я, вспомнив новости по телевизору, – сначала сокращают жалованье наемным работникам, а потом и вовсе избавляются от некоторых из них.
Мои слова на этих типов нисколько не повлияли, поэтому пришлось плюнуть и сесть отбирать из лежавшей под навесом кучи железа перетащенные сюда слугами и обещанные трактирщику мечи и булавы. Я выбирал те, которые не стыдно было повесить на стены.
Отложив пять относительно приличных мечей и шесть не слишком ржавых пик, булав и копий, я сказал:
– Дарин, завтра парень придет, отдашь ему все это барахло, хорошо?
– Чего ради хорошее железо отдавать? – нахмурился Дарин.
– Нужно, – отрезал я, но тут же, сглаживая резкость, поправился: – Для дела нужно, правда.
Гном сердито пожевал бороду, но ничего не сказал, увидев подтверждающий кивок Рона. Тот уже знал мой план по обустройству трактира.