Страница 39 из 83
Учитель, достаточно слов моего словаря, чтобы так сказать мудрой душе твоей:
— Ты был моим литературным институтом, а местами и выше!
— Странно: любимый учитель русского языка и литературы ни единым матерным (бранным) словом не осквернял слух твой, но откуда столь обширные познания в мате? Имя кладезя назови? Где, когда и в каких притонах обучился мату? — вставил дружескую шпильку бес.
— Матом помечен до бучения, и только учитель правильной, прекрасной русской речью удерживал от полного погружения в ненормативку. О других, кто учился в одном классе со мной и управлялся матом не хуже моего ничего сказать не могу. Но знаю: после уроков русского языка и литературы мат терял силу и «пробивную способность».
Продолжение процесса погружения в мат продолжилось с началом «автономного плавания», но и тогда не забывал, чему обучил «учитель от бога». Чего спрашиваешь? Где и когда заразился отвратной людской заразой: «знать и спрашивать»? Что, проверяешь мои познания?
Иногда одолевают сомнения: а не самостоятельно ли, без посторонних сил, удумал проверить прочность полученных знаний «русского языка и литературы»? Если так, то всё едино без стараний учителя дело не обошлось и при любом размышлении прихожу к единому знаменателю:
— Ты меня учил! — низкий тебе поклон и да пребудет в мире и покое высокопрофессиональная душа твоя, учитель! Прости, «ибо ныне я, яко трость, колеблемая ветром» — любил ты старые обороты речи и приохотил к ним, но от этого ясности не прибавляется: «кто», или «что» подвигло на собирание слов в предложения? Бес?
Бесовское влияние присутствует, сущность увидела во мне благодатную почву посева своих соображений.
Какую оценку поставил бы сегодня за труд добрейший Пётр Андреевич? Утишительный Трояк, «балл душевного спокойствия», выше? Никогда не оценивал школьные труды мои «тройками», а если случалось, и доходил до унижения тройкой — получал наставление:
— Еще раз и внимательно пройди написанное! — что творится ныне: набрал «утишительную» — и глупо-мудрая программа немедля подчеркнула слово красной нервно-волнистой чертой с воплем:
— Сколько можно тыкать ошибками! — учитель, вступись за ученика, объясни разницу машине между «утеха» и «тишина»! Разный смысл слов, закон о чередовании «и» и «е» не работает, «тихая» не родня «утехи», лимит моих утех, как боекомплект, израсходован. Разве не так? Разве кто-то другой учил докапываться до корней слов, да будет вечная хвала педагогическому таланту твоему? Какой идиот с претензиями обучал железку русскому языку!?
Позволяю думать, что и бес когда-то обучался у не менее талантливого педагога, чем ты, мой учитель: не мог же он, хотя и бес, всё и враз узнать без помощи учителей? Так, бесяра?
— Совершенно верно! — мгновенно отозвался искуситель.
Преподаватель родного языка и литературы применял две оценки: первая и главная — за «что написано», вторая — «как написано».
Пристрастен был учитель ко мне и «твёрдую пятёрку» ставил за первую позицию, а если «любимчик» нарушал законы правописания — по доброте душевной закрывал глаза и на «вторую». Понимал муки учителя и «второй позицией» старался не огорчать наставника.
Учитель, твоё время и школа были для нас, учеников, необходимостью. Прекрасной необходимостью.
— Как необходимость в «прекрасных» оказалась, с чего? Из подневольщины в прекрасные переметнулась, куда прикажешь девать клич:
— «Товарищи, партия и лично товарищ……. призывают нас (вас) досрачно, пардон, «досрочно», выполнить…» — а выполнять не хочется? Если «необходимости» дорого обходились — как могли ходить в «прекрасных»? Смысл не теряется?
— Прибегать к подобным соединениям не следует, язык ваш обязан быть богатым и понятным. Избегай речей трудных в понимании, пиши так, как общаюсь с тобой: коротко и понятно.
— Случалось: ты, учитель мой, понуждал учить родной язык, и это было необходимостью. Твой вопрос «как понимать случай, когда русский человек не знает русского языка»!? жив до сего дня, это он научил относительно правильно применять родной язык — это прекрасно!
— Инъекция лекарства в твой тощий зад — необходимость, и коли инъекция избавляет от физических страданий — это прекрасно!
— Вспомнил древнюю притчу, когда работник попу враз «смех и горе» причинил…
— И как?
— Попову лодку членом в щепки превратил, поп смеялся и плакал: смешно и жалко лодку.
Учитель! Ты мечтал видеть нас грамотными людьми и в мечту влагал не малые силы. О нашем уме речь не велась, ум во времена моего обучения считались приличной помехой и обузой. Лишним был ум. Только у нас есть завистливо-сострадательное отношение к умным людям:
— «Больно умный»! — «больно» — в значении «очень», но почему «больно» — лингвистическую тайну раскрыть не смогли, но согласились с основой: «умным всегда больно».
Во все времена жития нашего востребованы два сорта ума: «ум простой», необходимый для среднего и низшего уровня жития, и «ум направленный». Третий, в звании «острый», никогда и ничего путного своему обладателю не давал, поэтому о нём вспоминали к случаю:
— У человека острый ум! — на этом всё и заканчивалось.
Второй ум имел название: «направленно-созидающий», или «целевой». Иначе: задумал что-то — иди к задуманному и не уходи в сторону. Что «созидающий» — дело десятое, но «созидающий». Сорт такого ума был не у всех, им владели создатели египетских сооружений: пирамид. Сорт упомянутого ума ярко проявился в известные времена в отечестве нашем и дал новую, особую породу людей с названием «олигархи». Тогда-то основная масса граждан отечества имела удовольствие отметить: «направленно-созидающий» ум имеется у единиц, а остальные — глубоко поражённые дурью!
Во времена юности почиталась и была в ходу древняя жизненная позиция с названием «дурак себе на уме» с объяснением позиции: моя хата с краю, и нет дела ни до чего! И плевать, что обо мне подумают! — ничего не заявлять голосом и делами, не шуметь и не выпячиваться, но ежесекундно отдавать все силы тела и разума на добывание благ:
— Только дураки «благо» переводят как «бог», а на деле добыча благ моя забота, но не богова» — сколько народу пряталось в «окопах» в разные исторические времена отечества — подобными подсчётами мать-Статистика не обременялась. Твёрдо стоявшие на позиции «себе на уме» «товарищи!» стремились, что естественно, утвердить на ней и отпрысков:
— «Дело-то проверенное и надёжное. Доходное, наконец»!
Ты видел и понимал: ученики отправляются в плавание по жизни и очень острый ум мог стать помехой с оборотом в неприятности. Или во зло. По теме есть опыт? Было чем делиться с учениками? Делал верно и учил понимать тогдашний мир без выражения собственного мнения о мире, не произносил вечных, мудрых слов:
— «Исследуйте! Думайте!» — но призыв слышал на каждом твоём уроке. Редко кто из учителей обладает таким даром!
Сегодня в паре с бесом пишу «сочинение на вольную тему», как писал и прежде на твоих уроках, что-то удивительное накатывает и рождается вопрос:
— Не твоя ли душа назвалась «бесом» и ныне управляет работой пальцев моих? Если есть отличия от прежних «упражнений в литературе», то вот они: ныне нет надо мною твоего строгого глаза, поэтому и позволяю «явное превышение дозволенного».
Учитель! Будь, как и прежде, беспристрастен и справедлив! Милости твоей прошу! Уверен: за время пребывания в Высших Сферах характер твой не изменился, поэтому надеюсь получить такую оценку труду, какую мы (бес и я) заработали. Не забудь и беса: общаясь с людьми, он заразился от них честолюбием.
Пётр Андреич, оцени не краденную, собственную, мысль о труде:
«три времени работ прошли с момента расставания с тобой — и вот результат:
а) помнишь, пели: «прежде думай о родине, а потом — о себе»! — но после провала в тартарары «благородных мыслей и устремлений» старая песня зазвучала в новой редакции:
б) «прежде думал о родине, а теперь о себе»! — велик и могуч язык, если замена одной литеры в слове меняет мораль и смысл жизни!