Страница 96 из 433
Фонендоскоп
С лицом измученным и серым
На белой смятой простыне,
Как жертва бешеной холеры,
Лежит коленками к стене.
Протяжно стонет как при родах,
Трясётся градусник в руках,
Вся скорбь еврейского народа
Застыла в суженных зрачках.
По волевому подбородку
Струится пенная слюна,
Он шепчет жалобно и робко:
«Как ты с детьми теперь одна?»
В квартире стихли разговоры,
Ночник горит едва-едва,
Темно... опущены все шторы.
У мужа тридцать семь и два…
Мария Рубина.
— Так. — Уперла руки в боки Жаклин. — И почему с ним всегда всё так сложно?! Но ты не на ту напал, МакЛарен, — проговорила доктор Рочестер и буквально вся похолодела: — «Неужели накаркала своими плохими мыслями в Хэлстоне?» — и тут же принялась лихорадочно листать контакты в телефоне и, найдя то, что нужно, нажала вызов.
Ей ответили через пару гудков.
— Алло.
— Алло, Эшли, привет, это Жаклин. Как у вас дела, как там дядюшка?
— Привет, Жак, рада тебя слышать. У нас всё нормально — Лам сегодня целый день в университете со студентами, я – на работе – мы в порядке, дорогая. А вы там как?
— У нас тут кое-что произошло, но сейчас не об этом. Я звоню по другому поводу – ты не могла бы дать мне номер Дженни? Он мне очень нужен. У меня к ней дело.
— Да, конечно, могу скинуть её номер, если он тебе необходим. Не думаю, что Дженн будет против. А что случилось? Может, я смогу чем-то помочь?
— Д-д-д-да... так-то ничего не случилось, — начала с сомнением Жак, — просто я тут позвонила Алексу, а он, оказывается, болеет, и то, как он говорил и что сказал, заставило меня забеспокоиться. Он отказался от моей помощи врача и заявил... что-то там... что ему уже не поможешь. Я ничего не поняла и хочу его проведать и осмотреть, узнать, что с ним конкретно и насколько это серьёзно. Поэтому мне нужен номер его комнаты в общежитии.
— А-ха-ха... — засмеялась в трубку Эшли, — я-я-я-ясно... — протянула она.
Жаклин обескуражено ждала объяснений.
— Извини мне мою весёлость, дорогая, но этот мальчишка... — женщина, видимо, качала головой. — Всё дело в том, что наш Алекс если болеет, то болеет именно вот так, как ты описала – он с самого начала уверен, что не выживет, что именно эту простуду ему не одолеть, и говорит всё это на полном серьёзе, представляешь? Этот ребёнок всегда жутко страдает от своей беспомощности, прощается с жизнью и страшно ругается, если ему, по его же словам, «не дают спокойно умереть». — В голосе женщины были слышны и улыбка, и умиление, и снисхождение и даже немного какой-то гордости.
Девушка даже не знала, что и сказать.
— Конечно, я дам номер Дженн, — между тем продолжила Эшли, — но говорю тебе, чтобы ты успокоилась и шла проведать его спокойно – наверняка там обыкновенная простуда, и не более того.
— Мда-а-а... — тоже с улыбкой протянула Жаклин, — с вашим Алексом не соскучишься. Но я думаю, мне всё-таки нужно его осмотреть.
— Конечно-конечно, дорогая. Я сейчас скину тебе СМС и передай там от меня этому больному, что, когда он приедет на каникулах, я ему лично уши надеру, чтобы он больше не пугал тебя так, — пошутила напоследок женщина.
— Да, Эшли, спасибо, и спасибо, что успокоила. Передавай привет дядюшке, я позвоню на днях. До свидания. — «Я сама сейчас пойду и придушу этого больного».
— Пока, девочка. Всего тебе доброго.
Через пару минут, которые Жаклин потратила на то, чтобы постоять у окна, выглядывая Чарльза с Сулой, ей пришла СМС с номером Дженни. Она выделила его из текста и нажала на вызов.
Девчушка ответила не сразу и весьма настороженно.
— Алло.
— Алло, Дженни, привет. Это Жаклин из Оксфорда, ты можешь говорить?
— Оу, Жак, привет, рада тебя слышать. Говорить могу, но недолго – у меня занятия в изостудии. А что ты хотела?
— Дженни, я сейчас звонила Алексу, он заболел – видимо, простыл. Я хочу его осмотреть, но он не даёт мне номер комнаты. Звоню тебе, чтобы ты ничего не говорила Алисе – она будет волноваться.
— А-ха-ха... узнаю братца. — Дженни тоже стало смешно, и это явилось хорошим знаком, — Если он заболел, то уже, скорее всего, разогнал там всё общежитие. Он может. Когда «их высочество» болеют, то ненавидят весь белый свет и себя в придачу и мечтают умереть. Его комната триста три, кстати.
— Спасибо, Дженни, — только и успела вставить Жаклин.