Страница 95 из 433
Что же касательно её семьи с мужем, то вот тут-то, даже при взгляде со стороны, мысли и ощущения миссис Рочестер не сдвинулись ни на йоту. И дело состояло даже не в том, что этот мужчина стал для неё теперь посторонним и чужим, совсем нет. Он ей как-то в один момент сделался незнакомым, неузнаваемым и, что самое главное, абсолютно неинтересным. Ей подвернулась хорошая возможность сблизиться с супругом вокруг такого горя, но Жаклин её не использовала и даже не собиралась – она теперь не видела в этом никакого смысла, признавшись самой себе, что понимает Чарльза, знает, каково ему сейчас, но сочувствует ему ничуть не более чем любому другому человеку, потерявшему мать. И сколько не искала в себе чего-то большее, не находила.
Включив свой телефон в воскресенье днём, чтобы позвонить на работу в хирургию и узнать, как прошла операция у больного с инфарктом селезёнки, которого доктор Рочестер принимала неделю назад, и переведён ли он из реанимации в общую палату, она увидела два вызова от Сесилии, один – с незнакомого номера, еще один – от Кайры Олдансен – жены друга Чарльза, и четыре вызова от Александра: три – датировались вечером субботы с разницей в две-три минуты, и один – часов в двенадцать ночи того же дня. Девушка жутко обрадовалась последним четырём и… разволновалась.
Вернулись они с мужем в Оксфорд только в понедельник. Если по дороге туда Чарльз был молчалив и взволнован, то обратно выглядел усталым, подавленным и отрешенным.
Войдя в квартиру, Жаклин первым делом позвонила Сесилии и попросила привезти ей Сулу. Подруга приехала где-то через час, выпустила из своей машины радостную от возвращения домой и встречи с хозяевами Суламиту и, немного поговорив с Жаклин о последних новостях с работы, отбыла восвояси.
Чарльз, побродив по квартире из угла в угол, постояв у окна и поперекладывав вещи с места на место, изъявил желание пойти пройтись с собакой, а Жаклин, воспользовавшись уединением, решила позвонить Алексу.
Было где-то четыре часа пополудни, девушка понятия не имела, где сейчас может находиться её любимый студент: вероятней всего, на занятиях или тренировках, но вполне возможно, что и с Анной, или какой-нибудь другой девицей, или с друзьями в кафе.
Но Александр, отозвавшийся после четвёртого гудка, оказался у себя в общежитии.
— Алло... — ответил он таким голосом, будто Жак дозвонилась к нему на тот свет.
— Алло, Александр, привет, это Жаклин, — виновато-торопливо взяла словесный спринт Жак, но тут до неё дошло, что с голосом парня что-то не так: — Алло, Алекс, ты меня слышишь?
— Да... — и на этот раз жизни в голосе юноши не прибавилось.
— Что у тебя с голосом? Ты где вообще? Ты хорошо себя чувствуешь?
В телефоне повисла пауза на фоне какого-то копошения и кряхтения.
— Я у себя... болею, — исчерпывающе объяснил студент, и Жаклин поняла, что он мало говорит, чтобы не скатиться на хрип.
— Ты болен? — она вмиг забыла себя, Чарльза, его горе, Сулу, дядюшку и весь остальной мир в придачу. — Что с тобой? Я могу чем-то помочь?
Опять копошение, а потом и вообще – тишина.
— Алло, Александр! — не выдержала звонившая. — Я хочу тебе помочь, ты меня слышишь?
— Нет ... — устало сказал больной прямо у самого её уха уже более здоровым голосом, — не слышу... и мне... не поможешь, — побаловал он её подробностями.
— Что? Ты о чем? Чем ты болен?
— Пока, Жаклин, — сказал Александр и отключился.