Страница 391 из 433
Был уже вечер. Сумерки. Видимо, проспала она довольно долго и поэтому встревоженный организм, восстановив силы, тут же пробудился и взял своё.
«Александр! — первое, что пришло ей в голову, как только она открыла глаза. — Родной мой», — мысленно позвала девушка. Но никто не откликнулся.
В комнате никого не было, и только верная Сула свернулась колечком на полу у дивана.
По мере того как Жаклин отряхивала с себя остатки сна, ей всё больше давало о себе знать ощущение будто её переполовинили – вроде бы руки, ноги на месте, но целой она себя ощутить не могла, как ни старалась. Ей то и дело казалось, что половина её туловища – уже не более чем фантом.
А сердце будто разрослось до неимоверных размеров. Заняв почти всю грудную клетку и подступив к горлу, эта главная мышца кровообращения тут же принялась рваться на части.
Девушка приложила руку к груди. Может быть, если она погладит и приласкает своё бедное сердце, оно поймёт, что кому-то есть до него дело, обрадуется и успокоится? Но упрямое сердце и не думало униматься. Оно кричало, буквально вопило внутри и рвалось, и билось, и болело.
«Господи, — девушке начало казаться, что она гибнет, пропадает, горит заживо как саламандра*. — Если ничего не изменится, вернее, если я сама ничего не изменю, мне и руки-то на себя накладывать будет ни к чему – я и так подохну», — вынуждена была опасаться она за себя уже не на шутку, поэтому схватилась за остатки разума и попробовала думать, хоть и это напоминало ей пробные, робкие шаги по первому тонкому льду, который грозил в любое мгновение проломиться и погрести её под собой. Окончательно и навсегда.
Влюблённая даже не то что понимала, она ясно видела, что Александр её предал. Он предал их чувство, их пару. Вот так вот за её спиной пришёл и рассказал всё Чарльзу. Да ещё и поделился с ним этими радостными снимками, их счастливыми моментами. Самым сокровенным, интимным.
Мысль зацепилась за воспоминания и понеслась вскачь по недавнему прошлому. Жаклин лежала и вспоминала: хайлэндс, гору Крика, её озеро, «London Eye» и ещё много приятных и волнующих мелочей. Так вот постепенно, собрав у себя в голове пазлы их отношений за последний месяц, вспомнив, каким Александр был с ней всё это время искренним и влюблённым, да и к тому же сам юноша настолько приучил её «читать» его между строк, что она вдруг ясно осознала: он её любит. Иначе просто и быть не может.
«Он меня любит! — радостно воскликнув про себя, с удовольствием закрепила бедняга в мозгу этот постулат. — Только вот что это меняет?» — тут же спросила себя Жаклин и принялась дальше развивать мысль о том, что если уж Алекс её любит, то своим поступком он отказал не только ей в любви к нему, но и себе — в чувстве к ней и сам, скорее всего, от этого очень страдает. И получается, что его предательство было не ради самого предательства, а только лишь способом оттолкнуть её и как можно дальше?
«Поздно. Слишком поздно. Я уже прощу тебе всё, — мысленно обращалась она к своему шотландцу. — Вот такая вот я дура, — лёжа на диване в сумерках гостиной, ругалась на себя Жаклин. На том самом диване, который они с Александром две ночи подряд испытывали на прочность.
«Боже, — накрыла она лицо руками, — что мы тут тогда творили! Какой же он… сладкий, любимый, родной и единственный», — опять погрузилась в воспоминания влюблённая. Её шевеления заметила Сула и поднялась на лапы. Собака положила голову сбоку на подушку – подходило время вечерней прогулки.
— Потрепи, непоседа. Скоро пойдём, — с любовью и нежностью погладила её хозяйка по приятной, гладкой шерстке, напоминающей мех норки.
«Чёртов Кирк! Наверняка, это его рук дело», — уже в который раз злилась Жаклин на мистера Бикстера, хоть всё это время отлично понимала, что если бы Александр по-настоящему захотел быть с ней рядом, целая армия Кирков не смогла бы ему противостоять. Да и она со своей стороны могла, и была готова, вцепиться в парня хваткой питбуля и не отдавать его ни дяде, ни Господу Богу, ни дьяволу, но…
Тут открывалась целая куча «но».
Девушку мучили сомнения. Они терзали её и до предательства Алекса, а сейчас так и подавно.
Даже если она убедит парня, что они вместе со всем справятся и не нужен им никакой Кирк с его фирмой, филиалом или чем-то там ещё, сможет ли она дать этому амбициозному юноше столько, сколько дал бы ему его бизнес? Отвоевать – это одно, а вот потом всю жизнь убеждать, что он сделал правильный выбор, когда ты сама в этом далеко не уверена – это совсем другое. К тому же, её не отпускали воспоминания того, как Алекс говорил о своей мечте иметь собственную компанию. Он стремился именно к этому, а не к жизни с ней.
Имея такую перспективу, Жак принялась уговаривать себя, что всё не так уж страшно, что жила же она как-то и до Алекса, значит, сможет жить и после него. Но каждый раз, как только «ударялась» мыслью о тот факт, что Алекса больше не будет в её жизни никогда, её изнутри начинало разрывать просто в лоскуты, а в голове билось только одно слово: «Нет!».
Бедняжка и понимала и не понимала, почему её же собственные мозги живут своей жизнью и всё время заворачивают свою хозяйку не туда. Её любимый мужчина её предал! Всё! По идее, ей следовало бы обидеться, а гордость обязана клокотать внутри как исландские гейзеры и придавать силы только лишь плеваться и фыркать при упоминании его имени. Она должна его ненавидеть и презирать.