Страница 287 из 433
Вообще-то, Новый год он Новый год всегда. И везде. Как говорится, дело житейское: всё тот же Лондон, всё те же украшения и гирлянды, сверкающие какими только можно огнями, цветами и оттенками на вывесках и витринах, те же ёлки на Trafalgar Square и Westminster Abbey Square, всё то же небо Лондона и дождик различной степени интенсивности и продолжительности, окропляющий или поливающий всё это и толпы туристов, снующих от одного туристического объекта к другому, как косяки сельди иваси от берегов Камчатки к побережью Сахалина и обратно.
Среди туристов Лондона по размерам «косяков» нет равных группам из Китая. В Китае живёт огромная толпа народа – почти полтора миллиарда. У Жаклин всегда складывалось ощущение, что, дабы высоко нести знамя самой многочисленной нации на планете, и ни в коем случае не дать забыть об этом людям в других странах, и напоминать им об этом по поводу и без, китайское правительство и его комитет по делам туризма четко отслеживают численность туристических групп их страны. Чтобы персон пятьдесят-шестьдесят, и ни человеком меньше.
Но этого мало. Видимо, это же правительство и этот же комитет самым строжайшим образом – не иначе как под страхом смертной казни – запрещают своим гражданам передвигаться по туристическим городам без своих групп. Как-то иначе объяснить то, что китайцев невозможно увидеть слоняющимися по Лондону по два-три человека, если они не местные жители, миссис Рочестер была не в состоянии. Когда гости из Поднебесной вот таким вот «косяком» «проплывали» мимо неё по улице, на тридцатом, сороковом человеке, у девушки начинало складываться ощущение, что идёт миграция народов. А если ещё и был «не её день», и она сама попадала внутрь такой толпы, то знала, что лучше остановиться и ждать, пока они все сами тебя обойдут. Начнёшь выбираться, и они заберут тебя с собой. Так и увлекут, как течение реки – какой-нибудь плот или бревно, и даже могут «посадить на своём аэродроме», как истребители – чужой самолёт. Даже в самом Китае, когда племянница была там проездом с дядюшкой в Шанхае, толпа на улицах не доставляла столько неудобств.
Второе место по встречаемости в людском потоке держат сами англичане – провинциалы, съехавшиеся в столицу встретить Новый год и посмотреть салют. Эти, как правило, ходят семьями. Максимум – семьями с друзьями. Но они, даже, несмотря на численность, довольно незаметно и безболезненно ассимилируются в толпу самих лондонцев и, как правило, неудобств не доставляют. Потом ещё навстречу попадается много итальянцев, французов и местных арабов с индусами, но это уже неизбежность.
Короче, народу было много, но Жаклин толпа только воодушевляла. Это, конечно, не то, что крикнуть на всю планету: «Эй, мир, я люблю самого лучшего парня на свете! Я счастлива! Ты рад, мир?», но и уже кое-что. Ходить по многолюдному городу, где она родилась, в обнимку с человеком, которым девушка уже давно живёт и дышит, но не имеет возможности открыто заявить об этом, было несказанным счастьем и ещё большим облегчением.
Ну и чего уж греха таить, очень она гордилась, что идёт рядом с ней, и обнимает, и целует именно её такой красавец. Порой, когда ей самой случалось засмотреться на Алекса, у неё буквально сносило крышу волной эстетического наслаждения от идеальности и мужественности его черт. Коктейль из этих чувств и ощущений в ней мог легко составить конкуренцию сексуальному возбуждению и наслаждению при близости с этим уродившимся шотландцем. Из чего Жаклин делала вывод, что её чувство к нему в какой-то степени платоническое.
«Да иначе, наверное, и быть не может, когда имеешь дело с шедеврами природы», — размышляла девушка. Иногда, чтобы не спугнуть своё счастье, она пробовала одёргивать себя фразой: «Истинная красота внутри, истинная красота внутри, Жаклин». И это даже помогало. Но плохо.
Над городом уже кружили вертолёты – ВВС снимала последние кадры панорамы Лондона при свете дня, а у входов в метро волонтёры в куртках и колпаках Санта-Клауса раздавали листовки со схемой и расписанием встречи Нового года в городе Лондон, Великобритания.
Взяв одну из них у крупной, светловолосой краснощёкой женщины на лестнице входа на станцию Piccadilly Circus, Жаклин с первого взгляда на брошюрку убедилась, что всё как всегда.
— Что там? — заглянул МакЛарен в небольшой красно-белый листок в её руках.
— Это схема оцепления центра города перед салютом и расписание работы метро. Так всегда делают, чтобы не было давки, — девушка зажала пальцами кончик носа и шмыгнула от холода. — Вот смотри, — ткнула она ногтём в карту, — полицию и ограждения ставят тут и тут, — показала она на пересечение York Road с Westminster Bridge и с Waterloo Bridge. — Ну и ещё набережную Виктории оцепляют. Перегораживают здесь, — она показала на въезд на Westminster Bridge от здания Парламента, — и здесь, — на выход с Victoria’s Embankment на Bow Street.
— И зачем? — прищурившись с сомнением, посмотрел на неё Александр.
— Как зачем? — искренне удивилась Жаклин. — Ты не представляешь, что там творится! Вокруг кольца обозрения собирается почти три миллиона человек. Сразу! Если всех этих людей пустить как попало, они и себя передавят и Лондон снесут. Поэтому их направляют расходиться после салюта против часовой стрелки. Вот эти все центральные станции метро закроют во избежание давки. — Девушка обвела пальчиком район на карте, где все станции были обозначены красным цветом. — А все отдалённые будут работать не до двенадцати, как обычно, а круглые сутки, — «поклевала» она ногтём все зелёные значки дальше от центра. — В восемь часов оцепление вокруг центра замкнут в кольцо, и проход туда будет закрыт.