Страница 247 из 433
— А! – ту же вскрикнула девушка и задохнулась. — Ещё! — прошептала она, выдохнув.
Александр сделал «ещё». И «ещё». И «ещё». Он делал это не быстро, останавливаясь каждый раз, когда был максимально глубоко внутри её тела до упора, как бы закрепляя каждый толчок, и делая ощущения от такого положения полными.
А потом ему «ещё» стало мало. Толчки пошли один за другим, и они оба тут же утонули в ощущениях.
— Вот так, сладкая! — выпихивал из себя парень, целуя её в губы и загоняя в неё свой член до конца. — Вот так! — слушали камни у берега. — Почувствуй меня, Сасенак, — услышала вода в Torridon. — Я люблю тебя, — донеслось до вершины горы.
И вроде бы всё это между ними уже было, их уже разрывало изнутри на части от нестерпимого удовольствия и захлёстывало чувство эйфории, что они сливаются в одно целое своими душами и составляют одно целое своими телами, но каждый из них мог поклясться, что ему ещё никогда, ни разу в жизни не было так волшебно-сладостно, как на этот раз, здесь, по центру озера Torridon.
Жаклин казалось, что ей ещё никогда до такой степени не хотелось почувствовать его внутри себя, а его руки и губы – на своих грудях, ещё никогда она с такой охотой, с таким желанием не открывалась ему, никогда так не тянулась за поцелуем, когда он наклонялся к ней, чтобы ласкать её всеми доступными способами. У девушки на глазах выступили слёзы.
— Люби меня, слышишь? — выдохнула она. — Всегда люби меня!
А Александр мог дать голову на отсечение, что ещё ни разу, проникнув в неё, не растворялся в ней до такой степени, чтобы всё его тело казалось ему каким-то одним «сосудом вселенского удовольствия», ещё ни разу он не «плавился» так от ни с чем не сравнимой неги – быть внутри любимой девушки.
— Всегда... — отвечал он, слизывая с её висков слёзы. — Что бы ни случилось, я буду любить тебя. Только тебя.
На этот раз он даже не пробовал бороться с собой – крики начали вырываться из него ещё до разрядки. От предчувствия, что его нутро вот-вот разорвёт от невыносимой сладости, а в голове мозг испытают на прочность салютом из залпов ни с чем несравнимого удовольствия, он начал кричать в это абсолютное, свободное, не ограниченное ничем пространство так, как будто шел к этому оргазму всю свою жизнь.
Его корёжило и било в конвульсиях как в последний раз. Он выгнулся дугой, отжавшись на руках и изливаясь в лоно своей женщины. Когда юноша огласил холодное, тёмное пространство над водой Torridon душераздирающим криком, и эхо его голоса, оттолкнувшись от ближайших гор, вернулось к ним на остров, он почти упал плашмя на Жаклин.
— Твоя очередь, Сасенак, — сказал он, даже не отдышавшись, и, не выходя из неё, раздвинул её складочки и слегка подразнил пальцем клитор.
Этого хватило – Жаклин дёрнулась так, что соскользнула с него тут же.
Она сначала схватилась руками за плед и сгребла его пальцами, но Алекс отцепил её руки от ткани, и девушка ухватилась за его плечи. И тоже выгнувшись дугой, выпятила грудь колесом и, запрокинув голову, и кричала и кричала раз за разом в черное небо хайлэндса.
— Да, Сасенак, да, — целовал её груди, ключицы и шею юноша. — Девочка моя, сладкая, любимая. Вот так.
Не справившись с эмоциями, Жаклин стала вырываться из его рук. Она озвучивала сладостные взрывы у себя внутри, пока её разрядка не подошла к концу.
После того как они затихли, Александр ещё долго лежал сверху, не желая прощаться с этим моментом. Даже если им удастся когда-нибудь в будущем всё это повторить, это будет уже ничто иное как фарс.