Страница 193 из 433
«Хочу её к себе на кухню, — загорелся мыслью юноша. — Чтобы она вот так же управлялась с посудой, с плитой, с холодильником. Нужно поговорить с Кирком: пусть эту свою тётку девает куда угодно. Хоть на Луну запускает. Мне нужна эта квартира». — Он окинул взглядом Жаклин с ног до головы.
— Маркас, ты кушаешь жареный лук? — вывела его из задумчивости вопросом Жаклин. Ей показалось, что бекон с рисом — это очень «сухо» для ребёнка.
Мальчик по-детски старательно-сильно покачал головой из стороны в сторону.
— Нет. Не кушаю. Я кушаю жареный перец.
— Сладкий?
— Нет... — но потом подумал и добавил: — Да, сладкий.
— Лам едет сюда, — объявила вошедшая в кухню Эшли. — Я его покормлю здесь, а потом Алекс вас вместе отвезёт домой. Кстати, — указала она пальцем на молодого человека, — твоя мать сегодня вечером заедет ко мне. По делам.
— Это вряд ли, — юноша, жуя, скептически сжал губы. — Когда я ездил в аптеку, звонил Кирк. Они с Дженн после обеда выехали из Килмарнока – ему нужно в Лондон, он постарается улететь сегодня последним рейсом. Сейчас их везёт Бен. Так что... где-то к вечеру они будут у нас дома.
Эшли, задумавшись, закусила губу и присела к столу.
— Ну и что они там буду делать у вас дома? Алиса весь день в кафе – поесть нечего, может, даже отопление приглушено, да и сама она тогда ко мне не попадёт. Александр, — поднялась она, чтобы налить своему внуку чай, — давай звони Кирку, и пусть они все едут сюда: Алиса будет здесь, Лам, вы с Жак, Бен, Дженни, Кирк – посидим вечером все вместе, своего дядю отвезёшь в аэропорт от нас.
— Позвонить можно, но не знаю, согласится ли он, — мягко засомневался Александр, задобренный коротким, но ёмким «вы», в которое подруга его матери объединила его с Жаклин персоны.
* * *
Кирк согласился.
Сначала приехал дядюшка Лам. Эшли разогрела ему варёную курицу в тушеной картошке со сметаной. Пока он ел, Жаклин опять обрабатывала глазки Маркасу и объясняла его бабушке, как нужно принимать мальчику таблетки и какие анализы на аллергены лучше.
В это время Чемми гулял с Алексом на улице. После чего уставший и выгулянный до предела юноша вздремнул на диване в гостиной под тихо, ненавязчиво работающий телевизор, а Чемми из последних сил на кухне помогал мачехе с падчерицей, которых мистер Фортескью развлекал милой болтовнёй, готовить блюда к ужину.
Потом приехали Кирк с Дженни и Беном.
Жаклин в ожидании родного дяди своего любимого мужчины, который, судя по всему, занимал очень важное место в жизни племянника и имел на него сильное влияние, даже разволновалась – а вдруг она Кирку не понравится? А этого ей очень не хотелось бы. А вдруг он не понравится ей? А этого ей не хотелось бы еще больше – придётся постоянно прятать свою антипатию при общении.
— Жаклин! — кинулась Дженни с порога на шею девушке. — Как я рада, что ты здесь! Привет! С Рождеством тебя!
— И тебя с Рождеством, Дженни. Успехов тебе и всего хорошего и интересного, — поприветствовала девчушку Жаклин.
— Жаклин, — окликнул её уже успевший обняться с дядей Александр, подходя к девушке в прихожей вместе с темноволосым и каким-то взлохмаченным мужчиной, — позволь представить тебе младшего брата моей матери – Кирка Бикстера.
— Мне очень приятно, Кирк, — буквально пропела девушка, включив в себе грацию и интонации воспитанницы дядюшки и его коллег, и протянула руку новому знакомому. Мужчина тут же порывисто ответил на рукопожатие.
— Кирк, познакомься, это племянница мистера Фортескью — Жаклин Рочестер. Она живёт в Оксфорде и работает врачом в больнице Черчилля. Они с мужем были настолько любезны, что пригласили меня к ним в гости на одну из их вечеринок. Я считаю, мне очень повезло иметь в этом городе такое милое знакомство.
Вообще-то, Жаклин полагала, что Кирк устанет слушать столь длинную тираду своего племянника и, может быть, даже перебьёт его или что-то в этом роде. Во всяком случае, ей самой пришлось побороться с желанием сделать именно это. И каково же было её удивление, когда после того, как Алекс замолчал, мужчина продолжал стоять с таким выражением лица, как будто с интересом ждёт продолжения.
Кстати, о его лице. Оно было приятным. И делали его таковым достаточно молодой возраст – около тридцати четырёх-тридцати пяти лет, правда, вокруг рта уже успели залечь довольно крупные, те самые «унылые» морщины, примерно, как и у Чарльза – и большие, близко посаженные, с пушистыми, густыми ресницами, светло-коричневые глаза, смотревшие живо и даже с некой... издёвкой. Овал лица обозначался мягкими, обтекаемыми линиями – никакой точеной, скульптурной нижней челюсти как у племянника, и тем более никакого волевого, грубого, как топором рубленого мужского подбородка как у него же, никаких резких углов и бескомпромиссных линий – ничего брутального. Даже брови у мужчины были какими-то плавными, прогнувшимися, к тому же довольно тонкими и даже, кажется, ухоженными.