Несказанное

— Тс-с-с… Не рассказывай! Бля… Как же так? — Я стискивал Дениса, меня колотило крупной дрожью, сердце бешено стучало. — Мы заявим на него!

— Нет, не заявим, — помотал головой Дэн. — Я сам виноват. Ты меня предупреждал, что у Ансберга разврат. А я повёлся на его связи, на его обещания…

— Они тебя изнасиловали? — это сурово спросила Ксюха с водительского места.

— Нет, то есть да — эту штуку засунули… Пиздец, как больно и ужасно. И вообще всё ужасно, я чувствую себя блядью.

— А почему остановились? И как ты выбрался? — опять Ксюха.

— Я понял, что Пётр позвонил. Светозар вдруг удалился из этой комнаты, а потом крикнул, что «хозяин на подходе», «чтобы оставили мальчика растягиваться» и валили в бассейн для омовения… В общем, меня оставили одного, голого, связанного, с резиной в жопе, в сперме на роже… Звезда танцпола, ёпта… Я попытался двигаться, чтобы развязать руки, но было больно… Да ещё и рыдать принялся. Полный пиздец… Вдруг в комнату быстрым шагом зашёл охранник, парень молодой, с бобриком на голове. Он поморщился. Вытащил из кармана нож, перерезал скотч на ногах и на руках и мотнул головой в сторону выхода. И ничего не сказал! Я, конечно, соскочил, дубину из ануса вытащил, схватил эту тряпку, чудом нашёл телефон, было не до ключей, и вон из дома. В сад, оттуда тебе позвонил, потом к ручью спустился, там забор заканчивается, по ручью его обошёл и спрятался в кустах.

— А Ансберг? Подонок так и не приехал? — грозно вопрошала Ксюха.

— Какая-то машина приезжала, но я не разглядел кто. Потом в доме веселье началось. А я вас ждал… И всё думал, что ты бы мог и не поехать, ты бы мог и обидеться на меня… Что бы я делал тогда?

— Я бы не мог не поехать…

Денис тогда заболел. Простуда. Хотя я думаю, что не только простуда — шок. Я его оставил у себя. Прятал от Петечки, лечил, никаких нравоучительных бесед не вёл. Позвонил в центр к Ансбергу, потребовал привезти ключи и вещи Дэна. Там ничего тупее не придумали, как прислать Светозара. Денис наблюдал из окна, как я забирал сумку… Зеленоглазый Аполлон (сегодня от «Ральфа Лорена») радостно помахал ему рукой и лукаво подмигнул. Красив стервец…

Через месяц мы подписали новый контракт. Денис, по-моему, и не читал, он на автопилоте ещё жил, оттаял только на море, куда мы отправились в июле. В сочинском конкурсе не участвовали, португальских песен не пели, андеркат не выбрили, но денег заработали. Осенью сняли первый клип — «На краешке Луны». Всё налаживалось.

Разумеется, Петечку мы видели неоднократно, шоу-тусовка — тесное место. Однако он к нам не подходил, своими рыбьими глазами смотрел мимо. Удалил, видимо, со своей орбиты. Светозара, кстати, тоже. Потому что как-то исчез парень: и с билбордов, и из богемной жизни. Не так давно я узнал, что он погиб. В банальной автокатастрофе — улетел в пропасть, где-то на горном серпантине Франции: мчал на европейской резине по заснеженным Альпам. Но это была совсем другая история, не связанная с Петечкой.

Бля! Я тоже не удержался на обледенелой дорожке и свалился, больно ударившись локтем. Еле собрал себя. Дальше уже не бежал — ковылял. Вот и дом. Когда доставал магнитный ключ, увидел, как трясутся мои руки. Как тогда в машине рядом с полуголым Дэном. Вдох-выдох! Досчитал до десяти и нырнул в парадную. Здесь только что прошёл ремонт, ужасно пахло нитроэмалью и дихлофосом. Союз ЖКХ и санэпидстанции. Взлетел на пятый этаж. Дёрнул ручку двери — открыто. Придурок!

Зашёл в тёмный коридор. Пахло алкоголем и чем-то тошнотным.

— Денис! Я пришёл!

Тихо. Никто не отвечал.

___________________________

*Фáду — эмоциональная, меланхолическая и страстная музыка Португалии, имеющая народные корни.

========== Апогей ==========

На ощупь по шершавой стене нашёл выключатель. Коридор заморгал галогеновой длинной лампой до рези в глазах. Ненавижу квартиру Дэна. Мы сняли её давным-давно: однокомнатная, малогабаритная в нищем районе. Но даже потом Денис не хотел её поменять — наоборот, выкупил и сделал странный ремонт. Сам.

Отштукатуренные стены покрасил светло-жёлтой акриловой краской, а поверх широкую клетку, как имитацию железных прутьев, кое-где по рёбрам клетки вился серый плющ. На полу в комнате лежак (по-другому и не назовёшь), на полу грубая циновка, рядом низкий японский столик, на котором всегда грязная посуда, заляпанный ноутбук, пустые бутылки и полулитровая чёрная кружка с трафаретным изображением Джона Леннона — для кофе. В углу электронное пианино (к моему ужасу, он частенько пел романсы), три гитары женственно стояли пыльным рядком. И самое невероятное — полосатый гамак, спущенный парус летнего безделья. Дэн жил безалаберно, без уютного быта, как птица в клетке усаживаясь на реечку и устремляя взгляд за окно, туда, где небо. На стене грубо, на малярный скотч, приклеена фотография Александра Вертинского, где он «жёлтый ангел», распятый в арлекинском костюме. Одежда хозяина была битком затолкана во встроенный шкаф в коридоре. На кухне советский минимализм: капающий кран, гудящий холодильник, ободранная табуретка, на которой жил электрический чайник из нержавейки — приданое детдомовской мамы. В общем, мне не нравилось здесь.

Комната была пустой.

Я подошёл к окну, набрал номер Дэна. Услышал глухие гудки. Звук исходил из коридора. Точно — там за дверью валялась знакомая куртка, в кармане надрывался телефон. Где же Денис?

Наступил на что-то мягкое. Поднял похабную игрушку — розового плюшевого слона с длинным, непропорционально толстым резиновым хоботом. Это подарок «Розового слона» — новоявленного клуба, замахнувшегося на реальную конкуренцию с «Центральной станцией». В нём всё те же травести-шоу, стриптиз, сомнительные конкурсы, приглашённые эпатажные звёзды, но тематика не только гейская. По крайней мере, это я так Дэну сказал. Нас туда пригласили месяц назад на программу-мистерию «Прикосновение», посулив не только весомый гонорар, но и необычное действо.

Вместо пёстрого, буйного представления ожидалась «тёмная вечеринка»: чёрная драпировка на стенах и столах, приглушённый свет, мистические мелодии со сцены (поэтому приглашён «Деним»), маски у гостей. Причём у части гостей маски с прорезями для глаз, а у других плотные, слепые. Как назвали шоумэны, «маски власти» и «маски послушания». Зрячие — неважно, мужчины или женщины, — кормили и поили бесплатными коктейлями своих партнёров, водили по клубу за руку, раскручивали в танце, фотографировали и даже раздевали. Гости в тёмных масках соглашались на такое водительство. Но самая большая интрига была в том, что «незрячие» не знали, кто их партнёр. А в течение вечера люди с «масками власти» менялись подопечными — чем глубже ночь, тем смелее их действия и чаще переходы от столика к столику, от партнёра к партнёру.

Конечно, нашему маленькому коллективу тоже выдали маски. К сожалению, Биг-Макс и Динка никак не могли быть с закрытыми глазами, а вот Денис согласился петь с плотной повязкой. Очевидно, что его это устраивало и даже заводило, тем более «Шато д’Икем» был не просто пригублен, а почти выпит.

Я начал вечер в зале, сразу получив для опеки милую девушку-брюнетку с жёлтым бантом на талии. Она назвалась Мартой. Разговаривала мало, смущалась. Осторожно брала губами кусочки еды из моих пальцев и угадывала: «Оливка… Гриб… Брокколи… Каперс… Хлебушек… Селёдка! Фи!» Волнительно задышала, когда я салфеткой стал водить ей по губам, по шее, по линии декольте, по рукам. Но потом начал петь Дэн, и мне пришлось вести даму танцевать, хотя как раз во время танца я «передал» Марту какой-то затейнице — у неё уже был подопечный, невысокий немолодой мужчина.

После я откровенно манкировал своими зрячими возможностями. Наблюдал только за одним человеком, который был в слепой маске, за Дэном. Оказалось, что с закрытыми глазами он поёт эмоциональнее: покачивается, поднимает руки, улыбается кому-то. Да и интонационно было ярче, глубже, сочнее. Во время «Краешка Луны» на сцену натурально заползла рыжеволосая барышня в чёрном комбинезоне, она была с открытой маской, уселась у ног Дэна на колени. Сначала сидела, задрав голову и хищно улыбаясь. Потом вдруг провела рукой по ноге, снизу вверх… Денис оборвал звук песни и чуть отступил, любопытно протянул руку в сторону того, кто до него дотронулся. Коснулся головы, вытянул из-под маски прядь длинных волос, улыбнулся, вернулся к песне. Девица правильно поняла — ей разрешено трогать. Она пододвинулась ещё ближе и обхватила правую ногу Дэна, прижалась щекой, а потом стала тереться об него, извиваться рядом, встала, обняла его сзади, тыльной стороной ладони провела по его шее, скуле, виску. Когда же Динка вступила виолончелью в проигрыш, моего исполнителя оторвали от микрофона, прижались всем телом и поцеловали в ухо. На белой коже остались алые следы от помады. Денис облапил совратительницу — млел, гад…