Вилла мертвого доктора

Олег подошел к коллеге, отодвинул в сторону занавеску. Опять же – доска, но на этот раз стеклянная, с налепленными вырезками из газет, фотографиями и цифрами.

Олег разобрал названия крупных медицинских страховых компаний Blue Shield of California, Blue Cross of California, Kaisers и еще, и еще – они были соединены стрелками с квадратиками поменьше, где тоже были какие-то названия, Олегом слышанные, но непонятно, в какой связи. Крупные зеленые и желтые цифры рядом с каждым квадратом, обведенные фломастером вырезки из газет, какие-то странные фото людей, групповые и портретные, – все это больше напоминало оперативные схемы, какими пользуются спецслужбы при расследовании текущих дел, и никак не ассоциировалось с профессорским кабинетом…

Олег посмотрел на Сандру.

– Еще не знаю, – сказала Сандра раздумчиво, – вроде что-то с системой здравоохранения?

– Похоже. Сделай пока фото, чтобы потом подробнее разобраться.

Обойдя неторопливо кабинет, Олег подошел к книжным стеллажам – они занимали стену, противоположную окну. Энциклопедической литературы и подписных изданий здесь вообще не было. Только отдельные книги. Дорогих фолиантов – раз-два и обчелся, главным образом – рабочие обыденные книги. Корешки поблекли, золотое тиснение стерлось – видно было, что к ним возвращались неоднократно.

Специальная литература по кардиологии занимала три полки. Имена авторов Олегу ничего не говорили, да и названия работ, если честно, мало о чем могли сказать неспециалисту. Рядом – книги по философии. Очень интересный выбор философов – от древних до современных. Рядом на одной полке – и Платон, и Кьеркегор, и Декарт, и Паскаль. И рядом фамилии, которых Олег не знал, видимо, современные философы, а Олег уже и забыл, когда в последний раз открывал книгу по философии.

И целая секция художественной литературы. Эта полка, подумал Олег, могла бы находиться в квартире любого московского интеллигента – настолько привычен для человека русской культуры был выбор книг: европейские классики, от Гюго и Бальзака до Свифта и Голсуорси. Американская литература – от Лонгфелло и Эмерсона до Джона Огдена… И Достоевский. И Толстой. Про себя Олег подумал, что это – редкая коллекция, где случайных книг, по-видимому, просто нет. А это что за маленькая, почти невидная полочка слева внизу? Уже не книги, а несколько коробочек – лекарства, видимо. Что, интересно, профессор здесь держал? Среди препаратов, Потемкину незнакомых, – коробочка с красноречивым черепом и костями, нарисованными фломастером. Внутри – тонкие ампулы с белым порошком, похожим на сахарный песок. Цианид калия? Похоже… Зачем это Фелпсу в рабочем кабинете?

Да, замечательный профессор Фелпс… Был замечательный профессор Фелпс, уточнил про себя Олег и почувствовал ломоту в правом виске – первый признак вечерней мигрени…

Сандра времени не теряла – она сделала снимки и общего вида комнаты, и книжных полок, и компьютерных экранов – будет Киму завтра дополнительный материал для работы.

– Ну что, пообщаемся с гостями? Ты начнешь?

– Пошли, шеф!

Приближаясь к гостиной, они слышали веселые голоса и женский смех. На траурную поминальную вечеринку это мало походило. Олег кашлянул нарочито громко, и голоса затихли.

– Спасибо за разрешение побыть в кабинете покойного профессора Фелпса. – Олег говорил нарочито официально. – Это мне и моей коллеге уже дало многое, теперь, если можно, несколько вопросов. Но, хочу вас предупредить, вопросы могут быть такие, которые никто не склонен обсуждать даже в присутствии близких друзей.

– Так что, если хотите, – вступила Сандра, – наши беседы можно перенести на завтра. Может быть, имеет смысл так и сделать?

– Я не собираюсь ехать в полицию. – Зоя была раздражена.

– Мы не полиция, мадам. – Сандра парировала без тени раздражения. – И, что касается вас, мы с шефом можем завтра зайти к вам снова. И с вашими друзьями можем встретиться таким образом, чтобы не слишком нарушать их планы.

– Я у себя с утра до шести – в любое время, – с готовностью отозвался Майкл Сатырос, протягивая Сандре визитную карточку. – Заходите, рад буду помочь.

– У меня – репетиции с утра до трех. Потом можем встретиться в удобном месте. Честно говоря, мне не с руки принимать вас в театре… – Грэг был снова слегка пафосен.

– Я живу неподалеку отсюда, в Студио-Сити, – сообщила Элен. – День у меня завтра практически свободен – ну после двенадцати, конечно, до этого я ничего не назначаю, потому что никогда не знаю, как у меня пройдет ночь. Бывает, до утра глаз не сомкнешь… Значит, после двенадцати – и до семи. В семь у меня заседание благотворительного комитета.

Зазвонил мобильный, и Олег, коротко ответив, попросил собеседника обождать:

– Я должен договорить, консультант Амальдено условится с вами о наших встречах завтра. Жду в машине, – это уже Сандре.

Он прижал телефон к уху и вышел из дома. Подошел к автомобилю и сел, не заводя мотор. Разговор по телефону он закончил быстро, и мысли его, признаться, были сейчас далеки от приятеля, который приглашал его на концерт замечательной певицы. Олег испытывал, как это принято говорить, смешанные чувства. Во-первых, он был раздосадован тем, что не удалось поговорить с Зоей сегодня. Убийства раскрываются по горячим следам – или не раскрываются вообще, эту мудрость своего учителя Бене Олег хорошо помнил. Во-вторых, Олег не был уверен, что посещение друзей не было Зоей организовано специально, уже когда она с Потемкиным договорилась о встрече. Если это так, дама не хочет общаться. Почему? То, что она мужа не любила или, во всяком случае, относилась к нему критически, она сама демонстрирует на каждом шагу. Для чего, кстати? Могла бы и совсем иначе вести себя, создать некую видимость траура, надеть большую черную шляпу и глубоко черное платье с блестками… Олег знал, кого имел в виду, – так одевалась в трауре по мужу лет семь назад госпожа Венесус, Милендия Венесус, которая, как потом выяснилось, и организовала убийство своего мужа Горацио, наркобарона.

В-третьих… В-третьих – эти друзья Зои. Они явно оказались в доме неслучайно. Америка – не Россия, здесь внеплановых визитов не бывает, а если придет кто-то – дверь, конечно, откроют, но вот пригласят ли в дом – большой вопрос. Ладно, так или иначе – они пришли, чтобы Зоя не была одна в эти минуты… Понятно. Похвально. Но почему именно эти трое? Какую роль они играли в жизни семьи Фелпс? Или, подумал Олег, тут не о жизни семьи Фелпс надо говорить, а о жизни Зои – может, именно это она и хотела сотрудникам группы сказать? Что у нее – своя жизнь. Пожалуй, именно так. Потому что Элен – это ее ближайшая подруга, об этом Олег знал из материалов дела. Этот бизнесмен Сатырос – друг Элен. Значит, надо узнать, что он за бизнесмен – на корпоративного деятеля он никак не похож. Кто он? Гражданский муж – так это называлось в России, а здесь это называют «бойфренд». Даже если бойфренду и герлфренд по восемьдесят – только так и называют. И они сами не разрешают называть себя мужем и женой – ибо очень ценят имеющийся статус. Ладно… Чужая жизнь – потемки. Кто остается? Грэг. Он представлен как выдающийся актер. Забудем, однако, на минуту о его профессиональных качествах. Кто он для Зои? Любовник? Друг? Товарищ детства? А вот тут уже явное противоречие с правилами американской пуританской морали. Тут к браку или даже к содружеству «бойфренд – герлфренд» относятся очень серьезно. Если ты не занят – и быстрые знакомства, и моментальный, почти мимолетный, секс – нет преград: ты свободный человек в свободной стране, в школе учат правильно применять противозачаточные средства, по интернету ты видишь такие подробности любого интима, которые предыдущим поколениям и сниться не могли… Свобода! Но! Но. Но… Если у тебя на руке кольцо, будь готов, что тебя презрительно отвергнут. И это не будет показухой. Правило – если женат, то будь только с женой, – общепринятое правило, и в Штатах к нему относятся очень всерьез.

Итак, Грэг – скорее всего, любовник Зои. И предстоит выяснить, какие у них отношения, какие у него могут быть планы в связи со смертью Фелпса – в общем, все, что надо знать в этих случаях. Вот этим Сандра и займется завтра – прямо по специальности.