Нефертити. «Книга мертвых»

— А ты?

— Я — Отец бога. Делатель правды. Я останусь.

— Вы — то самое общество, — сказал я. — Общество праха. Какое подходящее имя! Люди праха.

Он улыбнулся своей выверенной улыбкой.

— Еще одно представление. Церемония, если хочешь. Но действует хорошо. Люди любят власть тайн. Интересно, что они сделают и отдадут, чтобы узнать великий секрет власти. Семь золотых перьев птицы возрождения. Одно из них, по всей видимости, все еще у тебя. Прошу вернуть его законному владельцу.

— Вы оставили перо, чтобы я его нашел.

Он кивнул, как бы вежливо принимая комплимент.

Пошарив в сумке, я достал перо и подал его Нефертити. Та взглянула на него так, словно могла теперь видеть будущее. Словно знала конец истории. И это было не то, чего она желала.

— Хорошо, — проговорил Эйе. — Я приготовлюсь к завтрашнему дню. Народ любит тебя, дочь. Твоя стратегия, направленная на то, чтобы перехитрить врагов, восхитительна. Ты вернулась из Загробного мира. Мы, естественно, это используем. Ты должна стать соправительницей. Ты — звезда среди простых смертных.

— А если я откажусь от этого предложения?

Он тихо рассмеялся.

— Ты мое дитя. Я слишком хорошо тебя знаю. Давай не будем понапрасну терять время. Я сделаю необходимые приготовления и завтра буду ждать тебя во дворце для совершения публичной церемонии возвращения. Стража останется здесь, чтобы проводить вас обратно, когда ты примешь верное решение. Если нет, они выполнят другие мои приказы. Несложно догадаться, каковы они. Завтра будет новый день.

— Ты бы убил своих внучек?

— Запомни: любви нет, есть только власть. Как известно твоей служанке. Верно, Сенет? Тебе следует расспросить ее об этом. И о скарабеях. Люблю оставлять свой знак, к твоему сведению.

Он повернулся и вышел. Никто не осмеливался нарушить молчание. Сенет дрожала.

— Он обладает такой властью, — прошептала она с отвращением и мукой.

— Позволь мне рассказать твою историю, — как можно мягче предложил я.

Девушка кивнула.

— Ты убила Сешат.

Она подняла глаза, но не возразила.

— Ты привела ее к смерти. Ты разбила ей лицо. И оставила на ее теле скарабея.

Она продолжала пристально смотреть на меня.

— Перчатки ты носила, чтобы скрыть царапины на руках. Ты позволила мне подумать, будто пропали какие-то украшения царицы. Позволила поверить, что скарабей принадлежал царице. Но скарабея дал тебе Эйе, велев положить на тело. Он сказал, что это его знак, его подпись. Он был прав. Он — навоз. Низший из низших. Однако же он толкает фараонов и цариц, как солнце, к свету нового дня.

Сенет посмотрела на Нефертити, которая разглядывала ее почти с состраданием.

— Ты выполнила указания. Отвезла переодетую девушку вверх по реке, а потом, в темноте, когда она ничего не ожидала, ударила ее. Первый удар, должно быть, сильно ранил ее, но потребовалось гораздо больше силы духа и телесной силы, чтобы напрочь разбить ее лицо.

Теперь Сенет посмотрела мне прямо в глаза.

— На убийство нужно много времени, — сказала она. — Первый удар — это просто. Но она не умерла. Она все издавала звуки, хотя у нее и рта-то не осталось. Я била ее, пока она наконец не замолкла. Это заняло много времени.

В гробнице стояла тишина. Я продолжил свой рассказ:

— Она нарядилась в одежду, которую ты принесла из гардеробной царицы. На голове у нее был шарф, как требовалось по инструкции. Но пока я тебе не сказал, ты не знала, кого убила. Ты знала лишь, что это женщина. Для Эйе не важно было, кто умрет, а кто останется в живых. Но для тебя это имело значение. Ты убила и изувечила невинную женщину. Ее семья горячо ее любила.

— Я тоже, — с гордостью сказала она. — Я любила ее всем сердцем.

Они были любовницами. Простые слова правды.

— Пожалуйста, покажи мне свои волосы, — попросил я.

Кивнув, она медленно обнажила стриженую рыжевато-каштановую голову. Хети посмотрел на меня, понимая теперь.

Сенет снова заговорила, на этот раз обращаясь к царице:

— Он все знал. Он мог читать мои мысли и мечты. Он сказал, что выдаст нас, Сешат и меня, не только вам, моя госпожа, но и всем. Это я могла вынести. Но затем он сказал, что убьет ее, если я не выполню его приказ. Если обо всем ему не расскажу. Он сказал, что я должна делать. Велел принести в гарем запечатанные инструкции и одежду, как будто от царицы. Приведут женщину. И он сказал, что я должна сделать. Сказал, что нам запрещено разговаривать. Сказал, куда ее отвезти и как сделать то, что я должна была сделать. Какой у меня был выбор? И как поступили бы вы?

Эти последние вопросы были обращены ко мне, но я мог ответить ей лишь понимающим взглядом. Внезапно девушка издала горестный вопль, стиснула виски руками и стала бить себя по голове.

— Хатхор, великая богиня неба, богиня судьбы, ты, такая могущественная, прости меня. Я убила женщину, которую любила! Я действовала из любви и страха. Теперь не остается ничего, кроме смерти.

Нефертити ласково тронула ее за плечо.

— Если бы ты рассказала мне правду, я смогла бы тебя защитить.

Служанка медленно подняла на нее глаза.

— Он могущественнее нас всех. Он — смерть. Вы знаете, что он меня поцеловал? В губы. С той минуты я была обречена.

Она подняла кинжал, который я отбросил в сторону, вышла из гробницы и растворилась в темноте. Я понимал, что никто ее не спасет, и знал, что мы никогда ее не найдем. Я надеялся, что богиня Нут раскинется над этой девушкой и найдет для нее местечко среди своих вечных звезд.

Мы с Хети вышли наружу глотнуть свежего воздуха. Была самая темная пора ночи, и луна плыла низко и далеко над горизонтом. Мы сели, как два угрюмых памятника.

— Мне казалось, я хорошо знал Сенет, — сказал Хети. — Когда вы догадались?

— Я отметил в ее рассказе некоторые странности, но кое-каких деталей недоставало. Ее выдала скорбь.

Он кивнул.

— Этот человек — чудовище.

— Я в чудовища не верю, Хети. Иначе для нас, остальных, все будет слишком просто. Эйе в итоге один из нас.

— Тем хуже, — заметил мой напарник.

Я вынужден был согласиться.

Из гробницы вышла Нефертити, и Хети почтительно удалился, оставив нас наедине. Теперь мне было что сказать.

— Замечательную историю вы мне поведали при нашей первой встрече — про своего отца и вашу семью. Здорово вы меня надули.

Она спокойно на меня посмотрела.

— Когда растешь без родителей, то все время себе их придумываешь. Воображаешь их совершенными людьми. Чтобы восполнить все то, чего не было, придумываешь истории, и эти истории кажутся настоящими. Пока в один прекрасный день…

— Та самая правда.

— Да. Я представляла себе отца хорошим, чудесным, добрым человеком. Когда-то я верила, что он спасет меня. Верила, что увезет на своем белом коне и мы будем скакать вместе, всегда. В безопасности.

— Я мог бы уничтожить его ради вас.

Она помолчала, раздумывая.

— Нет. Ты мог бы его убить, но тогда он все равно остался бы во мне, в моей голове — навсегда. Возможно, это хуже. Возможно, все, что я могу, — это простить его. За то, что он со мной сделал. За то, что сделал с другими. Если я смогу это совершить, у него больше не будет надо мной власти.

Я снова был поражен, пришел в ужас.

— Простить его? Он использовал вашу жизнь, своего собственного ребенка, как средство к достижению цели, как путь к власти; угрожал убить вас и ваших дочерей. В нем нет любви.

— Это не означает, что мне не следует его простить. Любовь порождает любовь. Ненависть порождает ненависть. Месть порождает месть. Выбор за мной.

— Значит, вы примете его требования? Оставите перо у себя?

— Я должна. Выбора нет. Это крушение всего, над чем мы трудились, это конец мечте о лучшей жизни. Но я тебя предупреждала: мир заявляет свои права на нас, на меня, и я не могу сказать «нет». У меня достаточно власти, чтобы спасти тех, кого я люблю, и повлиять на дальнейший ход событий. У меня есть ответственность перед будущим.