Страница 19 из 74
— Значит, вы охотник за тайнами?
— Имею такую честь.
— Царица должна быть найдена и возвращена. Живой.
— Я только что приехал. Расследование в самом начале.
— Может, и так, но, полагаю, вы знаете, что времени мало. Мы слышали, уже есть один труп?
— Это не она.
— Так говорят. Великолепная новость! Тем не менее вы столкнулись с загадкой. А царица все еще не найдена. Я хочу сказать, вы все еще Не нашли ее.
Он холодно посмотрел на меня. Что я мог сказать?
— Вы отчитываетесь перед нашим обожаемым начальником полиции?
— Я отчитываюсь лично перед Эхнатоном.
— Что ж, уверен, он пристально следит за вашим продвижением, если только это не слишком обнадеживающее слово.
Я не смог удержаться.
— Разумеется, если бы охрана царицы была достаточно надежной, ее бы никогда не похитили. Ночью Дворец царицы едва охраняется — два стража и пара служанок.
Теперь он разозлился.
— Царской охране нет равных. Вы не имеете права ставить ее под сомнение. Просто сделайте свое дело и верните нам ее ко времени Празднества.
И с этими словами он отвернулся и направился к своим друзьям. Пареннефер подхватил меня под локоть и повел прочь.
— Как все прошло?
— Очаровательный человек.
— Он чрезвычайно важная персона, и более того, у него правильный взгляд на вещи.
— В каком смысле?
— Он глубоко озабочен устойчивостью нового порядка как внутри страны, так и в наших заграничных провинциях. Он многое поставил на карту, взяв на себя политические обязательства в связи с Большими переменами.
— Тогда он, должно быть, не в состоянии спать по ночам.
Пареннефера отвлек элегантный мужчина с умным, открытым лицом, легонько постучавший по его плечу.
— А, благородный Нахт. Познакомься с охотником за тайнами, Рахотепом.
Мы с уважением раскланялись.
— У Нахта здесь чудесный сад. В нем девятнадцать видов деревьев и кустарников.
— Что ж, начало я положил, — скромно произнес мужчина. — Зеленая листва, тень, маленький бассейн, немного виноградной лозы, несколько клеток с птицами — и тогда я чувствую, что мир все же не так ужасен. По крайней мере на несколько минут.
Тон его понравился мне не меньше его лица.
— Согласен с вами в отношении состояния мира, — сказал я. — Но большинство скажут, что мы живем в лучшие из времен.
— Тогда они просто не думают самостоятельно. По моему мнению, великий сад этой страны находится под угрозой со стороны сил, которых не принимают всерьез, особенно в высших кругах. При дворе есть силы, сосредоточенные исключительно на строительстве этого города и, следовательно, на сколачивании личного капитала, и совершенно не озабоченные множеством стоящих перед нами проблем: недовольное и растерянное население, враждебное и лишенное наследства бывшее жречество, далее — небольшое дельце о серьезных заграничных трудностях, которые мы сами себе создаем на наших северных границах, у наших приверженцев и в союзных царствах. Там у нас большая ответственность, а мы пренебрегаем ею с угрозой для себя. Я читал отчаянные письма от наших верных сторонников и командиров гарнизонов с описанием убийств местных вождей, страшных налетов и падения нашей власти. Эти вожди слали нам призывы о срочной помощи, поддержке и укреплении военных сил, но ответили ли им? Нет. Мы оставили их погибать. Страдают не только невинные люди, под угрозой не только торговля, но само господство фараона в этих землях ставится под сомнение и даже испытывается. Мы придерживаемся политики невмешательства. Но, по моему убеждению, эти мелкие войны и стычки не утихнут сами собой. Празднество — это прекрасно, если вы хотите устроить прием, но оно ничего не будет значить через год, когда опустеют царские зернохранилища, рабочим не будут платить и они начнут голодать, а варвары станут стучаться в ворота сада.
Мы молчали, переваривая его слова.
— И в самом деле, варвары у ворот сада.
Я сразу же узнал этот холодный, саркастический голос. К нам присоединился Маху. Нахт поздоровался с ним едва заметным кивком.
— Где ваш пес, Маху? Дома, дожидается вас?
— Он не любит приемы. Ему приятнее собственное общество.
Они походили на два взаимно враждебных вида: элегантный леопард из благородных интеллектуалов и лев из низших кругов, уживающиеся в одном месте обитания лишь благодаря договору, действие которого в любой момент может быть прекращено.
Пареннефер, стремившийся избежать стычки, воспользовался возможностью, чтобы объявить о своем уходе, ловко бросив меня на милость человека, который, как ему должно быть известно, не слишком был ко мне расположен. Я это запомню.
— Надеюсь, мы еще встретимся, — сказал он. — Мир тесен.
— Но мне бы не хотелось раскрашивать его, — отозвался я.
Эти слова обычно говорил мой бывший напарник Пенту. Не знаю, почему они пришли мне в голову в этот момент. Нахт засмеялся, но Пареннефер лишь озадачился, пожал плечами, а затем скрылся в море всеобщего говора.
— В эти необычные времена вдохновляет присутствие на нашей стороне умного человека, — сказал, поворачиваясь ко мне, Нахт. — Надеюсь, мы еще увидимся. Обращайтесь ко мне, что бы вам ни понадобилось. Ваш помощник знает, где меня найти.
И затем он тоже нас покинул. Мне было жаль, что он уходит. Я чувствовал, что могу ему доверять. И на поверку он мог оказаться хорошим другом. Маху проводил Нахта мрачным взглядом.
— У вас появился поклонничек.
Я пожал плечами:
— Он кажется хорошим человеком.
— Он из благородных. Им легко быть хорошими. Не надо прилагать никаких усилий. Они наследуют это качество вместе с властью и богатством.
С минуту мы молчали.
— Вы не пришли сегодня с докладом о новостях, — сказал Маху.
Разумеется, не пришел. И сделал это намеренно. Как бы то ни было, я пренебрег протоколом и тем самым вызвал раздражение Маху.
— Я подумал, что вам доложат Хети или Тженри.
— Кто эта мертвая девушка?
— Пока не знаю.
Больше я ничего не сказал, надеясь, что он уйдет. Но он просто рассматривал людей, словно те были стадом животных, а он охотником, огорченным отсутствием аппетита.
— Ну и что вы обо всем этом скажете? — спросил он, мотнув в их сторону головой.
— Они все пытаются выжить. Мы все поневоле плывем в одной воде.
Он окинул меня быстрым циничным взглядом.
— Большинство из них даже не знают, что родились. По их понятиям, худшее, что может случиться, — раб стащит пригоршню украшений. А мы тем временем жизни не щадим, не пуская на их улицы пустыню.
— Это работа. Всегда найдется новая пустыня.
— Я хочу знать, на чьей ты стороне, Рахотеп. Хочу знать, что ты думаешь.
— Я ни на чьей стороне.
— Тогда позволь кое-что тебе сказать. Это самая опасная позиция в нашем городе. Рано или поздно тебе придется сделать выбор. В настоящий момент мне кажется, ты даже не знаешь, каковы эти стороны.
— Именно это я здесь и выясняю.
Он злобно хохотнул.
— Ты лучше побыстрее выясняй, как тут делаются дела и кто за какие ниточки дергает. Даже за твою. Удачно тебе их распутать. И кстати, я позвал нескольких друзей поохотиться на реке. Завтра днем. Ты охотишься, Рахотеп?
Мне пришлось сознаться, что да.
— Тогда я настаиваю, чтобы ты к нам присоединился. Это даст мне возможность оценить твое продвижение в расследовании.
Он покровительственно похлопал меня по спине и двинулся сквозь толпу размашистым шагом хищника.
Я обернулся к Хети, который все это время стоял позади меня, игнорируемый всеми, и с удивлением увидел гневный блеск в его глазах.
— Не обращай внимания, Хети. Он старомодный громила. Не позволяй ему давить на тебя. И самое главное, не бойся его.
— Неужели вы его не боитесь? Хоть чуть-чуть?
— Я вторгся в его владения. Он большой старый лев, и ему это не нравится. — Я сменил тему. — А Эхнатон сегодня появится?
— Вряд ли. Я слышал, что после наступления темноты он редко посещает мероприятия. И приглашения рассылались от имени Рамоса. Но, думаю, даже в этом случае ему нужно показаться, чтобы подтвердить отсутствие неприятностей.