Хороший ученик

— Если б я в этом что‑то понимал, то сказал бы, что коньяк хороший.

Поттер усмехнулся.

— Плохого не держим.

Подняв бокал, я сделал небольшой глоток ароматной жидкости.

— Так о чем ты хотел поговорить?

— В эти выходные ты вроде был в школе? Альбус видел тебя с Минервой.

Несколько секунд я молчал.

— Мой сын, — уточнил Поттер.

— Ясно, — сказал я.

— Он знает, что ты расследуешь нападение, и поэтому написал мне…

— Ты ведь не про нападение хочешь узнать, — предположил я. Поттер не ответил. — Да, я заходил в директорский кабинет. А ты, значит, как‑то с этим связан?

Поттер вздохнул и поставил бокал на столик.

— В некотором смысле да. Я уговорил Минерву хотя бы подумать. Она подумала. Теперь он там висит.

— Ты…

— Нет! — Гарри быстро поднял обе ладони. — Я там не был, никого из них не видел и не хочу. Сыт по горло.

Мы помолчали. Я ждал, будет ли продолжение, однако Поттер ничего не говорил, а мне не хотелось обсуждать тему портрета.

— Гарри, я задам тебе странный вопрос, — наконец, произнес я. — Ты случайно не знаешь, где похоронен Риддл?

Какое‑то время Поттер молча смотрел на меня, затем спросил:

— У тебя что‑то есть?

— Кое‑что, хотя и не слишком много. Считается, что остатки души могут находиться вблизи от места захоронения тела. Душа, расщепившая себя пополам, восстанавливается относительно быстро, но душа Риддла — всего одна восьмая, так что сейчас она должна представлять собой безмозглый клочок энергии. Так это или не так, я не знаю, но на всякий случай не мешает проверить.

— Ты хочешь найти могилу Риддла и проверить, там ли остатки его души? — переспросил Поттер спустя десять секунд ошеломленного молчания. — Ты совсем? — Он постучал пальцем по голове.

— Так ты знаешь, где он похоронен?

— Не знаю и знать не хочу. Меня совершенно не заботит, где лежит этот психованный убийца.

— Я просто спросил.

Снова воцарилось молчание. За это время мы опустошили свои бокалы.

— И что ты намерен делать, когда узнаешь? — не выдержал Поттер.

— По обстоятельствам. Буду, что называется, решать проблемы по мере их поступления.

— Мне бы очень не хотелось проснуться однажды среди ночи с дикой головной болью… — Гарри потер едва заметный шрам на лбу, — потому что ты перемудрил с решением проблем.

Я усмехнулся.

— Боишься, что он воскреснет?

— Это не игрушки…

— Точно. Я и не играю. Я собираюсь узнать, не присосалась ли эта тварь к моему сыну, а если так, распылю ее на элементарные частицы, чтобы они больше никогда ни во что не собрались.

— Без меня ничего не предпринимай, — предупредил Поттер. — Я еще помню, как ты на себя в школе Круциатус накладывал.

— Подумаешь, всего один раз…

— Вот–вот. Так что я тебе не доверяю.

— С тех пор я образумился, иначе вряд ли дожил бы до этого разговора.

— Ты образумился? — Поттер сделал большие глаза. — Да ты только что сказал, что собираешься разыскать остаток души Волдеморта и допросить на предмет того, не заделался ли он астральным вампиром!

— Тут речь не о вампиризме как таковом…

— Ты мне еще лекцию прочти! Профессор Ди!

— А что, я могу!

Мы оба начали смеяться, а потом расхохотались так, словно до этого травили анекдоты. В таком настроении обсуждать серьезные темы не имело смысла, и мы спустились на кухню. Сказать по правде, я был совсем не прочь поужинать.

За столом сидел скучающий Джеймс, вертя в руках вилку; его мать что‑то колдовала у плиты. В просторной кухне почти ничего не изменилось: каменные стены и потолок были все такими же темными, по–прежнему горел очаг, и даже стол остался тем же самым, за которым собирались члены Ордена Феникса.

Мы спустились в хорошем настроении, и от Джинни это не укрылось. После моего ухода Поттера наверняка ожидал серьезный разговор. Немало узнав о женской интуиции на примере собственной семьи, я бы не стал советовать Гарри делать вид, что он ничего не задумал, а я его никуда не втянул.

За ужином мне было интересно понаблюдать, как общаются между собой члены семейства Поттеров. В Дахуре у меня почти не возникало возможности такого рода — Мэй очень тщательно выбирала себе друзей и предпочитала держать людей на расстоянии. Поттеры выглядели довольной, счастливой семьей, но, глядя на Джинни, я уже не видел в ней той отчаянной девушки, плечом к плечу с которой дрался в Министерстве и Хогвартсе. Отчасти мне было жаль, что некоторые грани личности по тем или иным причинам уходят на задний план, но это был естественный процесс. Чем‑то всегда приходилось жертвовать.

— Эй, кончай так смотреть на мою жену, — шутливо произнес Поттер. Джеймс тихо фыркнул. Сидевшая напротив меня Джинни приподняла брови.

— Что‑то интересное увидел? — осведомилась она.

— Скорее, вспомнил.

— Так–так, — Гарри полуобернулся ко мне. — Я чего‑то не знаю? Ну‑ка выкладывай, что за воспоминания такие.

— Думаю, все это ты знаешь и без меня, — улыбнулся я. — Джинни наверняка тебе рассказывала. А если нет, возможно, мне тоже стоит промолчать.

— Нет, не стоит! Мне ничего не рассказывали. Так ведь? — Поттер посмотрел на Джинни.

— Я понятия не имею, о чем он, — с легким раздражением ответила та.

— Однажды, Гарри, — проникновенно начал я, — я попытался поухаживать за твоей будущей женой, но получил весьма неслабый отпор, хотя, как мне казалось, привел неотразимый аргумент "за".

Теперь на меня смотрели все трое Поттеров: Джеймс с интересом, Джинни с возмущением, а Гарри пытался понять, шутка это или нет.

— Попытался поухаживать? — наконец, переспросил он.

— В те далекие времена я был старшим старостой школы, и у меня в карманах завалялся сломанный галеон Отряда Дамблдора. — Я посмотрел на Джинни. — А ты очень хотела его заполучить.

Джинни злорадно улыбнулась.

— Помню–помню, я тебя тогда еще отлупила.

— Не отлупила, а просто толкнула пару раз.

— А Спраут меня остановила, не дала тебе опозориться.

— Скорее, она хотела уберечь тебя — за нападение ты вполне могла бы попасть в подвалы.

— Погодите, — остановил нас Гарри. — Я, между прочим, вообще не в курсе, о чем вы тут ругаетесь. Ты что, серьезно пытался ухаживать за Джинни?

— Подобные вопросы надо задавать в соответствующей обстановке, — с иронией заметил я. — Если я скажу "да", то солгу, а если "нет", кто‑то может обидеться.

— За меня не волнуйся, — нахмурилась Джинни.

— А какой аргумент вы привели? — вдруг спросил Джеймс. — Нет, правда, вы же сказали, что привели неотразимый аргумент…

— Ты помнишь? — Я взглянул на Джинни, однако та молчала, поджав губы. — Я сказал, что мы идеально подходим друг другу, потому что были отличными напарниками в бою.

— В бою? — не поверил Джеймс. Наблюдавшая за мной Джинни скептически покачала головой.

— Ты, наверное, спишь и видишь, кого бы еще укокошить. Твой единственный аргумент для девушки — и тот с войной связан.

Я подумал, что Мэй в свое время такой аргумент пришелся по вкусу.

— Мам, ты правда сражалась? — оживился Джеймс. Джинни с недовольным видом встала из‑за стола и, резко махнув палочкой, начала складывать в раковину грязную посуду. — С террористами? С Пожирателями Смерти?

Много лет я не слышал словосочетание, некогда бывшее на устах или в мыслях едва ли не всех колдунов Британии, и на секунду словно вернулся в прошлое. Не раз и не два в этом доме говорили о Пожирателях Смерти. Я помнил, как однажды побывал на собрании Ордена Феникса. Вот здесь, во главе стола, располагался Дамблдор. Там, где только что сидела Джинни, было место Снейпа. Я, как ни забавно, сидел в тот вечер там же, где и сейчас. Нетрудно догадаться, почему Поттер до сих пор жил здесь, хотя легко мог выбрать для семьи другое место. Этот мрачный дом был воплощением памяти, его стены впитали в себя события прошлого и дух тех, кто в нем жил и бывал, и мысль о том, чтобы его оставить, променяв на безликую новую постройку без истории и души, казалась предательством по отношению к людям, навсегда вошедшим в нашу жизнь.