1998

Джинни увела Северуса в пустой класс. Отпустив парня, она с удивлением увидела на его лице слезы.

— Что с тобой?

— Я так изменился. Я сам себя не узнаю. Я еще с первого дня новой жизни знал, что я больше не тот наивный и добрый мальчик, которого ты любила, и это казалось мне хорошей переменой. Но, боюсь, тот мальчик не просто поумнел и получил силу, нет. Он действительно умер, а на его место пришел холодный и расчетливый ум, наполненный болью и злобой. Пока рядом со мной были только вы, это не так проявлялось. Но я мог бы понять это еще тогда, когда долго и с наслаждением пытал Малфоя. Я не знаю, кто именно пришел на смену Гарри Поттеру, но уверен, что этому типу — мне — нет места рядом с тобой, нет места среди хороших и добрых людей, — его голос был наполнен горечью и болью.

— Гарри, — мягко произнесла Джинни. Парень с удивлением посмотрел на нее.

— Гарри Поттер, которого я знала, живет в тебе. Это он говорил сейчас со мной. Я знаю это. Но еще я знаю другое. Гарри Поттером я восхищалась, и была счастлива, как глупая девчонка, когда он обратил внимание на ту восторженную Джинни Уизли, которая всегда хотела добиться его внимания. Я восхищалась и восхищаюсь Гарри Поттером — храбрым мальчиком-героем. Я думала, что любила Гарри, но это было не так. Просто я не могла понять разницы между тем чувством, которое я принимала за любовь, и настоящей любовью. Но я люблю тебя, Северус Блек. Не доброго и наивного Гарри Поттера, а красивого, галантного, умного, хитрого, сильного и жесткого Северуса Блека.

— Спасибо тебе за твою любовь, Джинни Уизли. Не знаю, кем бы я стал без нее.

— Темным Лордом, — просто ответила девушка. — Том был таким же. Но он не знал любви, совсем не знал. Ладно, хватит о грустном. Пошли, пришло время обеда, а потом пойдем в учительскую.

— Я не пойду.

— На обед?

— Нет, в учительскую. Это слишком опасно.

— Ты боишься?

— Боюсь. Нет, не Турнира и его опасностей, а себя. Я могу сорваться. К тому же, я только сейчас вспомнил, что я сменил имя, внешность и факультет не для того, чтобы быть в центре всеобщего внимания. Сама сейчас увидишь на обеде. Иди вперед, чтобы лучше оценить эффект моего появления.

Джинни действительно оценила. Когда Блек вошел, Зал встретил его стеной настороженного молчания. Не ненависти, нет — МакМиллан рассказал, что именно прошептал ему Смит, и студенты дружно решили, что реакция Блека была вполне обоснованной и вообще, именно такой, как должно. Все поняли, что это был просто образец поведения рыцаря, когда его леди оскорбляют, но так же все были в ужасе от того способа наказания, который избрал Блек. Захария так и не пришел в себя — он что-то бессвязно бормотал, и глаза его были пусты. Фактически, Северус свел его с ума.

Парень отметил, что почти все слизеринцы старше пятого курса быстро опомнились и начали непринужденно болтать с соседями. А еще он отметил, что почти у всех из них стоял хоть какой-то, но блок.

— Похоже, мы все тебя здорово недооценили, Блек, — тихо сказал ему Теодор. — Ты куда тоньше и изощреннее Реддла. Если соберешься захватывать мир, вспомни про меня, ОК?

— Непременно, дружище. Но, думаю, не все так страшно, — бодро ответил Северус.

— Смиту теперь всю жизнь в Святом Мунго валяться, а ты говоришь — не все так страшно? Что он такого сделал-то?

— Он оскорбил мою девушку, Нотт. Знаешь, если бы он вякнул что-нибудь про меня, отделался бы просто легким испугом — к примеру, нашел бы себя на самом высоком шпиле Хогвартса посреди ночи, голым и без волшебной палочки.

— Типичный Блек, — успокоено фыркнул тот. — Рыцарь в вопросах чести дамы, и хулиган в остальных случаях. Не против, если я успокою наших? А то они малость напряглись.

— Я заметил. Тут же все блоки выставили, хотя вчера только пара человек держало, — усмехнулся Сев. — Успокой, конечно. А то такой стресс — только от одного Темного Лорда избавились, как еще один туда же метит.

— Что мне в тебе нравится, Северус, так это твое чувство юмора, — уже абсолютно расслабленно произнес Теодор.

После обеда Северус встретился с Роном, Гермионой и Джинни в холле.

— Ну, что, пойдем в учительскую?

— Я не пойду, Рон.

— В чем дело, приятель?

— Мне страшно, — тихо ответил парень.

— Придумай что-нибудь получше. А еще лучше, просто скажи правду.

— Я боюсь, Рон. Боюсь потерять себя. Турнир — это вызов, а ты видел сегодня, что случается с теми, кто посмеет мне противостоять.

— Но…

— Нет, Рон, — отрезал Блек.

— Можешь не бросать пергамент в Кубок, но хотя бы подай заявку, Северус! МакГонагалл все равно включит тебя в список участников, вот увидишь.

— Смита уже перевели в Мунго?

— Пока нет. Если мадам Помфри не сможет привести его в чувство до завтра — а она не сможет — то тогда только его переведут.

— Пойду, помогу ей.

Он трансформировался в маленького дракончика и понесся в сторону Больничного Крыла. Через минуту он мог видеть, как медсестра подходит к Смиту со стаканом успокаивающего зелья.

— Это не поможет.

— Блек! Проваливай отсюда, убийца!

— Вы хотите привести его в чувство, или как?

Помфри помедлила, прежде чем кивнуть.

— Я поместил его сознание в комнату, созданную из всех его плохих воспоминаний и эмоций. Боль прорвет барьер.

— Боль?

— Боль, физическая боль. Чем сильнее, тем лучше. Круциатус.

— Я не смогу, — медсестра в ужасе замотала головой.

Блек достал палочку и отодвинул женщину от кровати.

— Остановите меня через минуту. КРУЦИО!

Смит зашелся в крике, извиваясь на кровати. Блек держал заклятье, наполняя свою голову желанием мучить этого засранца, воздать ему по заслугам за его слова о Джинни. Через минуту, когда Смит мог уже только хрипеть, мадам Помфри обезоружила Блека заклинанием.

— Все, теперь просто дайте ему сонного зелья, и завтра он будет в порядке, — сообщил тот, заставляя выпавшую палочку вернуться ему в руку.

Когда он присоединился к толпе семикурсников, ожидающих у входа в учительскую, на него с расспросами напала Гермиона.

— Получилось?

— Разумеется, Гермиона.

— Что ты сделал?

— То, до чего никогда не додумался бы не один целитель. Жахнул по нему Круциатусом.

— Ну, конечно, боль! — воскликнула Гермиона. — Разумеется!

— Что именно кажется вам настолько очевидным, мисс Грейнджер? — полюбопытствовала директор, выходя из учительской.

— Способ, которым Северус привел Смита в сознание.

— И что за способ?

— Заклятье Круциатус, — мрачно усмехнулся Блек.

МакГонагалл внимательно на него посмотрела, но смолчала и просто сказала, чтобы претенденты по одному заходили в учительскую. Когда она повернулась, чтобы зайти, впуская первого, Северус окликнул ее.

— Профессор, могу я поговорить с портретом Дамблдора?

— Это срочно, Блек?

— Очень.

— Хорошо, идите ко мне в кабинет. Горгулья вас пропустит.

Через пять минут Блек вошел в кабинет директора, взмахом палочки оглушив большинство портретов.

— Что вы себе позволяете, Блек? — рявкнул оставшийся в сознании портрет Снейпа. Найджелус и Дамблдор молчали. Первый — потому, что знал, с кем имеет дело, а второй просто сохранял невозмутимость.

— Мне не нужны лишние свидетели, профессор Снейп. Лучше оцените, что я посчитал Вас достойным того, что я намереваюсь сообщить Дамблдору.

— И что же это, мистер Блек? — заинтересованно спросил последний.

— То, что я вовсе не Блек, — он взмахнул палочкой, придавая своему лицу истинный вид.

— Ты, Поттер? — Снейп удивленно поднял брови. — Видимо, ты не такой уж болван, каким я тебя всегда считал. Великолепно разыграл свою смерть и воспользовался Ритуалом Доверия? К тому же я весьма польщен твоим выбором имени, — нехотя признал он.

— Вы, как всегда, правы, профессор Снейп.

— Гарри, почему ты разыграл свою смерть? Это принесло очень много горя, — мягко сказал Дамблдор.

— Я не рассказал вам кое-чего, Дамблдор. Я получил от Темного Лорда «наследство». Всю его память. А смерть свою я инсценировал, потому что не хотел всю жизнь прятаться от толп восхищенных поклонников. Профессор Блек помог мне разработать легенду.