Страница 264 из 301
Но вдруг пришёл безотчётный страх: куда унесёт её это пламя, что будет, если Снейп застанет их здесь… Гермиона вздрогнула, и Гарри, словно прочтя её мысли, тоже подумал об алхимике. Не хотелось бы, чтобы он застукал их. Разрываясь между опасением, чтобы дядя ненароком не оскорбил Гермиону, и желанием не отпускать её ни на миг, юноша постепенно смягчил поцелуй и, оторвавшись от её губ, прошептал:
— Тебе лучше?
— Да, — еле слышно ответила она и прошептала, не открывая глаз. — Я люблю тебя.
— Я тоже, счастье моё, моя принцесса, — Гарри ласково провёл тыльной стороной ладони по её щеке. — Но я боюсь, чтобы мой дядя не увидел нас здесь. Могу представить, сколько интересного мы узнаем о себе в этом случае, — он улыбнулся.
— Я знаю… Но мне всё равно… Когда рядом ты, я не могу думать ни о ком другом… — Гермиона распахнула глаза и посмотрела в мерцавшие совсем рядом зелёные омуты.
— Герми, но я серьёзно, — слегка нахмурился Гарри. — Нас может увидеть Снейп, и ему вряд ли понравится то, что он увидит. И мне придётся заколоть его на дуэли, если он позволит себе любое неуважение в твой адрес, — дурашливо закончил он, пытаясь развеселить Гермиону.
— А мне всё равно, — настойчиво произнесла девушка. — Нас никто не увидит, потому что сюда мало кто приходит…
— Ну, ладно, пусть найдут и схватят, раз так хочется Джульетте, — продолжил он в том же шутливом тоне и склонился к её губам.
— Я согласна, мой Ромео, — прошептала она, когда его губы были совсем близко.
Гарри поцеловал её очень нежно, чтобы успокоить разыгравшиеся чувства, чтобы поберечь её сердце. Гермиона не ожидала такого нежного и трепетного поцелуя, после того пламени, что было пару минут назад. Мурашки побежали по коже, будто облако спустилось и укрыло её тёплым и пушистым покрывалом. Она уже успела забыть, что когда-то, очень давно, в начале сентября, Гарри целовал её именно так — трепетно и настороженно, будто боясь сделать что-то неправильное. Хотя сейчас было другое ощущение — он не боялся, он пытался отдать ей себя целиком, раствориться в ней. Гермионе страстно захотелось, чтобы это длилось вечность, хотелось спрятаться от всего мира и быть только рядом с Гарри, не думая о других, не думая ни о чём.
Вдруг… Зашелестела листва, будто услышав невысказанную просьбу на языке Стихии Земли, и чудесным образом вокруг беседки стали стремительно расти тонкие стебли. Они обвивали столбики и перила, пряча беседку и тех, кто находился внутри, от посторонних глаз. Не прошло и пяти минут, как ротонда оказалась полностью скрыта стеблями и зелёными листьями лозы. Вокруг двух влюбленных выросли живые стены и закрыли их от посторонних глаз. Словно сотканные из солнечного света, проглядывающего сквозь кружево листьев, возникли нежно-розовые бутоны. Они медленно открывались, пропитывая воздух вокруг удивительным ароматом.
Гарри почувствовал необычный приятный запах, витающий в воздухе, и, на миг оторвавшись от Гермионы, удивлённо раскрыл глаза. Он даже не сразу понял, почему стало так темно, но, оглядевшись, увидел, что вся беседка заплетена гибкими стеблями с пышной зелёной листвой, полностью скрывающей их. И среди зелени светились розовые цветы, которые и наполнили воздух сказочным ароматом. Он удивлённо прошептал:
— Герми, ты только посмотри на это!
— Что?! — она нехотя приоткрыла глаза и непонимающе замерла.
— Откуда это? — Гарри посмотрел на неё ошарашенно и восхищённо.
— Не знаю, но, похоже, это сделала я, — растерявшись, неуверенно прошептала она. — Такое было со мной раньше только один раз, в детстве. Я убежала от родителей — мы сильно поссорились — и спряталась в саду. Я так не хотела, чтобы они меня нашли… И тогда вокруг неизвестно откуда выросли густые кусты…
— Я понял! — воскликнул Гарри. — Ты же Земля, вот тебе и подчинились растения.
— И сейчас мне захотелось, чтобы нас никто не увидел, — смущённо прошептала она.
— И у тебя получилось, — улыбнулся Гарри. — И этот дивный аромат…
— Тебе нравится?
— Очень! Это чудо прекрасно… как твоя душа, — добавил он тихо, накрутив прядь её волос на палец, и отпустил, любуясь тем, как она вновь закручивается в упругий локон.
— Теперь ты не опасаешься Снейпа, не боишься, что нас кто-то увидит?
— Теперь нет.
— Тогда я хочу попросить тебя… — она взглянула на него с мольбой и страстью. — Будь со мной всегда: сейчас и потом, сегодня и всю жизнь, я не смогу дышать, если ты уйдешь.
— О, Гермиона… — голос не слушался его, от волнения перехватило горло. — Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива, — улыбнулся Гарри.
— Тогда поцелуй меня…
Гарри вновь приподнял её, держа за талию, и посадил на широкую скамью, возле увитой зеленью решётчатой стены беседки. Она обрадовалась, что сидит, потому что не была уверена, что ноги будут служить ей, если он поцелует её ещё раз. Гермиона потянулась к нему, усаживая рядом, прижалась, ища его губы…. Он радостно отозвался, и они опять утонули в огне поцелуев, растворившись друг в друге, забыв обо всём. Теперь их никто не увидит. Осознав это, Гарри скользнул руками к её джемперу и стал медленно расстёгивать пуговички. Гермиона опустила руки и повела плечами — расстёгнутый джемпер скользнул вниз по рукам. Она обняла его снова, не отрываясь от его губ. Его руки медленно заскользили от лопаток к талии, и Гермиона задрожала под его нежными пальцами, легко касающимися кожи. Воздух был ещё прохладен, и по спине сразу побежали мурашки, поэтому она притянула юношу к себе ещё ближе, вжавшись ему в грудь, чтобы ощутить его тепло. Шерстяной свитер щекотал кожу, и это было более чем приятно, но ей захотелось, чтобы этой ткани не было между ними. Чтобы они согрели друг друга своим теплом, а не одеждой. Тогда Гермиона, не задумываясь, быстро скользнула руками к застёжке на его мантии, и тяжёлая чёрная ткань медленно стекла на пол. Потом её руки двинулись к краю свитера и стали приподнимать его. Гарри оставил её губы и, улыбнувшись, помог его снять. Одежда вместе с соскользнувшими очками полетела на пол. Юноша смотрел на Гермиону не отрываясь, ярко-зелёные глаза лучились, в них посвёркивали какие-то искорки, и от этого Гермиону бросило в жар, она поняла, что сейчас ничто не сможет их остановить, оторвать друг от друга. Она порывисто обняла его, с болью почувствовав, как он похудел, скользнула руками по его спине, прижимая к себе изо всех сил, но тут её пальцы нащупали тонкие, выпуклые рубцы, пересекавшие его спину. Девушка испуганно отстранилась, она забыла, что его били хлыстами.
— Гарри… — прошептала она, и сердце опять болезненно сжалось.
— Прости… — он нежно взял её руки в свои, — если это напугало тебя.
— Нет, ничего страшного… — она попыталась улыбнуться. — Я забыла об этом. Тебе было очень больно?
— Это уже не важно, — бросил он. — Боль ушла в прошлое…
Гермиона опустила глаза и посмотрела на его грудь. На гладкой смуглой коже выделялись длинные розоватые рубцы оставленных плетью шрамов, кое-где они пересекались, и их было больше, чем она могла представить. В горле появился ком, внутри всё похолодело, сердце защемило при мысли о том, как ему было больно, как он вынес всё это. Она нежно провела ладонью по рубцам, и коснулась губами самого длинного, который шёл от талии до плеча. Легко и ласково целуя его, она двинулась вверх. Гарри закрыл глаза и нежно перебирал её волосы, он чувствовал себя так необычно и удивительно приятно. Наверное, юноша бы согласился выдержать ещё одну пытку, если вознаграждением будут такие вот нежные поцелуи любимой, которые лечат лучше любого редкого лекарства.
Ладони девушки гладили его спину, и она невольно вспоминала, как первый раз на ощупь узнавала его тело той незабываемой зимней ночью, поражаясь шелковистой нежности его кожи. И слёзы вновь навернулись на глаза — эти рубцы, как жестоко и несправедливо! Гермиона знала, что не сможет поцелуями вылечить шрамы, но она хотела сделать так, чтобы Гарри стало легче, чтоб он быстрее забыл о пережитом. Касаясь губами выпуклых шрамов, она чувствовала тепло и тихое биение его сердца. У самого плеча девушка замерла и опять испуганно отстранилась, потому что увидела… На правом плече, как напоминание о грозной силе, едва не уничтожившей его, виднелось Клеймо. Его ранее чёрные спирали сейчас были почти незаметны, смазаны и напоминали след от выведенной татуировки, чуть синеющий на фоне смуглой кожи. Девушка осторожно коснулась его рукой, но юноша, вздрогнув, отвёл её руку.