На пути Кортеса

- Госпожа! Госпожа! - крик несущегося сломя голову по садовой дорожке мальчишки лет двенадцати, отвлек Светлану от ее мыслей - беда госпожа!

- Что случилось? - женщина побледнела, крепко вцепилась в изящные перила ограждающей беседку балюстрады.

- Война госпожа! Фу - у! - юный слуга остановился, с трудом переводя дыхание.

- Как война? С кем?

- Ох, ваша милость и не знаю даже. Только я на рынке слышал, так торговцы говорили. И сразу к вам побежал.

- Как война? Зачем? Почему? И, что же теперь? Что же теперь делать? - ошеломляющее известие буквально оглушило Свету, привело в полную панику.

- Я-я н - не знаю ваша милость - растерянно и испуганно глядя на нее, протянул паренек.

Как ни странно, но именно этот страх, который она увидела в глазах мальчишки, словно привел ее в чувство, заставил собраться и начать действовать.

- Так! Быстро на конюшню. Скажи, что я велела заложить возок. Быстро!

Пока на конюшне готовили транспортное средство, Света успела переодеться и привести себя в порядок. Чтобы ни стряслось, никакая война, землетрясение, камни с неба или великий потоп не могли заставить одну из первых красавиц княжества появиться на людях в неподобающем виде. Тем не менее, вскоре сборы были закончены и небольшой экипаж, запряженный резвой лошадкой, выкатился на пыльные улицы Новороссийска.

Население самого южного города княжества, заложенного, почти пять лет назад экспедицией под руководством Емелина, в описываемом нами 1515 году, насчитывало уже почти три тысячи человек: белых поселенцев и индейцев, прибывших сюда с восточного побережья Атлантики и Великих озер. Растили маис и хлопок, добывали соль, охотились, занимались ремеслами, ловили рыбу, но одним из главных источников дохода для местных жителей была все - таки торговля. С юга, с далекого Юкатана в город регулярно приходили целые караваны больших лодок привозивших: хлопок и разноцветные ткани из него, перец и ваниль, золото, драгоценные камни и самый дорогой товар - плоды какао. Завозили и рабов, которых выкупали и направляли вглубь княжества, где их либо осаживали на землю в качестве арендаторов в своих поместьях крупные и не очень землевладельцы, либо устраивали трудиться неквалифицированными чернорабочими на своих шахтах и мануфактурах промышленники. Каждый год вверх по Миссисипи в Форт Росс уходил большой конвой, груженный этими богатствами. Обратно в свои города майя увозили посуду, инструменты и оружие из железа и меди, соль, шкуры аллигаторов и бизонов.

Открытый возок, на сиденье которого, на мягких подушках удобно расположилась наша героиня, шустро катил по центру города, мимо сложенных из камня или сосновых бревен одно - двух этажных домов, лавок, мастерских, занятых своими повседневными, пока еще мирными делами и заботами горожан. Недолгое путешествие закончилось у рубленного из сосны большого, в три поверха терема в северно-русском стиле. Оставив транспортное средство под присмотром кучера, Светлана быстро поднялась по ступеням высокого крыльца и была препровождена учтивой прислугой в покои военного коменданта Новороссийска.

В просторной трапезной воеводского терема царила деловая, рабочая атмосфера. Двое мужчин, склонившись над расстеленной на большом столе картой, о чем-то громко спорили между собой, третий сидящий на широкой лавке у окна спокойно наблюдал за ними, неторопливо попивая что-то из большого стеклянного кубка, в разговор не вмешивался.

Появление губернаторши на военном совете оказалось несколько неожиданным. Стоящие у стола спорщики замолкли, прервавшись на полуслове, один из них, хозяин покоев - коренастый, русоволосый бородатый мужчина лет сорока приветливо, дружески улыбнувшись и приложив руку к груди, поклонился.

- Проходи Светлана Лексевна. Поздорову ли? Детишки как?

- Благодарю Охрим Иванович - склонила голову Светлана - все благополучно. Было. До сегодняшнего дня.

- А, что так? Нешто беда у тебя какая приключилась?

- Хватит Охрим! - резко ответила женщина - я все знаю! Война у нас.

- А так вот ты о чем - отмахнулся воевода - Да господь с тобой. Разве ж то война. Ну, забузили басурмане малость, так мы быстро их угомоним. Ты сударыня не бойся, лучше домой ступай к деткам. Твое дело детишек наших грамоте и вежеству учить. А ратное дело не бабье, сами уж справимся.

- Охрим Иванович - вкрадчивым голосом начала Светлана - ты супруга моего уважаешь?

- А как же, матушка моя? - удивленно поднял брови воевода - вот уж почитай пятнадцать годочков мы с Константином твоим друзья-побратимы, и дружба та и нашей, и вражьей кровью скреплена. Ты же для меня как сестрица родная, да и дочка младшенькая моя нешто не крестница тебе? И город, что супруг твой на меня оставил блюсти буду в целости, на чем и крест государю нашему целовал. Разве хоть раз в том усомниться я повод давал?

- Вот и я своего мужа очень люблю и уважаю. И за женщин, детей, которые в городе живут я перед ним и перед своей совестью в ответе, и не могу оставаться спокойной, когда им угрожает опасность. Но и ты прав, война дело не женское, и в ваши мужские дела я не полезу, в уголочке тихонько посижу, и мешать не буду.

- Ну и ладно, коли так-то - наконец согласился Охрим, и на некоторое время совсем забыл о своей гостье, вернувшись к не терпящим отлагательства делам.

А дела эти, несмотря на весьма бодрые заявления, обстояли не так уж и безоблачно.

- Это что же выходит, господин полковник, в помощь казачкам тебе и отправить то некого - воевода обернулся к своему собеседнику, высокому крючконосому мужчине лет тридцати пяти затянутому в офицерский мундир зеленого сукна с синим воротником и обшлагами.

- В том и беда, Охрим Иванович - развел руками командир второго линейного Новороссийского, стрелкового полка Корней Лыков - самим бы случись чего устоять. Если вороги большой силой на нас наваляться, вся надежда на ополчение.

Регулярных войск, которые можно было бы отправить на помощь осажденному Новочеркасску, в его распоряжении не было, от слова совсем. Первая рота, несла службу в Константиновском редуте. Снять ее оттуда не подвергая город и его окрестности, населенные принявшими покровительство княжества индейцами туника, опасности вражеского вторжения, не было никакой возможности. Вторая ушла в поход в качестве десанта на судах южной эскадры, направившейся с торговой и дипломатической миссией к Юкатану. Два взвода третьей стояли гарнизонами по прибрежным фортам, защищавшим вход в озеро Оква-та. Таким образом, оставался всего один взвод, в обязанности которого входило посменное несение дозорной службы на заставе в устье Миссисипи и караулов непосредственно на городских улицах.

- Так - огладил окладистую бороду воевода - ну городовой полк, почитай сотен шесть я исполчу. Да только, что это за вояки сам знаешь.

- Ну, уж всяко не хуже дикарей будут.

- Не хуже - согласился Охрим - а если еще и туники воев дадут то за тыщщу оружных соберем, да твои солдатушки почитай один пятерых басурман стоят.

- Кхе, пяти - усмехнулся Лыков - бери больше. Да одной ротой я ту тысячу в чистом поле мигом разгоню, даже не взопрею. А коли в укреплении стоять, то и трех тысяч супротив моих орлов мало будет.

- И то верно - воевода обернулся к сидящему у окна человеку - ну а ты Павел Францевич, чего скажешь? Что твои людишки бают, дадут туники воев?

- А куда им деваться, сударь воевода? - начальник местного отдела госбезопасности Пауль фон Пфорцхайме невозмутимо отставил кубок, аккуратно промокнул губы белоснежным платком - они ведь теперь с нами как вы русские говорите: "одной веревкой привязаны". Падет редут и натчи их в первую голову вырежут.

- Ну, что ж, значит, исполчаем воев и крепко на редуте становимся, чтобы ворога к городу не пустить. А еще велю я снарядить лодью с пушками, чтобы вверх по реке прорвалась, государю весточку послать надобно, да и маскоги в помощь нам поднимутся. А там зажмем басурман с двух сторон, да и вдарим всей силой. Даст господь, так и казачков выручим.