Страница 23 из 40
Тогда Мехмед заказал Урбану изготовить в литейной Адрианополя другую пушку, в два раза большего размера. Когда она была готова к испытаниям, для ее обслуживания и транспортировки сформировали отряд в семьсот человек с пятнадцатью парами волов, которые с большим трудом смогли сдвинуть ее с места. Это гигантское орудие длиной более 26 футов и диаметром 8 дюймов было заряжено ядром весом 12 сотен фунтов. Окрестных жителей предупредили, чтобы они не пугались звука выстрела. Потом фитиль был подожжен, и орудие, установленное неподалеку от дворца султана, произвело выстрел. Его звук был слышен на 10 миль вокруг, а ядро пролетело около мили и зарылось в землю на глубину 6 футов.
Восхищенный успехом этих испытаний, султан приказал выровнять дорогу и укрепить мосты, чтобы весной пушку можно было перевезти к назначенному для нее месту у стен Константинополя. Тем временем в литейных султана шла отливка других пушек, но меньшего калибра. Таким образом он создавал артиллерию, стрелявшую с помощью черного пороха, какой еще не видел Восток, хотя на Западе она была известна уже на протяжении столетия. Против этих орудий каменные стены, построенные в раннее Средневековье, больше не могли служить надежным средством защиты.
На протяжении зимы 1452 года султан был полностью занят приготовлениями к осаде Константинополя. Не зная сна, он ночи напролет изучал чертежи оборонительных сооружений города, планируя направления атаки, позиции войск, места установки осадных машин, батарей, производства подкопов. Он мог за полночь, одетый как простой солдат, всего лишь с парой спутников, бродить по улицам Адрианополя, чтобы знать настроение народа и солдат. Если кто-либо осмеливался узнать султана и приветствовать его, Мехмед, безразличие которого к человеческой жизни уже давно вошло в поговорку, на месте убивал такого человека кинжалом. В одну из ночей, в предрассветные часы, Мехмед послал за великим визирем Халилом, который из предосторожности взял с собой блюдо с золотыми монетами. Когда его спросили, зачем он это сделал, Халил ответил, что в обычае слуг султана приносить с собой подарки, когда господин неожиданно вызывал их к себе. Мехмед отодвинул блюдо в сторону, сказав: «Я хочу только одного. Дай мне Константинополь». После этого он сообщил Халилу, что осада начнется в самое ближайшее время. Отпустив его, султан вновь вернулся к своим планам.
Армия, которую Мехмед собрал во Фракии из всех провинций своей империи, составила в конечном счете несколько сотен тысяч человек, включая двадцать тысяч нерегулярных войск. Ее ядро составляли двенадцать тысяч янычар. Султан лично позаботился о снаряжении армии, используя оружейные мастерские всей империи для изготовления нагрудных пластин, щитов и шлемов, дротиков, мечей и стрел, а его инженеры сооружали катапульты и стенобитные тараны. Против этой силы греки в Константинополе, население которого сократилось и составляло менее пятидесяти тысяч человек, могли выставить всего семь тысяч защитников. В это число входило около двух тысяч иностранцев, главным образом венецианцев и генуэзцев, которые объединились, чтобы помочь горожанам «ради чести Господа Бога и христианства», вместе с командами судов, находившихся в бухте Золотой Рог. С этим войском византийцам предстояло оборонять 14 миль городских стен. Более того, в их распоряжении были только легкие пушки.
Их воодушевило лишь своевременное прибытие генуэзского эксперта по обороне городов-крепостей Джованни Джустиниани, которого император назначил главнокомандующим и который немедленно при активной помощи населения приступил к работе по укреплению стен, расчистке рвов и улучшению обороны в целом. Были собраны все имеющиеся запасы оружия для его перераспределения туда, где оно требовалось больше всего. Испытывая нехватку не только в живой силе, но и в деньгах, император учредил фонд обороны, в который вносили пожертвования частные лица, монастыри и церкви. В церквях переплавляли серебряную утварь, чтобы чеканить монеты.
Султан прекрасно понимал причину неудач предшествующих осад Константинополя: город подвергался атакам только со стороны суши. Византийцам всегда приносило пользу господство на море, и они могли доставлять морем запасы воды. Турки же зависели от христианских судов для транспортировки своих войск из Азии. Поэтому, как отчетливо видел Мехмед, было жизненно необходимо собрать не только наземные, но и военно-морские силы. Этому вопросу он уделил самое пристальное внимание. И теперь осадный флот Мехмеда состоял не только из старых, но и из новых судов, быстро построенных на верфях Эгейских островов, и насчитывал около 125 кораблей различных размеров, наряду с различными вспомогательными судами.
Весной 1453 года эта армада под командованием болгарского адмирала вышла из Галлиполи в Мраморное море, и греки, к своему изумлению и ужасу, поняли, что турки обрели флот, который оказался в пять раз больше, чем их собственный. Султан собрал совет министров, чтобы обнародовать планы войны и получить санкцию на их реализацию, сумев убедить министров, что теперь османы господствуют на море. Он утверждал, что, несмотря на прошлые достижения, Османская империя никогда не будет в безопасности, пока не овладеет Константинополем. По ряду причин он был убежден, что город нельзя считать неприступным. Лично для него, заключил Мехмед, ясно одно: если он не сможет править империей, включающей Константинополь, то предпочел бы не править вовсе. Совет единогласно поддержал его.
Султан также получил поддержку духовенства. Армия султана верила, что сам Пророк Мухаммед отведет особое место в раю тому солдату, который первым ворвется в город. Разве Мухаммед не пророчил: «Они завоюют Константинию. Славой будут покрыты князь и армия, которые сделают это!» Султан сам часто заявлял, что будет именно этим князем, торжествующим над «неверными» во имя ислама.
Греки, со своей стороны, были очень встревожены дурными предзнаменованиями, преследовавшими их на протяжении всей долгой и суровой зимы: землетрясения, ливни, зарницы, кометы, наводнения. Все они, по их мнению, предвещали конец империи и приход Антихриста. В канун Рождества Христова в огромном храме Святой Софии прошла торжественная служба, на которой был провозглашен союз между греческой и латинской церковью, ранее согласованный во Флоренции. Но греческая конгрегация неохотно принимала этот факт, и лишь немногие греки были готовы войти в церковь, где служили только священники, поддержавшие союз.
С наступлением весны султан стал перебрасывать свою огромную армию через Фракию к стенам города, куда тяжелая артиллерия прибыла раньше, а он подошел с последним отрядом 2 апреля 1453 года, в понедельник Пасхальной недели. Мехмед поставил свой шатер, ставший штаб-квартирой, на возвышенности, напротив центральной части стен сухопутной стороны. Янычары стали лагерем вокруг него, и вблизи была оборудована огневая позиция с гигантским орудием и еще двумя – меньшего калибра. Император занял позицию прямо напротив позиции султана, у ворот Святого Романа, имея на флангах войска генуэзцев под командованием Джустиниани. Дабы продемонстрировать поддержку еще и христиан Венеции, он велел провести тысячу венецианских моряков, одетых в узнаваемую форму, по стенам, чтобы все турки могли их видеть.
Дипломатия не дала результата, и император написал султану: «Поскольку очевидно, что ты хочешь войны больше, чем мира, и я не могу удовлетворить тебя ни моими заверениями в искренности, ни моей готовностью клятвенно подтвердить лояльность, пусть будет так, как ты желаешь. Теперь я обращаюсь к Богу и взираю только на Него. Если Он пожелает, чтобы город стал твоим, кто сможет противиться этому? Если он дарует тебе желание мира, я буду только счастлив. Но я освобождаю тебя от всех твоих клятв и договоров со мной и закрываю ворота моей столицы. Я буду защищать свой народ до последней капли крови. Правь в согласии с Высшей Справедливостью, пока Бог не призовет нас обоих к Себе, чтобы рассудить».