Страница 25 из 68
— Это что-то сомнительное, — сказал я, вспомнив Мэнни Борка, — Только не Винс.
— Ну, я вообще-то уже отказалась. Правильно я сделала?
— Конечно, у нас только один дом, который можно продать, чтобы оплатить вечеринку.
— Не хочу обидеть чувства Винса, и друг у него, наверное, замечательный, но я всю жизнь обращалась к Гансу за цветами, и если для оформления свадьбы пойду к кому-то другому, его сердце просто разобьется.
— Хорошо, — сказал я. — Займусь детьми.
Я надеялся, что у меня будет шанс уделить немного времени себе любимому и решению проблемы Пассажира. Но если это не получается, было бы неплохо слегка расслабиться — может, даже урвать часик-другой для бесценного сна, заслуженное право на который я упустил ночью.
Все-таки сегодня же суббота. Многие уважаемые религии и профсоюзы субботу рекомендуют использовать для отдыха и личностного роста, для того, чтобы провести время вдали от лихорадочной суматохи, для релаксации, для восстановления физических и душевных сил. Но Декстер теперь вроде бы обзавелся семьей, а это все меняет. Пока Рита, словно белокурый торнадо, крутится, занимаясь подготовкой к свадьбе, я просто обязан отвести детей в такое место, которое общество считает подходящим для совместного пребывания детей и взрослых.
Я мысленно прикинул места и выбрал Музей науки и планетарий Майами. В конце концов, там будет полно других семей — прекрасная возможность для меня потренировать свою маскировку, а для детей — познать ее азы. Если уж они хотят пойти по Темной Тропе, надо начать пораньше, чтобы они уяснили самый важный принцип: чем ты ненормальнее, тем важнее казаться таким, как все.
А поход в музей с Дорогим Папочкой Декстером был вполне нормальным времяпрепровождением для нас троих. Такой отдых считался полезным для детей, а это очень важно, пусть даже сами дети были не в восторге от него.
И вот мы втроем погрузились в мою машину и понеслись на север по Первой автомагистрали, пообещав закрутившейся Рите вернуться к обеду. Я проехал по Коконат-Гроув и, не доезжая до Рикенбейкер-козвей, свернул на парковку упомянутого музея. Но войти в музей оказалось не так-то просто. На парковке Коди вышел из машины и просто застыл на месте как вкопанный. Эстор посмотрела на него, а потом повернулась ко мне.
— Почему мы должны туда идти? — спросила она.
— Для кругозора, — ответил я.
— Фу, — сказала она, и Коди кивнул.
— Мы должны провести время вместе, — объяснил я.
— В музее? — спросила Эстор. — Это же безнадежно.
— Какое замечательное слово, — заметил я. — Где ты его слышала?
— Мы туда не пойдем, — произнесла она. — Мы хотим что-нибудь делать.
— А вы были в этом музее раньше?
— Нет, — презрительно ответила она, разделив слово на три слога, как умеют делать только десятилетние дети.
— Ну, вам очень понравится, — сказал я. — Может, даже узнаете что-нибудь новое.
— А мы не хотим ничего узнавать, — возразила она. — В музее.
— А что вы хотите? — спросил я и сам удивился своей назидательной интонации терпеливого взрослого.
— Ну, ты же знаешь, — начала она. — Ты обещал нам кое-что показать.
— А вы точно знаете, что я не собираюсь этого делать? — поинтересовался я.
Эстор с неуверенностью посмотрела на меня, а потом повернулась к Коди. Не знаю, о чем они там говорили друг с другом, но слов для этого не потребовалось. Когда она снова обратилась ко мне, то уже серьезным и совершенно самоуверенным тоном заявила:
— Точно.
— А разве вы знаете, что я собирался вам показать?
— Декстер, — сказала она. — А зачем же мы просим тебя показать нам это?
— Потому что вы этого не знаете, как и я.
— Ну да, конечно, — с недоверием произнесла она.
— Ваш путь к знаниям начнется в этом здании, — сказал я с самым серьезным выражением лица, какое только мог изобразить. — Следуйте за мной и учитесь. — Я секунду смотрел на них, а потом повернулся и пошел в музей. Конечно, недостаток сна выбил меня из колеи, и я не знал, пойдут ли они за мной, тем не менее установить жесткие правила следовало с самого начала. Они обязаны выполнять все мои требования, как когда-то я слушался Гарри и делал то, что он мне говорил.
Глава 15
Быть четырнадцатилетним нелегко, даже если ты не настоящий человек. Это возраст, когда верх берет биология, и пусть ее клинический вариант интересует тебя больше, чем устройство одноклассниц в школе «Понс де Леон», она тем не менее правит своей железной рукой.
Один из юношеских категорических императивов, у монстров в том числе, гласит, что всякий перешагнувший порог двадцатилетнего возраста ничего не соображает. А поскольку Гарри в то время было много больше двадцати, у меня начался короткий период восстаний против его не поддающихся объяснению попыток ограничить мое совершенно естественное и здоровое желание порвать своих школьных приятелей на мелкие кусочки.
Гарри разработал отличный план, как подготовить меня, то есть, выражаясь его словами, научить обращаться с людьми или с вещами правильно. Но нечего и говорить, что не стоило взывать к логике в тот первый раз, когда Темный Пассажир расправил свои крылья и начал биться ими о прутья своей «клетки», требуя выпустить его на свободу, чтобы камнем обрушиться на жертву и молниеносно вонзиться в нее словно стальной булат.
Гарри знал много такого, что мне пришлось усвоить, прежде чем я научился быть тише воды ниже травы и из необузданного чудовища превратиться в Темного Мстителя: как действовать по-человечески, как быть решительным и осторожным, как потом убирать за собой. Он знал то, что мог знать только старый коп. Я все понимал уже тогда, но в те времена это казалось мне скучным и ненужным.
Конечно, Гарри не был всеведущим. Например, он ничего не подозревал о Стиве Гонзалесе, очаровательном примере человека, достигшего половой зрелости и сумевшего заслужить мое внимание.
Стив был крупнее и старше меня на два года; пространство между носом и верхней губой у него покрылось жидкой растительностью, которую он гордо именовал усами. Мы посещали одни и те же физкультурные занятия, и он считал, что ему Богом дано право делать мою жизнь невыносимой при любой возможности. Если это так, Бог мог бы гордиться его усилиями.
Все произошло задолго до того, как Декстер стал Ходячим Кубиком Льда, и определенное количество теплоты и чувств во мне к тому времени еще не иссякло. Такое положение дел радовало Стива и разжигало его креатив в преследовании кипятившегося юного Декстера. Мы оба знали, что кончиться это все могло только одним путем, но, к несчастью для Стива, не так, как думал он.
И вот однажды вечером один, к сожалению, слишком трудолюбивый, уборщик зашел в биологическую лабораторию «Понс де Леон» и обнаружил там Декстера и Стива, которые улаживали возникший между ними конфликт. Это был не совсем классический школьный вариант выяснения отношений с матом и размахиванием кулаками, хотя, наверное, именно таким исход нашей встречи представлял себе Стив. Но он не знал, что вступил в противоборство с Темным Пассажиром. Уборщик увидел Стива, надежно примотанного скотчем к столу, с кляпом из серой изоленты во рту и склонившегося над ним Декстера со скальпелем в руках, который старательно вспоминал то, что они проходили по биологии накануне, когда препарировали лягушку.
Гарри явился при параде и на полицейской машине. Он выслушал возмущенного заместителя директора, описавшего ему произошедшее, процитировавшего руководство для учащихся и потребовавшего сказать, что Гарри намерен делать со всем этим. Гарри стоял и спокойно глядел на замдиректора до той минуты, пока слова последнего не растворились в воздухе. Затем он посмотрел на него еще немного, для большего эффекта, и перевел взгляд своих холодных голубых глаз на меня.
— Ты делал то, что он сказал, Декстер? — спросил он У меня.
Находясь под этим взглядом, не было никакой возможности слукавить или отмазаться.