Пепел и роса

Переворачиваюсь и открыв глаза обнаруживаю этого безумного мужчину. Мою постыдную тайну. Совершенно бесперспективные отношения, да.

— Я без приглашения. Не могу не думать о Вас. — и легкая опаска в глазах, видимо остатки воспитания вопиют о невозможности данного поступка и ситуации в целом.

О чем с ним вообще можно разговаривать? Аморальный губитель репутации, крест на моем блистательном светском будущем, пощечина учебнику хорошего тона.

Поэтому за галстук тяну в постель и полушепотом смеюсь, когда он падает, не удержав равновесие. Весь здравый смысл — он за дверями спальни. А тут он и я. Вместе с бабочками и светлячками, ночным питерским дождем и самыми безумными общими секретами.

Он уходил около четырех утра. Бессонная ночь нас не то чтобы вымотала, но любые движения казались ненужными, лишними. Я, обняв подушку, наблюдала за ритуалом одевания: кальсоны, носки, которые пристёгивались к ним подтяжками, рубашка, брюки, жилет, сюртук. Нарочито медленно все это делал, словно растягивал время. Белые ночи делали границу между вчера и сегодня незаметной, да и нам было не до окон, так что полутень его встретила, она же и провожала.

Помедлил, вернулся к постели и встал рядом со мной. А все-таки он красивый. Причем именно не милашка, а красивый мужчина, истинно мужской привлекательностью красивый. Такому можно подчиняться, такого можно вожделеть и не скрывать этого от себя. Теперь самое время рассказать о любви, по-моему. И только я открываю было рот…

— Мы не сможем видеться так. — он предусмотрительно сжал мои ладони. — Вы достойны лучшего, чем быть тайной любовницей.

Как будто я щенок и меня тоько что носом ткнули в вонючую лужицу. Не понимаю почему — все же прошло настолько хорошо, что и представить было невозможно. И вот тут меня прорвало.

— Да прекратите Вы уже!!! В конце-то концов, у меня и своя женская гордость имеется. Раз Вам не нужна, так и скажите — я Вас под венец не тяну и делать этого не стану. Никогда! А если нужна — то придумайте, как изменить обстоятельства.

Я даже выглядывать не стала как он доберется до соседской крыши. Не убился бы — и хватит с него. Вот надо же испортить впечатление от такой чудесной ночи.

К исходу недели приехал Тюхтяев, и я приняла его приглашение на прогулку. С удовольствием.

12

Дело было так. С утра субботы пришло письмо от Михаила Борисовича, в котором он извещал о прибытии и надеялся на возможность встречи. Я всесторонне обдумала эту ситуацию и решила, что киснуть нечего, а Тюхтяева в любом случае не жалко. Бачили очи що купали.

Он пришел в новеньком гражданском костюме насыщено-серого цвета, с букетом розовых розочек и своей традиционной иронией. Я нарядилась в лучшее прогулочное платье — нежно-золотое, с тонким черным орнаментом, помахала наблюдателям (тем сразу после моего отбытия Мефодий обещался занести корзину с бутылкой вина, пирогами и наилучшими пожеланиями) и двинулась на променад.

Сначала хотелось покататься на Лазорке, но днем жарковато и мы с ней ограничивались пробежками по утренней прохладе. Так что доверилась его вкусу и отправились мы сложносочиненным маршрутом, который подозрительно напоминал то, как я глумилась над своими иноземными ухажерами.

— Михаил Борисович, а что именно Вы хотите мне показать? — задалась я вопросом, когда он в очередной раз что-то шепнул кучеру и мы вновь сменили траекторию.

— Хотелось бы развлечь Вас, Ксения Александровна. — несколько смущенно и кротко ответил он.

— Ах, как это мило. — я лучезарно улыбнулась. — Может тогда в Кунсткамеру?

В этом музее меня должны были еще помнить с прошлого раза, но диковинок много не бывает.

Часа два мы гуляли по музею, смеялись и ужасались, восхищались и изумлялись. До сего момента Тюхтяев был для меня человеком-функцией — следователь при губернаторе, или кто он там, источник мигрени, ресурс для розыгрыша. То, что он еще и разбирается в геологии, в отрочестве собирал гербарии, но не на уровне два-три листочка, подобранные на прогулке, а отражающие все этапы развития растения, узнала только тут. Оказывается, это именно ему пришлось пожертвовать часть своего собрания Брэма ради моего увлечения.

— Но я уже восполнил пробелы. — улыбнулся он.

Мы обсудили теории дарвинизма и креационизма, сошлись на том, что первая страдает пробелами в самом начале, а вторая слишком упрощена, но в принципе обе могут дополнять друг друга. В целом, я иногда забывалась, и порой с трудом изворачивалась после цитат еще не написанных книг и упоминаний несовершенных открытий.

В геологии я совсем не разбираюсь, разве что могу отличить песок от глины, так что на этой половине поля Тюхтяев блистал. Впервые наблюдаю его за долгими монологами о том, что ему по-настоящему интересно и это совсем другой человек. Нет, язва, конечно, еще та, но блеск в глазах, увлеченность, по-настоящему интересный и динамичный рассказ, причем он обращал внимание на мою реакцию и подстраивался под скорость восприятия, в общем, мне бы такого учителя географии в школу — и не тем бы в жизни занялась.

Он демонстрировал мне различные минералы, чем заразил желанием что-то этакое собрать дома. Но если камушки в коробочках редко вызывают что-то кроме скуки, то практическое воплощение — панно или там… Вообще было бы круто сделать карту империи из минералов, соответствующих каждой территории. Ему эта мысль тоже понравилась, и он тут же написал что-то «своему знакомцу».

Короче говоря, раньше я не ожидала от Тюхтяева хоть какого-то позитивного общения, но господин статский советник изумил. Было даже как-то жаль расставаться, поэтому я предложила вместе пообедать на следующий день.

Замуж? Нееее. После майских происшествий я скорее поверю, что это граф ему впарил такую хлопотную невесту, чем он сам, по собственной воле решится держать такое дома семь дней в неделю.

На обед статский советник приехал не один, а в сопровождении несколько смущенного моложавого мужчины с черной эспаньолкой. Чисто испанский гранд в темно-зеленом мундире с голубым кантом!

— Позвольте представить Вам, Ксения Александровна, Зданкевича, Карла Ивановича. Горный инженер, мой давний знакомец. — Тюхтяев по обыкновению сиял этим показушно-дурашливым образом, который поначалу и меня вводил в заблуждение. А это лишь маска, под которой таится вообще непонятно что.

Инженер чуть помрачнел лицом, и стало понятнее, кому это знакомство вышло боком. Если давний, то это минимум лет десять назад, середина восьмидесятых, при университетах пышным цветом растут всякие кружки и общества, так что понятно, где сыщик и инженер пересеклись. И как.

— А эта, Карл Иванович, удивительная женщина — графиня Ксения Александровна Татищева.

И тут я услышала необычайные дифирамбы о своем уме, образовании и током чувстве юмора. Да, расслабиться не получится, а я уже хотела тоже нарядится в маску глупышки — ее полезно осваивать, только вот возможностей маловато.

— Ксения Александровна предложила чудесную идею, которую тебе, мой дорогой, точно захочется воплотить.

Загадочным образом я оказалась первым спонсором уникального подарка императорскому геологическому обществу. Конечно, эти две тысячи меня не спасут в случае чего, но как? И что-то иметь в мужьях человека, столь вольно распоряжающегося чужим состоянием, расхотелось.

— Не переживайте, Ксения Александровна, все складывается просто великолепно. — стрекотал Тюхтяев. — Ваша инициатива точно будет подхвачена и другими радетелями отечественной науки, так что все получится в наилучшем виде.

За четыре дня в моей гостиной перебывал с десяток зелено-голубых мундиров, так что впору было герб горных инженеров вывешивать на двери. Сам проект считался как бы секретным, так что в ведомстве о нем не распространялись, но в музыкальной комнате начали скапливаться ящички и коробочки с разными сланцами и рудами. Тюхтяев тряхнул других своих знакомых, и я оказалась не единственным меценатом, зато социальный эффект от прожекта превзошел все мои ожидания. Во-первых, я обзавелась множеством не то чтобы выгодных, но крайне полезных знакомств. Горные инженеры — это совершенно особая каста людей, с хорошим образованием, но без сословных рамок. Для них я быстро стала своей и теперь уже не просиживала дни напролет дома, а бывала на свежем воздухе, на выставках художников и литературных вечерах в приятной мужской компании. Во-вторых, как главного инициатора всего проекта (а Тюхтяев дипломатично самоустранился от презентационной части), меня пригласили в октябре на открытие всего этого добра в присутствии членов Императорской фамилии. Таким образом я стану не то чтобы придворной дамой, но смогу завязать другие полезные знакомства. Если все это — тайный замысел Михаила Борисовича или графа, то они стратеги 80 уровня, тягаться с которыми бессмысленно.