Пленник

- Бедная мама… Наверное, она очень любила нашего короля…

- София, - нерешительно прервал её брат, - Сейчас всё гораздо серьёзнее, чем можно подумать. Мы хотели…

- Я понимаю, братец, - кивнула девушка и печально улыбнулась, вспоминая лицо Кошчи и холодное «Мне ты не нужна», - Идёт война, в стране нет короля, некому служить знаменем… Вы хотите, чтобы эту роль выполнила я? Но… боюсь, немногие захотят видеть во главе королевства незаконнорожденную сироту…

- Сестрёнка! – генерал вскочил и возбуждённо зашагал по палатке, - Мы хотим, чтобы нашим знаменем стала народная героиня королевской крови! Поверь – когда идёт война, это звание стоит куда как дороже прочих! Когда мы победим, а теперь я в этом не сомневаюсь, твой статус заткнёт рот любому, кто осмелится блеять о чистоте крови! А уж вместе с принцем Циоаном!..

- Минуточку! – девушка остановила не в меру разошедшегося командующего, - А при чём тут принц?

- София… - тут генерал смутился и вмиг потерял горячность и пафос, - Мы подумали… Это очень удобный шанс восстановить королевскую династию Минда и породнить её с королевским домом Шатры.

- Ах, да, - девушка прикрыла рукой глаза.

Из-под век скользнула одинокая слезинка. Война правит родными землями, сокрушая Минд. Тот, кто бесконечно дорог, отталкивает ее. И нельзя возвращаться. Возможно, в замке ожидает смерть. Хозяин действует руками своей добровольной жертвы. Сила Кошчи течет через ее тело. Что ж, она согласна быть рядом с Циоаном, согласна стать принцессой… и даже королевой. Но стать женой нелюбимого… лучше она вернется в Замок. Пусть смерть! Пусть боль! Пусть в глазах Хозяина лишь пустота и ледяная стужа! Она умрет у его ног… но перед смертью вырвет свое страдающее сердце, скажет, наконец, все, что чувствует. И первое, что Кошчи услышит – она не игрушка, которую он может подарить другому!

- Ни за что!!! – София вскочила и, опрокинув походный столик, с вызовом посмотрела на мужчин.

Ясные глаза метали почти осязаемые молнии. В абсолютно чистом небе грянул гром. Палатку мгновенно сорвало порывом бури. Вихри воздуха играли с разметавшимися волосами  девушки. Завораживающей пляске природы никто не удивился – сила девушки росла с каждым днем.

- Но, сестрёнка… - робко попытался возразить Айсель, с беспокойством поглядывая на чернеющее небо. Та не прореагировала, от Софии сейчас можно было спички зажигать.

- Ты в своём уме, Дан Айсель? Ты что, не заметил, что я уже не та девочка, которую ты видел в свой последний визит? Я взрослый человек, и жизнь свою давно уже устраиваю сама! И мужем мне будет тот, кого выберу себе я!

Хлынул дождь. Дан нахмурился и сурово посмотрел на сестру:

- Так выбери принца Циоана! – рявкнул он, отбросив родственные чувства, - В иное время я первый поддержал бы тебя, но сейчас война! Я тоже, если помнишь, не собирался служить в армии, но теперь, когда нет другого выхода, командую войсками целого королевства и не ропщу!

Как бы агрессивно не была настроена София, авторитет брата сыграл с ней недобрую шутку. С самого детства действовало железное правило – Дан и Риго разрешали сестре всё, уступали ей во всех играх, но слово старшего брата никогда не обсуждалось. Если всегда добрый и уступчивый Дан говорил «нет» - это могло означать только «нет» и ничего другого. В своей непреклонности в эту минуту брат был так похож на Кошчи, что вся ярость мгновенно улетучилась. «Мне ты не нужна», - звучало в голове.

София беспомощно оглянулась.  Растерянный Циоан переминался с ноги на ногу, пока не зная – что сказать. Глаза девушки наполнились слезами.

- Дан, - прошептала она, - Но так нельзя, это нечестно. Я… Циоан хороший, правда… Но я… Я люблю другого…

- Принцесса София…

Все оглянулись на Циоана. Юноша был бледен, но голос его был твёрд, как у человека, принявшего важное решение. Не сразу Дан понял, что принц впервые обратился к его сестре, официально признавая высокое происхождение. А тот продолжал, хотя было видно, что решение далось ему нелегко:

- Ваше Высочество! Позвольте говорить с вами, как того требуют обстоятельства. Вокруг нас теперь не обычная жизнь, это война и политика. Августейшие особы вовсе не так вольны в своих действиях, как это может показаться со стороны. Я с уважением отношусь к вашему выбору, но поверьте, для вашего государства предложение командующего является спасительным.  Мне ведома ваша сила, но только во взаимодействии её с армией можно разгромить врага.  А армии необходимы и знамя, и герой, и помощники. Я не прошу вашей руки и не надеюсь на место в вашем сердце. Но для общего блага – дайте своё согласие представить меня вашим женихом. Это не наложит на вас никаких обязательств и, клянусь – вы никогда не обвините меня в злоупотреблении вашим доверием! Поверьте, что это сейчас необходимо и вашей и моей стране!

- Оставьте меня, - глухо проговорила София, закрыв лицо руками, - Я дам свой ответ… утром…

Ей хотелось убежать, спрятаться. А лучше – уткнуться личиком в жесткую ткань костюма Хозяина. Пожаловаться на несправедливость. Сердце неприятно саднило: Циоан был готов терпеть ее холодность, лишь бы быть рядом. Совсем как она… только она была готова даже умереть, лишь бы Кошчи разрешил ей сделать это у его ног. Боль в глазах юноши была так похожа на ту, что она каждый день видела в маленьком зеркальце. Нечто несказуемое соединило шатранского принца и незаконнорожденную наследницу миндской короны крепче, чем брачные узы. Как бы не рвалось ее измученное сердечко в горы, где возвышался замок Хозяина, она все равно останется рядом с Циоаном.

XXI

Круглая комната с зеркалом мира посередине встретила Хозяина привычной безразличной холодностью. Зарычав, Кошчи стукнул кулаком по стеклу, где при его приближении снова заструились потоки железных коробок, замигали разноцветные огни неизвестных слов…

- Повинуйся! – вскричал он, сам пугаясь дикой ярости, охватившей все тело. – Проклятая стекляшка! Покажи мне ее!

Но куб лишь подернулся тихой рябью. Зато под ногами ощутимо задрожал каменный пол. Это Замок радостно привечает Хозяина. Да, древние пещеры помнят его гнев. Тот, прошлый, когда человек еще был жив…

- Вода, - сквозь зубы прошипел Кошчи, внимательно рассматривая свои ладони. – Живая вода. Где ты? Почему ты даришь мне лишь осколки той жизни, которую могла бы дать? Острые, колючие, они разрывают меня на части, постоянно причиняют дикую боль. Сила буквально бурлит, не находя выхода. Эмоции… людские эмоции, словно дурно пахнущий сор, забивают протоки, превращаются в непроходимые плотины. И когда, наконец, Сила пробивает эти засоры, она сметает с пути все! Взаимодействие… я не ощущаю, что Силы мне подвластны!

Зеркало стало прозрачным, словно невыплаканные слезы отчаяния Кошчи. Оно как будто даже сочувствовало Хозяину в его боли, пыталось хоть как-то помочь… но не могло. В конце концом, это лишь стекло. А волшебство в него вдыхал сам Хозяин.

- Как быть? – Кошчи прислонился разгоряченным лбом к ледяному стеклу. – Отмести сомнения и лететь к ней? Призовут ли те, кто поместил меня сюда другого пленника… или этот удел навеки теперь мой? Смогу ли я навсегда покинуть Замок? Я слеп и глух… зря я корил Старика. Я вижу не дальше, чем он. И могу лишь предполагать последствия своих поступков… сейчас, когда во мне бурлит жизнь.

Хозяин горько улыбнулся:

- Жизнь… оказалось, что это лишь вихрь противоречивых эмоций, которые мутят воду бытия! Я ничего больше не вижу!

Он с ненавистью устремил взгляд на стекло, которое постепенно снова приобретало матовость. Еще миг, и оно отражает его лицо, искаженное слепой яростью. Кошчи закричал в гневе и ударил кулаком в свое отражение.

Кулак вошел в стекло так, словно Кошчи погрузил руку в вязкую субстанцию. В голове раздался множественный шепот, словно каждая крупинка песка, из которого некогда он и сотворил волшебное зеркало мира, пыталась что-то сообщить ему. Нечто важное, сокровенное, нужное, тайное...