Страница 91 из 99
«На кого похож Арлекин» стал первой книгой о запретной любви мужчины к подростку, едва достигшему возраста согласия (в 1998 году в России он был обозначен вехой в 14 лет). Издание, отпечатанное колоссальным по тем временам тиражом в 10 000 экземпляров, поступило в широкую продажу. Тираж продавался в течение нескольких лет в книжных магазинах во многих уголках России, а также в общедоступных киосках с книжной продукцией. По впечатлению издателей, роман был очень легко воспринят в читательских кругах и понят именно как книга о чистой любви, а не о пороке…
Тот культурный резонанс, который имел «…Арлекин», подчеркивает интерес к книге провинциальной критики – несколько рецензий на издание появились не только в Москве, но и на родине Бушуева в Твери, а также в Иваново, где развертываются события «…Арлекина».
В 2001 году кинематографичность прозы Бушуева (вспомните его беседы с Джарменом во время работы над «...Арлекином») подтолкнула Игоря Григорьева, отца-основателя популярного в России журнала «ОМ», снять по мотивам книги художественный фильм. Но проект, против которого на первых порах выступил сам Бушуев, по каким-то причинам остался не законченным…
Этот шум и неподдельное внимание к книге лишь едва доходили до Бушуева. К 1998 году он уже несколько лет жил за границей. В течение шести лет Бушуев не печатал новых книг в России. Он занимался бизнесом в Швеции, создав фирму «Фантасма», но много писал в стол, в том числе закончил новый большой роман.
«На кого похож Арлекин» Дмитрия Бушуева стал, как заметил один из критиков сетевого «Русского журнала», «первой внятной попыткой отечественных представителей «голубой» культуры выступить в жанре литературы «серьезной». Это сочинение справедливо вобрало в себя целый ворох книг из русской литературы – запретных и не очень: от Достоевского до Набокова. Сходство с «Лолитой» некоторые находили слишком явным, вспоминая одно из последних стихотворений Найтова в книге…
Скажи, безумный Гумберт Гумберт,
что делать с мальчиком моим,
когда немыслимой лазурью
его венчает звездный нимб?..
Так литературная глубина впервые в русской литературе конца ХХ века перенесла акцент в восприятии книги о «голубой любви» на вторую часть этой жанровой формулы. Скандальный гей-роман был прочтен как обычная книга о ЛЮБВИ.
В мае 2005 года в издательстве «Listopad Productions» (Москва) вышло двухтомное собрание сочинений Дмитрия Бушуева – в первый том вошли почти все написанные им стихи, во второй – роман «На кого похож Арлекин» и повесть «Осенний яд». Новые романы Дмитрия Бушуева «Райский синдром» и «Алкоголь и электричество» еще ждут своего издателя.
«Попытка интромиссии…». Дмитрий Лычев (26 августа 1969)
Сразу после распада Советского Союза, рухнувшего в историческую пропасть после августовского путча 1991 года, Дмитрий Лычев, сотрудник Всесоюзного центра по борьбе со СПИДом в Москве, начал издание газеты «1/10» («Одна десятая»). Первые два номера размножались на ксероксе, который стоял в кабинете Вадима Покровского, руководителя того самого центра на Соколинке…
«1/10» до сих пор остается самым успешным и продолжительным (всего вышло 23 номера) опытом периодического издания для геев в России. Газета выходила более семи лет, суммарный тираж номеров газеты, превратившейся в полноцветный журнал, составил около полумиллиона экземпляров. Первые гей-рассказы, стихи, работы русских фотографов и, конечно же, обширная рубрика объявлений о поиске гомосексуалами друзей-братьев из всех бывших республик-сестер.
Дмитрий Лычев родился в семье офицера Советской Армии, который погиб, когда мальчику было шесть лет. Его вырастили мама, инспектор охраны штаба ВВС, и бабушка. «Свое детство я считаю счастливым благодаря им…», – признается Дмитрий сегодня. И настаивает на том, что чувствует себя больше бисексуалом, рассказывая чешскому журналу «PRINC» (1997, № 52) историю своего «классического случая»: первого гомосексуального опыта с приятелем во время летнего отдыха в деревне.
«Мне тогда и в голову не могло прийти, что это гомосексуальностью зовется, я и слов-то таких не знал. На летние каникулы я уезжал в деревню к бабке. Был у меня там друг, на год старше, с которым мы ходили купаться, на рыбалку, по грибы. Грибы-то и стали судьбоносными. Вернее, это я их сделал судьбоносными. Даже в том возрасте я уже был мальчиком смышленым и понимал, что попросить пососать просто так, значит, запросто потерять в общем-то единственного друга, который бы попросту счел меня извращенцем. И я своими маленькими мозгами разработал план. Мы пошли по грибы. Друг мой был изрядным спорщиком, мы часто по разным пустякам заключали пари. На щелбаны в основном. <…> Лбам нашим доставалось примерно поровну. А тут я предложил ему как бы в шутку, что можно поспорить на минет (понятно, что я обозвал это тогда как-то по-другому). Покосившись, он принял пари. Для выигрыша рта друга нужна была малость – первым найти гриб. Вы уже знаете, чего хотелось мне, и поэтому я пропустил четыре больших гриба, прежде чем он издал победный крик. (За ними я потом незаметно вернулся). Ну и все. Этим в тот день все и кончилось. Но он вспомнил о том, что было, завтра…»
Главными университетами Лычева была Советская армия, куда он отправился на два года, окончив московскую школу в 1986-ь. Почти 15 лет спустя на Петровке, 38 (туда Лычева доставили для «беседы» вместе с Сашей Прокофьевым и архивом) сотрудников спецлужб, помимо прочего, интересовало именно то, как Лычев изобразил армию в своем автобиографическом романе «Интро(миссия)». Следователям-любителям русской гей-литературы писатель Дмитрий Лычев ответил строкой из романа: «Армия – самое большое говно на этой планете». «На самом деле, – позже уточняет Лычев, – мой роман, если в нескольких словах, о взрослении, о превращении московской пидовки в мужчину, о запретном сексе как единственно возможной форме протеста против нечеловеческих условий Советской армии; о последних годах жизни, агонии этой самой армии; о любви, запертой в казармы, о ненависти к несвободе…»
Но тогда, в 1991 году, когда по рукам пошли первые, отпечатанные еще на ксероксе номера «1/10», неповторимая МИССИЯ Лычева только начиналась, и было совершенно непонятно, какая приставка – «ре-», «э-» или, например «интро-» – обозначит суть его личной жизни, общественной работы и составит название его романа, настоящего гей-бестселлера конца 1990-х годов, с которым по популярности у гей-аудитории смог лишь отчасти поспорить только «…Арлекин» другого Дмитрия, Бушуева.
Ну а «1/10» началась с идеи о защите прав ВИЧ-инфицированных геев. В начале 1990-х на страницах государственной и частной прессы ВИЧ-инфицированные изображались как исчадие ада, а их болезнь – непременное наказание за какой-нибудь порок, среди которых на первом месте – «гомосексуализм». Дмитрий Лычев написал об этом в несколько влиятельных российских изданий, и везде получил отказ. Что уж говорить, если даже Роман Калинин не решился в своей «Теме» напечатать дерзкие стати Лычева, отмахнувшись их специальной «медицинской темой». Не напечатал, и уже через две недели держал в руках вторую в России гей-газету – «Одну десятую». Газета открыла запретную при советах тему… Материалы второго номера были перепечатаны в «Независимой газете» и «Медицинской…». Французская «Liberation» также опубликовала две большие статьи Лычева о масштабах распространения СПИДа в России и бывших государствах СССР. Выводы Лычева прозвучали для российской бюрократии тем угрожающе и неприятнее, что он как сотрудник Всесоюзного центра по борьбе со СПИДом был непосредственно знаком с проблемой. Впрочем, с работой в центре Лычеву вскоре пришлось расстаться («После выхода «1/10» Покровский выгнал меня на фиг») – чиновники не привыкли мириться с критикой.
Название газеты – «1/10» – было выбрано не случайно. Оно основано на одной из популярных в те годы теорий: один из десяти мужчин хотя бы раз в жизни занимался сексом с однополым партнером. Отсюда – та самая «одна десятая», пресловутые 10 процентов… Вместо коммунистического слогана «Пролетарии всех стран соединяйтесь!» (он открывал тогда почти все советские газеты) под заголовком «1/10» значилось: «Газета для всех». И, действительно, она стала такой – сотрудники (в основном женщины) почтовой службы, рассылавшей газету по стране, были первыми внимательными читателями каждого номера. «Даже критические стрелы относительно оформления позволяли себе отпускать…», – вспоминает Дмитрий Лычев.