Страница 19 из 93
Пока же мы сосредоточим внимание на повестях, где королевская власть изображается
как символическое бракосочетание короля и государства
В пору своей юности Ньяль (Девять Заложников) и четыре его единокровных брата —
Бриан, Фиахра, Айлиль и Фергус, — получив от кузнеца оружие, отправились на
охоту, чтобы испытать его. Заблудившись в лесу, юноши разожгли костер и стали жарить
убитую дичь, а Фергуса послали на поиски питьевой воды. Он подошел к колодцу,
который стерегла ужасная на вид старуха, и попросил разрешения набрать воды. В ответ
старуха сказала, что разрешит сделать это только в обмен на его поцелуй. Юноша
отказывается и возвращается к братьям без воды. Остальные братья по очереди
отправляются за водой, видят старуху, узнают о ее условии, но только Фиахра
соглашается на «легкий поцелуй». За это она обещает ему «часть власти в Таре», что
означает, что двое из его потомков (но никто из потомков трех других братьев) будут
королями. Затем настает очередь Ньяля. Оказавшись перед тем же выбором, он не только
целует старуху, но и делит с нею ложе. Когда он вновь смотрит на нее, он видит, что она
превратилась в прекраснейшую женщину. «Кто ты?» — говорит юноша. «О король Тары,
— отвечает она, — я — Власть. С этой поры вовеки пребудет власть у тебя и твоего
потомства». Затем она отсылает его к братьям, и он не дает им воды до тех пор, пока они
не обещают ему вечное старшинство над ними и право поднимать оружие на пядь выше
их.
В повести о других пяти братьях, сыновьях короля Даре, Власть также предстает ужасной
старухой и превращается в прекрасную даму благодаря соитию с тем, кому назначено
стать королем. Этот же мотив встречается в английских и французских романах. Было
предсказано, что сын Даре получит верховную власть в Ирландии и что имя его будет
Лугайд. Король Даре дал это имя всем пятерым своим сыновьям, но друид сказал ему,
что наследником его станет лишь тот, кто поймает золотого оленя, который появится в
зале собраний. Когда это случилось и все бросились ловить оленя, на пятерых братьев и
на других присутствующих опустился волшебный туман. Лишь Лугайду Лайгде удалось
схватить оленя, и ему же пришлось в дальнейшем разделить ложе со старухой,
олицетворяющей Власть.
Взаимоотношения между ирландскими королями и королевской властью часто
изображаются как брак, и не случайно поэтому инаугурационная церемония оформляется
как свадебное торжество. Страна — женщина, супруга короля, но до бракосочетания
она — старуха или женщина с помутившимся рассудком. После соединения с королем
облик ее подобен «алому лишайнику на скалах Лейнсгера, кудри ее как лютики Брегона, а
зеленый ее плащ не имеет изъяна». В литературе более позднего времени она
изображается как куртизанка и сравнивается с римской Аккой Ларентией, кормилицей
Ромула и Рема, куртизанкой, наделявшей весь Рим своей прибылью, или с Флорой,
которая тоже носит римское имя. Союз между царем и богиней, олицетворяющей власть в
стране, был важнейшей частью царского ритуала в древних цивилизациях Ближнего
Востока, и сакрализованная проституция принадлежит к тому же ментальному комплексу.
Согласно шумерскому гимну II тысячелетия до н э, брак царя с богиней Индннои,
«госпожой дворца», отмечался «в день Нового года — в день важных решений», в
спальне храма, специально построенного для богини
Есть свидетельства, что Медб, королева Коннахта, также отчасти была олицетворением
Власти. Дочь верховного короля Тары, она, как считается, вышла замуж за короля
Конхобара, но «от гордыни» покинула мужа против его желания. После этого она
сочеталась браком поочередно с Тинде сыном Коннры Каса, с Эохайдом Далой и с
Айлилем сыном Мата, причем каждый из них становился королем Коннахта. Кроме них,
у нее было много любовников, «поскольку было в ее обычае, чтобы тень одного мужчины
падала на другого». Считается, что Эохайд Дала получил титул короля «с согласия Медб
при условии, что он станет ее мужем». Ирландская традиция упоминает и о другой Медб
— королеве Лейнстера, Медб Летдерг («полукрасная» или «красная с одной стороны»),
дочери Конана из Кулы. Она была поочередно женой девяти королей Ирландии, включая
отца Конна, его сына Арта и Кормака сына Арта. «Велика была сила Медб над мужами
Ирландии, ибо не мог стать королем Тары тот, чьей супругой она не была». Так, когда
умер Арт, «его сын Кормак не мог стать королем Ирландии, пока Медб не соединилась с
ним»
И А. Краппе, и А. К. Кумарасвами соотносят этот персонифицированный образ власти в
Ирландии с индийской богиней Шри Лакшми, которая также была «персонификацией
царского правления духом Власти и взаимоотношения с которой носят сугубо брачный
характер». Она — вечная спутница Индры, и в этой ипостаси у нее много имен. Под
именем Апала («незащищенная») она добивается благосклонности Индры, принеся ему в
дар священную сому, напиток, «которого не пробовал никто из живущих на земле», она
приготовила его путем пережевывания составных частей, и Индра «истинно вкусил сому
из ее уст». Здесь мы сталкиваемся с другой функцией этой же богини. Характерно, что
имя ирландской королевы Медб соотносится с валлийским meddw («питье») и родственно
английскому mead — «мед» (как напиток). Таким образом, она — «пьянящая».
Вспомним, что Медб Летдерг была дочерью Конана из Кулы, а в одной древней
ирландской поэме говорится, что никто не сможет стать королем Ирландии, «покане
получит он пива из Кулы». О воде, которую дает Ньялю из волшебного колодца старуха
Власть, говорится «Мягким будет твое питье в королевском роге — хмельной мед, и
сладкий мед, и крепкий эль». В повести, на которой мы еще остановимся подробнее,
королю Конну во сне является Власть, и он не ложится с нею, а получает от нее в дар еду
и питье под названием dergflaith, что одновременно означает и «красный эль», и «красная
власть». Затем она продолжает «подавать» свою «чашу» длинной череде будущих
королей, чьи имена называет ее спутник — Луг сын Этниу. Власть — это и невеста,
которая подносит напиток могущества, и сам этот напиток
8
В этой книге мы не уделяем особого внимания обширному пласту литературы,
называемому «жития святых», хотя отдельные святые и фигурируют как самостоятельные
персонажи в некоторых сагах Исторического цикла и Цикла фианы. Роль, которую святые
играют в этих повестях, да и в самих житиях (ученых, судей, пророков, властителей сил
природы и плодородия), во многом сопоставима с ролью дохристианских друидов, хотя
последние исполняют при Племенах богини Дану функции «колдовских дел мастеров».
Сюжетный фон ирландских житий обнаруживает много общего с эпическими
памятниками, но все же содержит элементы, не имеющие параллелей ни в традиции, ни в
Библии. Сравнительное изучение житийной литературы в Ирландии, как нам кажется,
покажет, что эти тексты в значительно меньшей степени, чем принято считать, обязаны
своим рождением монашеским поделкам. Здесь мы ограничимся лишь одной
иллюстрацией, взятой из ирландского жития cв. Молинга.
По окончании послушничества Гайрхелл (который позднее получит имя Молинга)
обратился к настоятелю с просьбой разрешить ему собирать в округе милостыню для
монастыря. Когда он шел по дороге, неся с собой две котомки, чашу для подаяния и
ясеневый посох настоятеля, ему встретился «дух зла» со своими уродливыми спутниками.
Потрясая оружием, дух начал угрожать святому, и между ними начался диалог, в ходе
которого каждый хотел устрашить другого. «Я проткну тебя насквозь копьем», — сказал
дух. «Силой руки моего настоятеля я снесу тебе голову вот этим посохом», — сказал