Самый большой подонок

Секунды три мы с жабой молча таращились друг на друга, потом она снова издала гнусавый, с явным оттенком укора и осуждения, громкий звук, нарушивший покой безмолвной ночи.

Чаша моего терпения переполнилась, ружьё накопившегося напряжения наконец выстрелило. Выстрел был беспорядочный – наобум, в «молоко».

Не разбирая дороги и производя непозволительно много шума, я бросился прочь с таинственного погоста, доведшего меня до ручки ночными демонстрациями странных явлений.

Лес, укрывший моего «двойника», мрачной зубчатой стеной чернел слева; тренировочный городок находился справа; жаба осталась позади. По логике вещей и в русле своего задания я должен был кинуться на поиски незнакомца. Но по непонятной причине я, словно зомби, запрограммированный чьей-то стократ более сильной, чем моя, волей, продолжал мчаться в сторону старой базы дёртиков. Я физически ощущал, как всемогущий Некто подталкивает меня, раздаёт направляющие тычки, корректирует мой маршрут.

Спустя минуту после бурного старта я перешёл со спринтерского ускорения на размеренный медленный бег – такой, который может доставлять удовольствие, возвращать присутствие духа и ровное настроение. Постепенно оттаяв и успокоившись, я бежал, посмеиваясь над собой. Кладбище давно осталось позади, а вскоре я миновал последний, угловой столб ограждения тренировочного городка.

И тут мои ноги неожиданно сбились с ритма – я засёкся, как засекается донельзя утомившаяся или чем-то напуганная лошадь. Для такого опытного бегуна, как я, это выглядело настоящим ЧП. Выправив шаг и восстановив ритм бега, я обернулся на городок.

Так и есть: снова ни огонька!

Я ещё не поднял головы, но уже твердо знал, что звёзды заняли прежние места на небосводе, с которых они светили в момент моего появления на кладбище. Я был уверен, что если вернусь сейчас к той жуткой могиле, то обнаружу над ней не пригорочек, не кучку свеженасыпанной земли, а просевший от дождей задернованный, поросший заматеревшим бурьяном почти наразличимый плоский холмик.

Продолжая бежать, я инстинктивно ступил на услужливо вынырнувшую откуда-то сбоку тропинку, резко вильнувшую вправо, и минут через пять она вывела меня к старому шоссе из бетонных плит с залитым гудроном стыками. Оно было пустынным, ровным и чистым, так что необходимость глядеть под ноги отпала, и настало время предаться размышлениям. До рассвета оставалось несколько часов, и я перешёл на шаг. Меня по-прежнему тянуло к старой базе дёртиков невидимым, но чрезвычайно прочным тросом. Я пробовал останавливаться и резко менять курс, но всё было тщетно. В чьих руках находилась лебёдка, на бесшумно вращающийся барабан которой неумолимо наматывалась линия моей жизни и судьбы, я не знал, но понимал, что ничего хорошего мне сей принудительный хадж не сулит.

Более года назад я совершил побег из тренировочного городка, где находился в плену у дёртиков в статусе «куклы». Применив нетрадиционный и недоступный большинству смертных приём «мёртвый опоссум», я был вывезен из городка в состоянии искусственной летарго-мортуарной комы и захоронен на кладбище «кукол» в общей могиле с настоящими покойниками. В нужное время мой организм снова включился, я выкопался из могилы, укрылся в лесу и так далее..

Значит, четверть часа назад я наблюдал сцену своего выкапывания – я, «более поздний», подсмотрел за собой «более ранним»! Нет, могила была не створом «кротовой норы», а самой обыкновенной, наспех вырытой ямой, в которую когда-то бросили павших от рук дёртиков «кукол», в том числе и меня самого. Но картинки прошлого, на короткий миг спроецированные волшебным мистическим фонарём на мёртвый, давно потухший экран забытого Богом кладбища, одной из сотовых ячеек которого являлась эта ничем не примечательная могила, вселили в меня гораздо больший ужас, чем испытанный в тот момент, когда я ошибочно принял «вчерашнего» себя за иновселенца. Совершенно ясно, что существа, которым по силам передвигать в прошлое звёзды, планеты и людей, представляют для нас неизмеримо более серьёзную опасность, чем гипотетические иновселенские лазутчики – диггеры «кротовых нор». Я понимал, что способные управлять временем иновселенцы не позволят нам засечь створ созданного ими межпространственного тоннеля – если, конечно, им не придёт в голову пригласить меня, землянина, к себе. А пригласить землянина (землян) к себе в гости эти загадочные существа могут лишь с одной целью – чтобы хорошенько долбануть нам по темячку и жёстко указать, куда человеческой цивилизации следует держать оглобли.

Надо полагать, совсем не случайно я увидел на кладбище именно себя. Тайные кукловоды прекрасно осведомлены о конкретном человеке, наивно вознамерившимся упредить их действия и выведать их планы в отношении цивилизации землян, поэтому безошибочно вставили в волшебный фонарь соответствующий слайд. И если они с такой лёгкостью «отмотали» время на целый год назад лишь для того, чтобы заявить о собственных возможностях, а затем столь же легко вернули прежний порядок вещей, то легко сообразить, что моя мировая линия, линия моей жизни и судьбы известна им, читаема ими и что они играючи удерживают её в своих могучих руках.

И вот когда я окончательно осознал, по чьи души заявился сюда со своей слабой гуттаперчевой душой, у меня перехватило дыхание и я ощутил себя дисциплинированной и вышколенной собакой, покорно ожидающей команды сильного и уверенного в себе хозяина-кинолога. Но моя гуттаперчевая душа не желала принять сделанное открытие – она, болезная, всеми фибрами противилась признать, что запутывается в липких тенетах страдательного залога.

Мать моя королева-девственница – да ведь я уже приглашён ими! С их всемогуществом они давно бы вышибли меня из Сумеречной Зоны, наступи я им на любимую мозоль или сунь любопытный нос куда не следует. Но если я в данный момент продолжаю двигаться к старой базе дёртиков, значит… значит, меня волокут на ковёр, на втык, на разборку!

Каким же образом я смогу увернуться от вразумляющего бича, что сумею противопоставить неодолимой тёмной силе и как вообще сложится моя судьба? Здесь было широкое поле для догадок, и в моей груди всё жарче разгоралось тревожное и одновременно сладостное чувство предощущения встречи с Неизвестным.

Я продолжал накручивать километры по сохранившим остатки тепла бетонным плитам шоссе, прорезавшего безжизненные холмы, поля и рощи Сумеречной Зоны. Вновь и вновь мысли возвращались к эпизоду на кладбище. Задним числом я ухватил, может быть, самую суть вещего послания, зашифрованного в мизансцене ночного рандеву. Похоже, мне продемонстрировали классическую ситуацию временного парадокса – вроде той, где человек, перенесшийся в прошлое на машине времени, убивает собственного дедушку. Но то, что легко удалось совершить умозрительному герою, в действительности запрещалось Матерью Природой. Вероятно, Мироздание было запрограммировано таким образом, чтобы ни в коем случае не допустить собственной «реструктуризации» и тем паче разрушения. Это было бы равнозначно вселенской катастрофе. А, как можно догадаться, канва причинно-следственных связей, туго натянутая на нетленных пяльцах Бытия, принципиально не может быть изменена, тем более разорвана. Мироздание позволяет приближаться к разгадке основополагающей тайны, но жёстко и решительно останавливает всякого, покусившегося «расстегнуть застёжку», скрепляющую концы «вселенской плащаницы», которая скрывает то, что никому не позволено увидеть.

Но даже стоя на краю пропасти, человек хочет знать и только благодаря этому хотению и остаётся человеком. Так уж он устроен и не желает обсуждать вопрос о пользе знания, быть может, губительного для него самого. Он хочет знать – и всё.

Вот и я сейчас испытывал жгучее желание шагнуть за таинственную грань, толкаемый естественной «аристократической» любознательностью и «плебейским» любопытством. Подобно древнему астроному, мечтавшему успеть разработать приемлемую концепцию устройства Млечного Пути до конца свой жизни, но натолкнувшемуся на глухую стену непонимания со стороны приятеля, который посоветовал повременить с теориями, ссылаясь на скудость фактического материала, мне хотелось воскликнуть: