Искупительный грех

Они назвали сына Кевином. Это был простой, но самый правильный выбор. Линда спросила Яна, как они хотели назвать своего сына с женой, до того, как произошел первый выкидыш. Она видела боль, промелькнувшую в глазах Яна, но он ответил. А Линда просто обняла любимого и сказала, что уже определилась с именем для новорожденного. Она боялась, что Ян будет возражать. Но он замер, прижав ее сильнее, а потом поцеловал. Он не сказал, что думает об этом, но в этом не было необходимости. Линда знала, что это правильно. Только недавно Линда начала понимать, какую вину все это время нес в себе это сильный и добрый мужчина. На какую любовь и заботу он был способен. Он так много сделал для них, для нее и детей, но утверждал, что это несравнимо с тем, что сделала для него Линда. Только он не понимал, что это было легко. Так легко полюбит его и быть любимой им. Линда знала, что они с детьми стали чем-то вроде отдушины для него, шансом начать сначала, и возможно искуплением. Хотя она не понимала, было ли что-то, что требовало искупления. В том, что случилось, не было его вины, но так же понимала, что Ян видит все иначе. А потому назвать ребенка Кевином было ее подарком ему. Это сделает его вину чуть меньше, а радость и благодарность в глазах любимого станет наградой для нее. 

А еще он рассказал ей о том, что своих детей у него быть не может. В ту ночь, когда умерла его жена, Ян был в другой клинике, где прошел процедуру вазэктомии. А потом она плакала о его не рожденных детях. Ян же успокаивал ее, вместо того, чтобы искать утешение у нее. 

Линде не надо было представлять, каким бы отцом стал Ян своим детям, потому что и так видела это на примере ее детей. Родной отец стал для них кошмаром, а Ян стал их настоящим родителям, отдавая как должное им свою любовь и заботу. 

«Ты теперь мой папа, да?» - спрашивала его Дора. 

И руки этого сильного мужчины дрожали, когда он обхватывал своими натруженными ладонями нежные щечки девочки и целовал ее рыжие кудряшки. А потом искал глазами Сару и звал в свои объятия, зная, что девочка сама всем сердцем стремиться туда. 

А Кевин… Если в больнице у Линды и оставались какие-то сомнения, то уже спустя пару дней, проведенных дома, от них не осталось и следа. Можно было ли быть более привязанным и нежным по отношению к ребенку, чем это видела Линда, когда смотрела на Яна с Кевином на руках. Могла ли она пожелать лучшего отца своим детям, чем Ян Ривз? Нет. 

Вот и сейчас он стоял возле кроватки со спящим Кевином он объяснял Саре и Доре, что те пока не могут взять поиграть брата с собой. Но уже скоро они смогут помогать маме заботиться о нем. Вскоре девочкам стало скучно смотреть на спящего ребенка, который к их сожалению не проявлял к ним никакого интереса и убежали вниз, поиграть с Куртом и Саймоном. 

Линда, отложила детскую одежду, которую складывала после сушки и подошла к Яну. Обняла его со спины и, прижавшись, впитала обжигающий жар его тела. Он же недолго думая, переместил ее вперед, она положила руки на бортик детской кроватки, а Ян обнял ее сзади и уткнулся лицом в ее волосы. Глубоко вдохнул и выдохнул, обжигая своим дыханием. Что-то невообразимое творилось с ней в руках Яна. Словно все тело начинало гореть, и кожа делалась такой чувствительной. Дыхание сбивалось, и сердце начинало стучать протяжнее и тяжелее. 

― Устала? – заботливо спросил он. 

― Нет. Вы же ничего не позволяете мне делать. Удивляюсь, как это мне разрешили сложить распашонки Кевина. – Линда покачала головой. ― Чувствую себя беспомощной. 

Ян тихо засмеялся, быстро развернул ее лицом к себе. 

― План у меня был другой. Хотел, чтобы ты чувствовала себя любимой. 

― А я и чувствую! Просто я хочу что-то делать. И еще… Мне кажется, что ты… 

― Что? 

Линда не знала, как объяснить. Не понимала, как дать понять Яну, что хочет нравиться ему. Что впервые в своей жизни она испытывала такое физическое влечение к мужчине, и так неправильно то, что он видит в ней только беспомощную женщину, о которой надо заботится. Она боялась сказать об этом открыто, потому что возможно хотела слишком много от Яна. Но ведь он говорил, что любит ее, а она, любя его еще и желала в ответ. Но не знала, как дать ему понять это, потому что никогда не делала этого раньше. Никогда не флиртовала, не соблазняла мужчину. Она чувствовала себя такой глупой и неопытной, хотя всего два месяца назад родила третьего ребенка. 

― Линда? ― позвал ее Ян, заметив, что она смутилась и отводит глаза. ― Что такое, хорошая моя? 

― Все замечательно. Правда. 

― Я вижу, что нет. Тебе правда хочется заниматься домашними делами, да? Ну, хорошо. С завтрашнего дня и начнешь. Например, приготовишь ужин. У нас будут гости. 

Упоминание о гостях моментально выветрило все сомнения о ее желаниях из головы. Линда ошарашенно уставилась на Яна. В последнее время Ян наоборот казалось, пытался оградить ее от посетителей. И сам редко оставлял ее одну. А если ему приходилось отлучаться, то непременно приезжал Майк. Брат Яна стал неотъемлемой частью их странной семьи. Он давно стал чувствовать себя у них как дома. Дети его обожали не меньше чем Яна, Линде он нравился. Майк умел рассмешить даже ее, но не переходил границ. Он был открытым с детьми, но с ней соблюдал дистанцию, не потому что не хотел сближения, а потому что понимал, что Линда все еще остается немного настороже. Еще одним частым гостем в их доме стала Полли Дойл. Она безапелляционно заявила, что теперь они от нее не избавятся, и регулярно навещала, принося огромные пакеты с едой. 

Но если раньше Ян стремился почаще отвезти детей гулять или в ресторан Полли, чтобы они больше находились среди посторонних людей и привыкали к обществу, как он утверждал, то теперь напротив настаивал, чтобы они все оставались дома под чьим ни будь присмотром. Линда пыталась узнать, в чем причина, но мужчина просил ему довериться, уверял, что это временно, но пока необходимо. А Линда, действительно доверяя Яну, как не доверяла самой себе, погрузилась в заботы о новорожденном и других своих детях. Ей нравилось проводить с ними время, играть с ними, рисовать и читать им, не волнуясь о безопасности, о том, что они будут завтра есть, и смогут ли поесть вообще. Впервые она наслаждалась материнством в полной мере, позволив кому-то другому позаботиться обо всем остальном. 

А теперь Ян сообщил о гостях, и по серьезному выражению лица Линда поняла, что это не Майк, и даже не Полли Дойл. 

― Не пугайся. ― понимающе попросил Ян, не позволяя отстраниться. ― Приедет моя мама. Хочет познакомиться с той, которая «вправила мне мозги на место». Это я цитирую. А еще хочет познакомиться с внуками. 

― Ян! Я не… Она не… 

― Тише. Не волнуйся так. Все будет хорошо. Ты же знаешь, я тебя и детей в обиду не дам. Неужели я бы позволил приехать кому-то, кто расстроил или бы напугал вас? М? Нет, конечно. Даже если это и моя мама. 

― А если я ей не понравлюсь? И у меня дети… 

― Ты уже ей нравишься, Линда. Поэтому она и хочет приехать. Майк ей уже все уши прожужжал о тебе и детях. Он тоже будет завтра. Линда. – Ян обхватил ее лицо ладонями, поцеловал в губы. ― Все будет хорошо. Поверь, мама волнуется не меньше твоего. Я был… В последние годы я был не лучшим сыном для нее. Не мог и не хотел делить с ними свою боль. Я не мог позволить им видеть меня таким, каким встретила ты. Но я так хочу разделить с ними свою радость. Я люблю тебя и наконец-то хочу жить. Но и хочу, чтобы родители увидели это. К тому же уверен, тебе тоже нужен кто-то рядом кроме меня. Женщина. Ты подарила мне семью, детей, себя, Линда. Я хочу сделать то же. У меня прекрасные родители. Они станут и для тебя близкими, я уверен. Посмотри на Майка. Разве плохие люди могли бы воспитать такого хорошего человека, как мой брат? 

― И как ты. – Линда улыбнулась, немного успокоенная словами Яна. 

― Не уверен. 

― А я уверена! Ты лучшее, что могло случиться со мной, Ян. 

― А дети? 

― А дети – это лучшее, что могло случиться с нами. 

Она поцеловала его. Сама потянулась к его губам. Обняла за шею, прильнув к нему всем телом. Вздохнула от ощущения его ладоней переместившихся на ее талию. Было нужно так мало, всего несколько секунд, чтобы голова закружилась, а во всем теле появилась невероятная легкость и одновременно какая-то натянутость каждого нервного окончания. И когда Ян кончиками пальцев провел по ее спине, пробрался под волосы и обхватил горячей ладонью шею, Линда тихо застонала, не сумев сдержаться. И словно что-то случилось, Ян весь подобрался, напрягся и его объятия стали жестче. Он крепче прижал ее к себе, губы стали настойчивее, дыхание сбивалось, мешая ее и его. Мужчина, с легкостью приподняв ее над полом, отошел от кроватки и прислонил к стене, прижимаясь, давая ощутить силу его желания. Потом, наверное, не желая напугать ее, он попытался отстраниться, но Линда, нисколько не испугавшись, потянулась за ним, сама требуя большей близости. Он шептал ее имя, пока его губы спускались по ее подбородку, скулам, затем на шею, оставляя легкие поцелуи. 

Не хотелось, чтобы это прекращалось. Но им пришлось все же прерваться, потому что Ян оказался гораздо разумнее ее. Он помнил, что дома дети и что после родов прошло мало времени. Но он еще долго держал Линду в своих объятиях, шепча нежные слова любви. Успокаивая ее легкими поцелуями и ласками. 

*** 

Ян едва сдерживался, чтобы не взять Линду за руку и не увести снова наверх. Чтобы, как еще недавно, вновь поцеловать ее, но на этот раз уже не останавливаться. Он понимал, что еще рано, что это может еще подождать, но как же сложно это было объяснить собственному телу. К тому же было так много всего, что нужно решить. Первоочередным было решить вопрос безопасности Линды и детей. Он уже с помощью мамы и Майка подготовил комнаты для Линды и детей в доме родителей. И как только завтра состоится знакомство мамы и Линды он перевезет их всех подальше от опасности. А как только разрешится ситуация с бывшим мужем Линды они вернуться и весной займутся строительством нового дома. Яна злило, что он не может практически ничего сделать. А хотелось найти подонка, и свернуть тому шею, чтобы его семье больше не пришлось бояться. 

Он так и не смог рассказать Линде, что Райли Хоксли пропал. И есть вероятность, что он разыскивает их. Они с Майком делали все, чтобы найти его первыми, но пока не обнаружили никаких следов. Он не пользовался кредиткой, не регистрировался в отелях, по крайней мере, на свое имя. Что понятно, иначе его бы арестовали. Ян не хотел, чтобы Линда знала. Он прекрасно понимал, какой будет ее реакция. А она только теперь была полностью спокойной и счастливой. И с каждым днем становилась все больше раскованной. И как же его сводило с ума желание все чаще появляющееся в ее темных глазах. 

―Папа смотри! ― к нему подбежала Дора, отвлекая от собственных мыслей, и, притопнув ногой, протянула помятый бумажный самолетик. ― Смотри, что он наделал! – указала она на Курта, который делал вид, что его это не касается, смотрел, как Сара заплетает кукле косичку. 

У Яна каждый раз заходилось сердце, когда девочки называли его так. Каждый раз ему хотелось схватить этих маленьких проказниц и как можно крепче прижать к себе. Но приходилось делать вид, что ничего особенного не произошло. Он посмотрел на Линду, а та в свою очередь, улыбаясь, смотрела на него, машинально поглаживая головку сына, миро лежащего у нее на руках. 

Она прекрасно знала, что он просто не в состояние отругать кого-то из детей, даже если они стояли на головах. Она словно бы говорила своими лукавыми глазами «Ну, и что ты собираешься с этим делать?» 

И она была права. Он все еще помнил, какими эти дети были, когда только приехали. Да к тому же Ян знал, что Курт помял самолетик Доры только для того, чтобы Ян в наказание велел смастерить для сестры новый взамен испорченного. Что Ян и сделал. Курт послушно принялся исполнять «приговор», а Дора в благодарность одарила Яна поцелуем в щеку, и деловито отправилась контролировать процесс создания бумажной игрушки. Линда рядом тихо посмеивалась. И даже Саймон улыбнулся. Ян же в ответ лишь пожал плечами, признавая поражение в борьбе за звание «строгого отца», чем не мог не гордиться. 

Стук в дверь застал их врасплох. Но не удивил. Его брат любил являться без предупреждения. И хоть Ян в шутку ворчал на частые визиты Майка, на самом деле был счастлив, что тот легко вошел в его новую семью, и привязался к детям, и их расположив к себе. 

Ян встал и подошел к двери. А когда открыл, то за секунду узнал мужчину, стоящего на пороге. Как раз перед тем, как сознание померкло от оглушающего