Страница 7 из 8
Человек, по мнению просветителей, предстает частью природы, и его деятельность, соответственно, обусловлена биологическими особенностями его организма. Но он одновременно и общественное существо, в полной мере зависящее от воздействия общества. Основной вопрос, который решала просветительская философия, состоял в том, как разрешить противоречие между «естественными» свойствами человека и неестественностью общественных отношений, искажающих сущность человека.
Определенная часть просветителей считала, что человека «спасет», с одной стороны, близость его к своему естественному состоянию, с другой – удаление от бесчеловечных общественных отношений. Эти два обстоятельства и определяют подлинную свободу человека. Ребенок и дикарь, таким образом, оказываются носителями положительных, поистине человеческих ценностей и качеств. Подобные руссоистские идеи разделялись некоторыми русскими просветителями.
Для характеристики подобного взгляда на человека сошлемся на анонимный текст из журнала «Живописец» – «Отрывок путешествия в И***Т***», который одни исследователи приписывают А. Н. Радищеву, другие – Н. И. Новикову. Носителями «естественных» потребностей становятся три плачущих младенца. Один из них выронил соску с молоком, лишившись пищи; другой – задыхается, уткнувшись в подушку, что угрожает его жизни;
третий – страдает от укусов мух и жесткой соломы. Геройпутешественник оказывает младенцам помощь и, видя, как они тотчас успокаиваются, делает социально направленный вывод: достаточно народ обеспечить пищей, освободить его от «мучительства», чтобы он был счастлив (См.: Сатирические журналы Н. И. Новикова. М.; Л., 1951. С. 296). В подобных утверждениях «робинзонада» выступала едва ли не в чистом виде и было неясно, как человек изолированный, «натуральный» индивид удовлетворяет свои потребности.
Проблемы, связанные с выяснением родовой, общественной сущности человека, были поставлены просветительской философией и решались русскими мыслителями. Поэтому другая их часть акцентировала свое внимание на выяснении общественных связей человека и на критике противоречащей человеческой сущности среды его обитания. В этом случае анализировалось и критиковалось невежество как угнетенных, так и угнетателей, паразитизм крепостного права.
Исторический взгляд на развитие общества убеждал русских просветителей, что человеческий род «позабыл свое натуральное спокойное состояние, а вместо того навык к общественному житию» (См.: Козельский Я. П. Философические предложения // Избр. произведения русских мыслителей второй половины XVIII в.: в 2 т. Т. 1. М., 1952. С. 414), что человечество не может вернуться к первобытному состоянию.
Русский просветитель Я. П. Козельский, не соглашаясь с антиисторизмом Руссо, пишет следующее: «Господин Руссо думает, что полезнее б было для человеческого рода, чтобы не знать ему наук и жить бы натурально, с которым мнением и я согласен в рассуждении того, что по истории видно, что до коих пор народы простее, то до тех пор были они добродетельнее и потому благополучнее, и думаю, что неблагополучие человеческого рода произошло от вскушения запрещенного плода, то есть от явственного познания, что есть добро и что худо; но следовать сему мнению тогда было хорошо, когда еще весь род человеческий был в натуральной простоте, а в нынешнем состоянии ученого света, ежели б какой народ вздумал не учиться, то другие ученья народы в краткое время и с великим аппетитом его скушают…» (Там же).
Утратив «натуральное спокойное состояние», человек вынужден обращаться к другим ценностям, созданным наукой и искусством. Необходимо только «разумно» соотнести природу человека и среду его обитания. Добиться гармонии между ними, по мнению Козельского, можно, с одной стороны, развивая в человеке путем воспитания, «упражнения» добродетели, а с другой – путем изменения среды, в которой он живет. Общество с его принципом «человек человеку – волк» погрязло в пороке и деградирует. И поэтому важнейшим условием раскрытия добродетели в человеке становится социальная реконструкция общества. «…Приведение великого общества в благополучное состояние есть такое дело, которое не зависит от благодеяния натуры, а, напротив того, от долговременного и тяжкого, однако ж, по крайней мере (как кажется) небезуспешного труда…» (Там же. С. 539). Это, по мнению Козельского, – «не невозможное дело».
В основу своих рассуждении о возможности построения нового общества Козельский положил антропологический принцип. Впервые в России при оценке общественных явлений Козельский пытается исходить из заботы человека о пище, отдыхе, самосохранении и т. д. Природа человека у него имеет чувственный характер. Через призму природы человека оценивается общество и государство, поскольку они обеспечивают удовлетворение его естественных потребностей. При этом Яков Павлович чужд идеализации современного ему состояния общества в России и резко критикует его, исходя из идеи природного равенства людей. Козельский положил начало борьбе прогрессивных мыслителей против идеи о предварительном просвещении крестьянства перед их освобождением, заявив, что «выполировать (равно просветить. – Б. Е.) народ иначе нельзя, как чрез облегчение его трудностей» (Там же. С. 536). Однако сам он каких-либо радикальных мер не предложил.
Это сделал «первый русский революционер» – Радищев, создавший самую демократическую для XVIII века концепцию личности, снявшую многие противоречия просветительского понимания человека. В уже упоминавшемся «Трактате о человеке, его смертности и бессмертии» философ высказал и развил гуманистический подход к решению проблемы человека, указав на его потенциальные возможности, «всесилие-всеведение». Это был философский «срез» проблемы человека. Социальное и этическое решение ее дано в знаменитом «Путешествии из Петербурга в Москву».
Уже в посвящении к «Путешествию…» он пишет: «Я взглянул окрест меня – душа моя страданиями человечества уязвленна стала. Обратил взоры мои во внутренность мою – и узрел, что бедствия человека происходят от человека, и часто от того только, что он взирает непрямо на окружающие его предметы… <…> Я человеку нашел утешителя в нем самом» (Радищев А. Н. Избр. филос. произведения. М., 1952. С. 51–52).
Здесь, как в тугом узле, связаны проблемы, стоящие перед философом. Необходимость освободить человечество от «страданий» требовала поиска каких-то радикальных средств. Но прежде всего необходимо было выяснить причины этих страданий. По Радищеву, они и в окружающей человека среде, прежде всего в социальной, и в нем самом, в силу того, что человек «непрямо» смотрит на вещи. И философ задался целью помочь человеку обрести эти силы: «…я ощутил в себе довольно сил, чтобы противиться заблуждению; и – веселие неизреченное! – я почувствовал, что возможно соучастником быть во благоденствии себе подобных» (Там же. С. 51–52).
Исходные посылки в решении проблемы человека у Радищева те же, что и у большинства русских просветителей второй половины XVIII века. Он отвергает масонское представление о «злой» сущности человека и его исправлении через самопознание и самовоспитание.
Сложнее были отношения Радищева с руссоизмом и его апологетикой естественного человека, поскольку Александр Николаевич в понимании сущности человека утверждал известное, идущее от Руссо, положение, что «человек во всем от рождения свободен». Однако в отличие от французского мыслителя он не отрицает влияния среды в жизни человека, считая его существом общественным; по мнению Радищева, люди «воспрянули в общественном сожитии, укрепилися взаимно, распространилися, возвысилися» (Там же. С. 562).
Теории естественного права и общественного договора давали возможность Радищеву проследить взаимоотношения человека и среды, человека и общества. Он пишет: «Человек родится в мир равен во всем другому. Все одинаковые имеем члены, все имеем разум и волю. Следственно, человек, без отношения к обществу, есть существо, ни от кого не зависящее в своих деяниях. Но он кладет оным преграду, согласуется не во всем своей единой повиноваться воле, становится послушен велениям себе подобного, словом становится гражданином» (Там же. С. 101). Принятие «гражданства» – и это еще раз подчеркивает философ – не дает оснований одному человеку властвовать над другим: «все равны от чрева матерна в природной свободе, равны должны быть и в ограничении оной. Следственно и тут один другому не подвластен» (Там же.