Страница 6 из 9
Просматривая современные учебники по философии как учебной дисциплине в структуре среднего и высшего образования, сразу же обращает на себя такой печальный факт, как почти полное отсутствие имманентной логики, которая бы скрепляла, цементировала излагаемый материал в некоторую тотальность, пронизанную единым парадигмальным принципом16. Нынешние учебные пособия страдают концептуальной рыхлостью, которая, помимо всего прочего, проявляется в отсутствии логической связи между отдельными частями философского знания. Так, например, почти все учебники начинаются с рассмотрения понятия мировоззрения, а затем в совершенно несвязном порядке следуют разделы по истории философии, онтологии, гносеологии, социальной философии. При этом связь между, скажем, онтологией и гносеологией вообще отсутствует, – в лучшем случае излагаются старые диаматовские схемы, связанные с двумя сторонами основного вопроса философии17, в худшем – дается совершенно эклектическое перечисление существовавших и существующих теорий без всякого их историко-философского и критического анализа. После чтения подобных учебных пособий у неподготовленного читателя в голове формируется путаница из противоположных теорий, среди которых он не в силах выбрать «истинную», так как все они внутренне (т. е. с точки зрения своих исходных посылок и методов обоснования) оказываются «истинными». Скажем, логика Гераклита, ведущая его к учению о всеобщей изменчивости мира (paґnta ∙ e‹), и противоположная логика Парменида, ведущая к признанию тотального покоя, с точки зрения своих имманентных логик в равной степени «истинны».
Задачей философского образования является не просто знакомство человека с комплексом идей, которые существовали в истории человеческой мысли. Это было бы вульгаризацией философии как учебной дисциплины. Подлинной задачей философии, рассматриваемой в качестве учебной дисциплины, а не образа жизни, мудрствования и т. д., является изучение истории в целях развития своего собственного мышления, а не многознания. Основным условием реализации подобной задачи является критическое освоение историко-философского материала. Под «критикой» здесь понимается не вульгарное отрицание тех или иных теорий (вроде того, что идеализм – это мракобесие etc.), а детальный анализ данных теорий в их связи с историческими условиями и общим движением философской мысли. Естественно, что такой подход a priori предполагает определенную теоретическую, мировоззренческую, методологическую позицию интерпретатора философских идей, с точки зрения которой производится критический анализ историко-философского материала. Если же подобная позиция отсутствует, то тогда философия превращается в собрание «умных мыслей», т. е. в самую примитивную афористику.
Почти ни один из современных учебников по философии для ссузов и вузов не имеет четко сформулированной мировоззренческой и методологической позиции, а представляет собой эклектический набор рассуждений на философские темы, взятых из совершенно разных (порой противоположных) источников. Так, например, в учении о материи идут рассуждения Энгельса, Ленина, современных физиков, а в учении о морали мы вдруг встречаемся с В. Соловьевым. При этом авторы не замечают противоречия между этими позициями (а ведь ленинское учение о материи несовместимо с соловьевским учением о добре!) О каком систематическом мировоззрении (действительно необходимом любому человеку) можно говорить в таком случае?! Более того, в «постмодернистских» учебниках по философии сама философия превращается в посмешище18.
Отсюда же вырастает и неспособность современного выпускника мыслить критически, ибо Ленин и Соловьев подаются просто как «философы», что воспринимается как «единомышленники». Критическая функция философии состоит не в том совершенно примитивном приеме, который сводится к попытке «опровергнуть» непонравившееся нам учение (будь то материализм, идеализм, эмпиризм, рационализм, экзистенциализм, марксизм или пресловутый постмодернизм), а в том, чтобы путем тщательного анализа вскрыть сущностные противоречия не внутри критикуемого учения (противоречия, которые явно или неявно содержаться в каждом философском учении), а противоречия, в которые это учение впадает при сопоставлении с наличным положением дел. Важность и кардинальная своевременность системного философствования сегодня необходима в силу радикального засилья антисистемности различных философских школ вроде экзистенциализма и постмодернизма. Итак, философия в качестве учебной дисциплины должна выполнять, по крайней мере, три основные функции: мировоззренческую, методологическую и критическую. Думается, что всего этого можно достичь только лишь на пути системного представления философского знания, т. е. только тогда, когда философия выступает в качестве философской системы, а не в виде эклектически скомпилированных гетерогенных учений, зачастую не имеющих никакого научного (и даже обыденного) смысла19.
Системная философия может быть построена на совершенно различных основаниях, но мы считаем, что подлинно научной систематичностью может обладать только марксистская модель20. А именно научная системность мышления требуется современной промышленностью и будет, насколько об этом позволяет судить развитие техники, и промышленность будущего.
Но существует и поныне здравствует наивное мнение, что «после Гегеля» создание философской системы невозможно. Маркс, собственно говоря, и не претендовал на создание «всеобъемлющего» учения – это сделали его последователи, – и тем самым доказали ложность данного мнения. Но сейчас речь идет о системности в несколько ином смысле. Если под системой понимать совокупность элементов, структурно функционально связанных между собой и представляющих имманентную целостность, то марксова философия предстает именно такой системой. Все ее структурные части действительно составляют тотальность, такую тотальность, сквозь призму отдельного элемента которой можно в разных ракурсах увидеть как все другие элементы, так и всю систему в целом. Речь идет не столько о «логической непротиворечивости» марксовой философии, сколько об ее имманентной концептуальности, или концептуальной имманентной взаимосвязанности. К сожалению, современные философские школы и направления в большинстве своем сознательно проповедуют антисистемность и антиконцептуальность, ссылаясь на опыты Ницше21и Хайдеггера. Постмодернисты не замечают того, что если из философии (и науки вообще) элиминировать систематичность и толковать все как бессвязные ризоматические «нарративы», то систематичность элиминируется и из мышления, и из человеческой практики. Вне системности человеческого мышления и систематичности человеческой практики совместное бытие людей и наука принципиально оказываются невозможными.
Поэтому основная цель нового издания книги К. Н. Любутина – попытка задать ориентиры для построения тотально системной философии, которая так необходима современному образованию и обществу в целом. Но коль скоро системность всякого явления, в том числе и философии, может быть осуществлена только на основании некоего принципа, который, как арматура, пронизывал это явление и скреплял бы его в некоторую тотальность, то спрашивается: какой же принцип можно положить в основу системы философского знания? И вот книга профессора К. Н. Любутина как разто и предлагает такой фундаментальный – субъект-объектный – принцип.
К. Н. Любутин исходит из того положения, что существо любой науки, в том числе и философии, раскрывается в ее предмете, т. е. совокупности тех вопросов, которые изучает эта наука. А коль скоро суть этих вопросов, так или иначе, отсылает к их предметноденотативному содержанию, то в общих чертах предметом всякого познания считается такая часть объективного или субъективного мира, которая доступна человеческой практике, духовному созерцанию и созиданию. В отличие от других видов и способов познания, философия изучает всеобщие отношения, складывающиеся между человеком и миром, в котором он живет.
16
Здесь латинское слово principium берется в своем исконном значении, как начало, основание, основа.
17
Онтология отвечает на вопрос о первичности материи или сознания, гносеология – на вопрос о познаваемости мира. Но подобная связь между онтологией и гносеологией естественна и понятна только в рамках конкретных философских систем (марксизма и, например, платонизма и неотомизма), но никак не может быть релевантной в эклектических моделях. Советский марксизм-ленинизм, несмотря на все свои недостатки, все же позволял действительно системно и систематически взглянуть на мир. По крайней мере, у человека, его действительно изучавшего, а не «проходившего» его в институте, было системное представление о мире в целом и человеке в нем.
18
Достаточно посмотреть на постмодернистскую книгу «Что такое философия?» Ж. Делеза и Ф. Гваттари. Аналогичную картину эклектики и бессистемности мы находим и в полуфеноменологическом «Введении в философию» М. К. Мамардашвили, и в экзистенциалистской работе «Что такое философия» Х. Ортеги-и-Гассета. Ни в одной из этих работ нет никакой системы мысли. Интересно, но даже в рамках постмодернистского философского дискурса вполне можно дать систематическое изложение философии. Но такого не происходит по той простой причине, что люди в большинстве своем разучились мыслить системно, обвиняя при этом не свою ограниченность, а мир, в котором якобы эта системность элиминировалась.
19
Достаточно в данном отношении познакомиться с работой физиков А. Сокала и Ж. Брикмона о философской нищете и бессмысленности философии постмодернизма, где они показывают, что использование представителями постмодернизма различных нефилософских концепций (взятых, как правило, из неклассической математики и квантовой физики) не имеет совершенно никакого смысла. То же самое можно было бы проделать и относительно постмодернистских эстетики, лингвистики, гетерологии, политологии и т. д.
20
Сегодня в российской образовательной системе доминирует превратное отношение к марксизму, который смешивают с советским марксизмом-ленинизмом. Понять такое отношение можно, особенно в связи с догматизмом и обязательностью последнего в структуре советского образования. Но при этом хотелось бы сказать несколько слов и в защиту официального диамата/истмата: несмотря на весь свой догматизм и «обязаловку», марксизм-ленинизм сыграл весьма положительную роль в среднем и высшем техническом образовании, так как он предоставлял людям возможность сформировать действительно системное теоретическое научное мировоззрение, чего не могут дать современные учебники философии. Даже известная «пятичленка», которую справедливо ругают за формализм, была весьма продуктивна в чисто дидактических целях, особенно в условиях средней школы, когда у ребенка формируется «чувство истории», которое никогда не сможет сформироваться посредством разного рода цивилизационных концепций.
21
В этом отношении хотелось бы заметить, что философия Ф. Ницше, несмотря на свою внешнюю рыхлость и несистематичность, в действительности является в высшей степени концептуальной мыслительной системой.