Страница 5 из 9
Эта поверхностность (пост)современного философствования детерминирует более глубинные и, соответственно, более трагические последствия для человеческого мышления вообще. Дело в том, что, как было указано выше, ранее философия была уделом немногих, большинство же влачило почти скотское неинтеллектуальное существование, что вполне было достаточным для тех способов производства, которые господствовали в мире до XIX–XX вв. В современных же условиях ситуация радикально изменилась. Сегодняшняя экономика передовых стран и производств требует образованных и мыслящих трудящихся и управленцев. В системе подготовки таковых философия выступает уже не столько в качестве мировоззрения или идеологии, сколько в качестве общей методологии и архитектоники мышления: культура философского мышления выступает как вообще культура мыслить.
Что же нам дает в этом отношении постмодернизм (понимаемый в самом широком смысле как современный антирационализм)? Будь он просто одним из маргинальных философских течений в современной мысли, то ничего страшного бы не произошло. Напротив, это даже свидетельствовало бы только о наличии действительного плюрализма. Но вот когда постмодернизм становится не только интеллектуальной «модой» современных «французских философов», но и академической программой преподавания философии в университетах, а значит, и в школах (когда выпускники университетов становятся школьными учителями), то тогда наступает катастрофа, существо которой можно сформулировать так.
Бессистемность постмодернистского мышления («постмодернистской чувственности»), проникая в методологию гуманитарных и общественных, а иногда и естественных наук, через систему образования транслирует постмодернистский дискурс в повседневное поведение и обыденное сознание. Индивиды начинают мыслить бессистемно в прямом соответствии с «хаосмосом» постмодернистской чувственности.
Такое оповседневнивание постметафизического поэтического мышления чревато следующими явлениями, действительно указывающими если не на катастрофу, то на кризис уж точно. Во-первых, воспитанный на поэтическом ацентрическом бесструктурном мышлении школьник или студент оказывается просто-напросто неспособным проделать самые простые логические («логоцентрические», как на своем жаргоне выражаются постмодернисты) когнитивные процедуры, вроде обобщения, классификации, определения понятия через род и видовое отличие и т. д. Студент вуза не в состоянии четко, ясно и последовательно изложить свою мысль или чужую концепцию. Он способен только к «свободной интерпретации», которая, как правило, сводится к «своему мнению, которое имеет право на существование», – чужое мнение при этом, разумеется, тотально игнорируется, потому что понять его студент не может. В этой неспособности к интерпретации обнаруживает себя вообще неспособность к рациональному мышлению. Если и раньше в школах логика не изучалась вообще (в университетах и институтах ее изучали только философы, юристы и математики), то сегодня антилогичность вообще стала программой образования, – достаточно в этом отношении сравнить советские и современные российские программы философии для студентов техникумов, чтобы убедиться в этом.
Во-вторых, чудовищность этого положения дел сказывается тогда, когда такие постмодернистски «мыслящие» индивиды выходят из стен учебных заведений (где постмодернизм зачастую воспринимается как интеллектуальная забава) во взрослую трудовую жизнь, то тогда начинаются проблемы совершенно другого порядка, ибо «забава» интериоризировалась в структуры сознания бывших студентов: менеджер не в состоянии управлять производственным процессом, так как он не может охватить своим поэтическим, алогичным мышлением весь этот процесс, взятый в его тотальности, ибо эта процедура тотализирующего охватывания требует навыков логики, а не поэтики и нарратологии; школьный учитель не может привить своим ученикам логичности и последовательности мышления и речи, ибо сам не обладает таковыми; рабочий не может освоить работу на новом оборудовании, ибо такое освоение предполагает не только желание, но и умение сосредоточить свое внимание на логически и механически взаимосвязанных процессах, протекающих в новом оборудовании.
В-третьих, могут, конечно, возразить, что, мол, постмодернистский мир вскоре изменит и структуру производства, которая уже не будет требовать старых, логоцентричных, а значит, и авторитарно-репрессивных механизмов управления. Ведь в свое время рабовладельческие и феодальные формы «менеджмента» сменились формами буржуазными, т. е. модернистскими. Точно также и последние сменяться методами постмодернистскими.
Все это звучит вполне логично, даже как-то «по-марксистски», особенно в плане историчности, но тем не менее оказывается чепухой, ибо и первобытные, и древние, и средневековые, и буржуазные методы хозяйстствования всегда были методами системноструктурными, направленными на воспроизводство социального универсума, в то время как постмодернизм a priori отвергает всякую системность и структурность.
И вот здесь мы сталкиваемся с самым интересным: представим себе, что все стали «мыслить и действовать» по-постмодернистски. К чему это приведет? В литературоведении – ни к чему, только увеличится бессмысленная болтология. А вот на ядерной электростанции – к катастрофе. Ибо в «действительности» ядерные реакции – это не «рассказы физиков о ядерных реакциях» и не «лингвистические конструкции», как считают постмодернисты, а объективно существующие явления, обладающие своей имманентной логикой бытия, совершенно не зависящей от наших «лингвистических конструкций» и интерпретаций об этих явлениях и этой логике. С помощью постмодернистской методологии можно исследовать, например, архитектуру, но нельзя, невозможно с помощью «поэтического мышления» построить архитектурное сооружение, ибо оно рухнет. Для строительства нужна не поэзия, а ненавистный постмодернизму логоцентризм.
В современном обществе философия служит не просто средством удовлетворения интеллектуального барства, она уже не просто игра ума, игра ради игры, но весьма серьезный механизм формирования определенного типа мышления у самых широких народных масс13. В современном обществе, в котором основную функцию образования берет на себя школа, в процессе формирования социального характера фундаментальную роль играет именно философия (как учебная дисциплина)14. В силу этого философия, как и воспитание, и образование в целом, объективно должна способствовать формированию конкретного типа социального характера, который бы способствовал воспроизводству социальности.
И если философия сегодня выполняет столь серьезную социальную функцию, то и отношение к ней должно быть более чем серьезным. Но сегодня в России мы, напротив, наблюдаем обратную тенденцию: чиновники от образования постоянно сокращают ее объем в учебных программах, а в последнее время даже появились слухи о том, что ее вообще хотят убрать из образовательного стандарта в технических вузах. Но на самом деле философия обществу нужна не только «для общего развития» – она выполняет важнейшую методологическую функцию.
Современная высокотехнологичная социально-экономическая деятельность требует системности, логичности, строгой упорядоченности, математизации, структурности и т. д., в то время как постмодернистское образование учит совершенно противоположному. Поэтому современному обществу просто необходима научно ориентированная философия. Постмодернистская ориентация разрушает таковую в рамках образовательной системы15. И здесь не надо ссылаться на наступление постиндустриальной сферы, ибо даже профессии парикмахера, программиста, управленца требуют не пресловутой «постмодернистской чувственности» и «поэтического мышления», а знания конкретных наук. А продуктивному усвоению таких знаний может способствовать только системная философия классического образца.
13
Мы не говорим о «духовности», которая представляет собой более широкий феномен, чем мышление и т. д. (хотя сегодня можно часто услышать бредовую мысль о том, что духовность русского человека составляет православие), и одной философии для ее формирования совершенно недостаточно, хотя мировоззрение является необходимым элементом любой духовности.
14
Впрочем, уже Платон понимал социализирующую функцию философского образования. В СССР философия, хотя и была догматизирована и превращена в идеологию, тем не менее также формировала фундаментальные черты социального характера. Мы привыкли сегодня оглядываться на Запад, но при этом почему-то берем из западной культуры только один негатив. Во Франции, например, философы – это столь же популярные личности, как и известные актеры, музыканты, политики. Интервью с ними постоянно показывают по телевидению, транслируют по радио. В Германии многие посмертные произведения известных мыслителей представляют собой либо расшифровку интервью или публичных лекций (стоит вспомнить М. Хайдеггера, Э. Фромма, Э. Блоха, Т. Адорно). На Западе философы существенно влияют на формирование общественного мнения или хотя бы на его публичную интерпретацию, чего, к сожалению, не встретишь в России, где общественное мнение формируют не интеллектуалы, а гламурные светские львицы и придурковатые сериалы про семейство Букиных или студентов, которые не учатся, а «прикалываются», как «реальные пацаны», у которых всегда все «нормасик».
15
Повторим еще раз: мы совершенно не против постмодернизма как формы альтернативного протестного дискурса, но против превращения постмодернизма в методологическую основу философского и вообще социально-гуманитарного образования.