Страница 86 из 103
А Виталий Горлов, уверенный, что инициатива находится в его руках, — что может противопоставить ему этот солдатик из Средней Азии? — спешил ошеломить противника, подавить попытки к сопротивлению и закончить поединок в первом же раунде «ввиду явного преимущества…»
Когда Руслан Коржавин вышел на ринг, Виктор Иванович Данилов отложил в сторону блокнот, в который записывал свои наблюдения, и не сводил глаз со своего ученика. Три года назад Данилов всегда находился рядом с Коржавиным, поднимался вместе с ним на помост, вдохновлял и направлял в ходе поединка, секундировал, как заботливая нянька, стараясь в короткий минутный перерыв восстановить его силы. И вот сейчас Данилов впервые смотрит на Руслана со стороны.
Он узнавал его и не узнавал. В облике Коржавина появилось много нового. Придирчивым глазом специалиста Виктор Иванович с головы до ног ощупал Руслана, не упуская ни одной мелочи, подолгу задерживался на раздавшихся покатых плечах, окрепших мышцах, которые рельефно вырисовывались сквозь тонкую, загорелую до шоколадного оттенка кожу, на жилистых стройных ногах и длинных эластичных бицепсах рук. «Три года срок небольшой, — подумал Данилов, — но в молодости они много значат». Он видел, что солдатская служба и суровая природа знойной Средней Азии внесли свою лепту в формирование внешнего облика и становление характера Руслана.
Данилов находился подле ринга, сидел за столом для тренеров и представителей команд и хорошо видел возмужавшее, словно вырубленное из куска дуба, лицо Коржавина. Оно тоже изменилось. Прежними остались лишь чуть вьющиеся соломенного цвета волосы, да и те, казалось, стали жестче и светлее. А лицо, продубленное солнцем и ветром, приобрело бронзовый отлив. Данилов тут же отметил: «Красота в полную силу входит».
Виктор Иванович придирчиво осмотрел экипировку боксера и тоже остался доволен. Красная армейская майка, чистенькая и свежая, облегала стройный торс, белые шелковые трусы выглажены с солдатской аккуратностью. На ногах — новые коричневые боксерки, из которых щегольски выглядывали узкой каемкой белые носки.
Но бокс не конкурс красоты. Тут внешние данные часто обманчивы. Боксеры выходят на помост, чтобы в единоборстве раскрыть внутреннюю красоту, волю и мастерство. И Данилов, ожидая удара гонга, смотрел на ринг глазами придирчивого экзаменатора и взволнованного педагога: сможет ли его повзрослевший воспитанник, который три года самостоятельно проходил курс повышения мастерства, выдержать жесткий экзамен на спортивную зрелость?
За первые секунды боя Данилов был спокоен: он предупредил Коржавина, дал ему записку, где кратко охарактеризовал излюбленные комбинации Виталия Горлова и его тактические приемы, в том числе и «бурный старт». В той же записке Виктор Иванович наметил примерную схему ведения боя, определил варианты контрдействий, благодаря которым можно нейтрализовать атаки Горлова и добиться преимущества. Все остальное зависело от самого Коржавина.
— Послушай, Виктор, — к Данилову обратился тренер со значком заслуженного мастера на лацкане пиджака. — Фамилия солдата знакомая. Вроде где-то видел его. Хорошо боксирует!
— Он москвич, — сказал Виктор Иванович и хотел было добавить «у меня тренировался», но сдержался. — Служит в Ташкенте.
— Вот, вот! Я же помню, кажется, вручал ему диплом или грамоту.
— Коржавин был чемпионом Москвы среди юношей, — говорил Данилов, не поворачиваясь к соседу. — Приз получил. За лучшую технику.
— Как же, помню! Только изменился он, возмужал.
Они разговаривали, не отводя глаз от ринга. Там шел бой. Зал, сначала молча наблюдавший за поединком, ожил. К середине второго раунда большинство зрителей с удивлением заметило, что Горлову почему-то не удается «прикончить» солдата, хотя рисунок боя оставался прежним. Несмотря на бурные атаки Горлова, все видели, что солдат не испугался грозного соперника, не «сломался» в первые секунды и смело вступил в единоборство. Вызывая «огонь на себя», он ловко маневрирует, заставляя Горлова промахиваться, бить в воздух, и умело нейтрализует пушечные удары, красиво защищается и отвечает! Бьет редко, но почти все его удары достигают цели. И зрители начали поддерживать солдата. Сначала робко, отдельными выкриками, потом, увлекаясь его смелостью и мастерством, все громче, дружнее. Болельщики всегда на стороне тех, кто смело вступает в единоборство с прославленными бойцами, всегда на стороне молодости и отваги.
— Проучи мастера!
— Давай, Ташкент! Будь мужчиной!
— Витя, полегче, а то споткнешься!
Горлов, все еще веря в свое превосходство, по-прежнему нападал. У него не было времени на осмысливание хода поединка, он видел лишь одно: солдат убегает. Стоит настигнуть его, попасть хоть раз, тогда сразу все встанет на свое место. Но вот попасть-то ему и не удается. И когда очередная серия пошла в воздух, а редкие прямые удары Коржавина прорвались сквозь защиту, Горлов почувствовал раздражение. Так раздражается сильный дерзостью слабого. «Молокосос! — зло подумал Виталий. — Вот я тебя!» И, нарушая правила, бросился в сумбурную атаку, сознательно нанося удары с обеих рук куда попало.
— Стоп! — Судья на ринге бросился к боксерам и, разняв их, сделал замечание Горлову. — Вы грубо ведете бой. Не смотрите, как бьете, куда бьете…
В этот момент из ближних рядов кто-то подсказал:
— …и за что бьете.
Рефери, не вдумываясь, машинально громко повторил:
— И за что бьете!
Волна дружного смеха прокатилась по рядам. Рефери, спохватившись, подал команду:
— Бокс!
Данилов еле сдерживал рвущуюся наружу радость и волнение учителя. Коржавин отлично сдавал трудный экзамен. Подавшись вперед, тренер беззвучно шептал: «Так, Руслан, так! Шаг в сторону, не спеши. Думай!.. Еще раз… Молодчина!» А когда Коржавин, уловив замысел Горлова, принял, как обычно, первые удары длинной серии на плечо и подставленную перчатку, уклонился влево так, что рука соперника прошла почти над головой, едва задевая волосы, и неожиданно для всех из такого неудобного положения вдруг резко сделал крупный шаг вправо, Данилов, забывая о том, где находится, дернул плечом: «Бить надо! Левой!» И Руслан, с полоборота, разворачиваясь как пружина, нанес длинный и хлесткий боковой удар.
У Горлова подкосились ноги, словно из-под них убрали твердый помост, и он, размахивая по инерции руками, грузно сел на пол. Зал притих.
— Раз! — Рефери открыл счет и жестом указал Коржавину дальний нейтральный угол.
Виталий Горлов мгновенно пришел в себя и вскочил на ноги, словно подброшенный мощным трамплином. Надменная ухмылка, блуждавшая на толстых губах, тут же исчезла, уступив место злой гримасе. Тяжело ступая, он, словно танк, двинулся вперед. Но судья властным жестом остановил его — правила есть правила! — и продолжал счет, показывая пальцами перед его потным лицом количество секунд. Лишь при счете «восемь» судья отошел в сторону и взмахнул рукой:
— Бокс!
У Горлова все клокотало внутри. Нокдаун подействовал на него, как зажженная спичка на порох. Он — неоднократный призер личного первенства, чемпион «Динамо», обычно сам посылавший соперников на пол, вдруг очутился на брезенте… Пренебрегая защитой, выставив вперед левое плечо, Горлов ринулся на Руслана. Казалось, он сметет его.
Но тут все повторилось сначала, только Коржавин на сей раз сделал шаг в левую сторону и нанес еще более мощный боковой удар правой рукой. Перчатка, словно черная молния, очертила дугу. Однако канаты ринга спасли Горлова от позорного падения.
— Витек, ложись! — закричал кто-то нарочито сочувственно. — Лежачих не бьют!
Горлов, опираясь спиной о канаты, тяжело и часто дышал. На побагровевшей шее вздулись жилы. Теперь он не спешил и, отдыхая, старался понять, что произошло на ринге. Наступал он, Горлов, инициатива, кажется, была у него в руках, и в нокдауне дважды побывал тоже он…
Судья, четко и неторопливо сосчитав до восьми, подал команду:
— Бокс! — И, едва боксеры сблизились, поднял руки. — Стоп! По углам!