Победа достается нелегко

— Как разогретая духовка, — сказал Нагорный. Руслан остановился, осмотрелся, выбирая место для привала.

— Давай сюда.

Не успели они сделать нескольких шагов, как Нагорный схватил Руслана за рукав.

— Змея!

Солдаты замерли на месте. Перед ними была очковая змея — кобра. Длинное туловище ее в одном месте было непомерно раздуто. Видимо, змея недавно пообедала, кого-то проглотила и теперь спокойно дремала на солнцепеке, грелась.

Заметив людей, кобра подняла голову, зашипела. Шея раздулась, стала широкой и плоской. При этом Руслан и Сергей заметили на шее замысловатый светлый рисунок, похожий на очки. Руслан осторожно снял автомат.

Но кобра, видимо, не желала вступать в единоборство. Развернувшись во всю свою двухметровую длину, она быстро поползла в камыши.

Нагорный вздохнул:

— Чуть не напоролись…

— Пообедали бы…

Кобра уползала все дальше и дальше. Ее сильное тело уверенно скользило по сухой земле.

— Убить ее надо, — сказал Нагорный.

Руслан вскинул автомат.

— Смерть ползучим гадам!

Но выстрелить не успел.

— Смотри… Крокодил! — крикнул Нагорный. Коржавин перевел взгляд. Справа наперерез кобре бежала огромная ящерица с сильным длинным хвостом. Руслан опустил автомат.

— Это варан. Ящерица такая. Пожиратель змей. Кобра, повернув голову, заметила своего смертельного врага. Ее сильное тело тут же свернулось в пружинистое кольцо. Змея приняла оборонительную позу. Высоко подняв голову и раскрыв пасть, она стала медленно раскачиваться из стороны в сторону, издавая грозное шипение. В раскрытой пасти, как два клинка, светились ядовитые зубы.

Солдаты застыли на месте. Перед их глазами разворачивалась одна из многочисленных трагедий пустыни. Два смертельных врага встретились лицом к лицу. Схватка между ними была неизбежной.

Все произошло быстро. Варан, приготовившись к прыжку, быстро заколотил сильным хвостом по земле. Из его угрожающе раскрытой крокодильей пасти, усеянной острыми зубами, выглядывал длинный расщепленный на конце язык. Казалось, он сейчас бросится на кобру, которая застыла в напряженной оборонительной позе.

Плавно и тихо раскачиваясь из стороны в сторону, кобра все выше и выше поднимала голову. И вдруг она молниеносно нанесла удар ядовитым зубом. Руслан даже не успел глазом моргнуть, как очковая змея еще дважды ужалила варана. Действия ее были так быстры, что воины едва улавливали их.

— Вот это да! — тихо прошептал Нагорный.

Но зубы змеи были не в силах прокусить грубую кожу. На спине ящерицы расползались три темных пятна. В то же мгновение варан кинулся на кобру и схватил ее поперек туловища своими острыми зубами. Отчаянно защищаясь, змея еще несколько раз наносила удары своему врагу, но ужалить его ей так и не удалось.

— Эх, нет киноаппарата! — с сожалением прошептал Нагорный. — Какие кадры!

Руслан взглянул на часы.

— Пошли. И так все ясно. Нам нельзя терять времени.

— Еще чуть-чуть! Давай до конца посмотрим.

Два властелина пустыни сражались не на жизнь, а на смерть. Преимущество было, бесспорно, на стороне ящера. Он свирепо бросался на своего врага, кусал и бил его сильным хвостом. Тело змеи стало вялым, малоподвижным. Кобра сделала отчаянную попытку спастись бегством. Но это ей не удалось. Варан прыжком настиг ее и яростно схватил зубами за шею около головы. Это была развязка. Послышался легкий хруст, словно ломают сухую камышинку. Длинное тело змеи забилось в конвульсиях. Ящер медленно отполз немного в сторону. Он тоже обессилел. Не сводя стеклянных, налитых кровью глаз с затихающей кобры, он тяжело дышал, устало поводя боками.

— Пошли. — Руслан зашагал вперед.

О привале не хотелось и думать.

Глава двадцать вторая

Миновав заросли сухих камышей, они вышли на такыр. Вздохнули с облегчением: такыр — это не пески, в которых ноги вязнут, как в глине. Зашагали бодро, в ногу. Кованые солдатские каблуки гулко стучали по плотной глинистой площадке, словно по асфальту.

Некоторое время шагали молча. Картина поединка варана со змеей стояла перед глазами.

— Да-a, такие кадрики ни в одном фильме не увидишь, — задумчиво произнес Нагорный.

— Закон природы. Борьба за жизнь.

— Да. Простой и вечно действующий.

— Я бы не сказал — вечный. — Руслан поправил панаму, чтобы солнце не било в глаза. — Все зависит от обстановки, от среды. Помести этих же гадов с детства в зоопарк, чтоб находились рядом, питались вместе, думаю, что тогда они бы жили мирно и даже подружились.

— Верно. В Московском зоопарке есть детская площадка. Помнишь? Там и львята, и собачата, и тигрята, и медвежата живут мирно и весело.

— А ты где жил в Москве?

— На Арбате.

— А я на Люсиновской, около Добрынинской площади.

— Бывшая Серпуховская? Знаю. Там пивной бар отличный. Всегда свежее пиво, вареные раки и соленые сушки.

— Пиво! Тоже нашел, о чем мечтать… Я бы простой луже был рад, — вздохнул Коржавин. — Давай поднажмем. Пройдем такыр — считай, половину пути сделали. Там рукой подать до штаба.

— А мы верно идем? — в голосе Нагорного звучала тревога.

— Конечно! Ты же сам карту смотрел. За такыром опять пески. Надо прямо на север топать. Прямо на север!

— По пескам было трудно топать, зато видно. След оставался. Оглянешься и видишь, как идешь: прямо или петляешь. А тут ни следа, ни ориентира.

— А солнце?

— Оно же движется.

— Ну и пусть себе движется. У нас есть часы, и мы в любое время сможем определить стороны света. Ты что, географию забыл?

— Да нет, не забыл.

— А ты тово, не стесняйся. Наверное, двойки хватал, думал, что никогда география не пригодится? Зачем ее учить, когда есть трамваи и такси? Так?

— Устал я.

— Тогда давай сядем, передохнем.

— Нет, лучше двигаться. Пройдем проклятый такыр, сделаем большой привал.

— Ладно. Ты смотри на расстояние, как на врага, и думай: я должен победить. Знаешь, когда я устаю, то всегда быстрей шагаю. У меня словно чертик в груди сидит и подзадоривает. Чем труднее становится, тем больше сил находится, чтобы преодолеть.

— Это у тебя от бокса.

— Может быть. — Руслан поправил ремень автомата. — Ты что отстаешь?

Нагорный не ответил. Коржавин повернулся и, взглянув на напряженное лицо товарища, сбавил шаг. Нагорный шел прихрамывая.

— Что случилось?

— Да вот нога подвела…

— Болит?

— Мозоль…

Руслан остановился.

— Садись!

— Да нет, давай еще пройдем.

— С ногами не шутят. Показывай!

Коржавин снял автомат, снаряжение и, сев рядом, помог Нагорному стянуть сапог. Сквозь портянку проступали бурые пятна. Нагорный, морщась от боли, медленно развернул портянку. Две большие лопнувшие мозоли сочились кровью. Коржавин выругался.

— Разве так портянки мотают?

— Мы же по тревоге вскочили, — оправдывался Нагорный.

— Тревога тут ни при чем. Надо всегда правильно наматывать.

— Спешил я…

— Положеньице!..

Коржавин осторожно отвинтил крышку баклажки.

— Промыть рану надо.

Нагорный судорожно глотнул воздух.

— Это же вода… последняя!

— Держи ногу!

Руслан тщательно промыл раны. Вытащил носовой платок, перевязал.

— Что же ты раньше не сказал?

— Терпел… Боялся, назад отправишь.

Коржавин сам аккуратно заправил ему портянку. Нагорный, стиснув зубы, натянул сапог. Потом переобул второй. На этой ноге также была мозоль.

У Руслана гудели подошвы ног. Хотелось растянуться на жесткой глине, как зимой на русской печке, и лежать. Усталое тело просило отдыха.

Коржавин вытащил из сумки завернутый в кусок газеты пирожок и несколько сухих макаронин. Пирожок был с мясом. Большой кусок протянул Нагорному.

— Бери.

Тот торопливо поднес ко рту свою часть.

— Сейчас таких бы десятка полтора. Помнишь, у каждого входа в метро лоточницы с пирожками стоят. Сюда бы их корзину!