Страница 37 из 103
Руслан развернул газету, в которую была завернута книга. Никифоров обернулся на шум:
— Коржавин, почему не спите?
— Не могу, — ответил шепотом Коржавин.
— Через «не могу».
— Я буду читать, товарищ старший лейтенант.
— Сон, теплый душ и массаж лучшие восстановители силы. Что же касается чтения, то оно, мне кажется, не является фактором восстановления сил.
— Зато помогает отвлечься, товарищ старший лейтенант, не думать о ринге.
— О ринге надо думать всегда. Но если вам так хочется, я не возражаю. Как называется книга?
Руслан прочел название:
— «Ракетное оружие капиталистических стран».
— Читал. Хорошая и полезная.
Рядом заворочался Тюбиков. Он тоже не спал. Ногой толкнул Руслана и шепнул:
— Давай вдвоем.
— Двигайся ближе.
Койки их стояли впритык. Руслан полошил книгу так, чтобы было видно обоим.
Соревнования армейских боксеров проходили в большом зале окружного Дома офицеров. Все билеты были распроданы за два дня до открытия первенства. Просторный зал о балконом не мог вместить всех желающих, и толпа любителей бокса осаждала подъезд.
Парад открытия состязаний прошел строго и торжественно. На ярко освещенном ринге в два ряда выстроились боксеры. С краткой речью обратился к ним заместитель командующего войсками округа. Коржавин ловил каждое слово, сказанное твердым властным голосом седеющего генерала. Сосед по шеренге шепнул:
— Орденов сколько!
Коржавин мысленно сосчитал: два ордена Ленина, четыре Красного Знамени, ордена Кутузова, Александра Невского, Красной Звезды, Отечественной войны и медали. «Отважный командир, — подумал Руслан, — за таким куда угодно пойдешь».
В своей речи генерал призвал воинов повышать спортивное мастерство с пользой для военного дела, стремиться к тому, чтобы мастер спорта стал мастером в своей боевой профессии, а мастера и классные специалисты добивались высоких результатов на стадионах. Когда он кончил, все спортсмены дружно ответили:
— Служим Советскому Союзу!
Главный судья наклонился к микрофону:
— Чемпионам Туркестанского военного округа, победителям первенства прошлого года поднять флаг соревнований!
Заиграл оркестр. В наступившей тишине торжественно плыла мелодия Государственного гимна. Десять спортсменов с алыми лентами чемпионов, надетыми через плечо, вышли из строя. Коржавин отыскал глазами Стокова, чемпиона в среднем весе. Высокий, жилистый, уверенный в своих силах, он с достоинством стоял рядом с тяжеловесом и медленно тянул за шнур. Алое полотнище плавно поднялось к потолку и, освещенное яркими лучами, величаво застыло. Соревнования открыты!
— На ринге остается первая пара боксеров, — скомандовал судья, — остальным — нале-во!
Под звуки марша боксеры покинули ринг.
В раздевалке тесно и шумно. На скамейках, стульях и просто на полу лежат раскрытые спортивные чемоданчики, около них тренировочные костюмы, гимнастерки, сапоги, ботинки. Боксеры, расположившись группами, готовятся к поединкам. Одни разминаются, другие уже надевают перчатки. Напряженность чувствуется во всем: в коротких отрывистых фразах, сосредоточенных лицах, резких движениях. Воздух, кажется, наполнен электричеством.
Судья при участниках — невысокий смуглолицый спортсмен в форме курсанта военного училища — ходил по раздевалке со связкой новеньких боксерских перчаток и, заглядывая в список, выкрикивал фамилии тех, чья очередь выходить на ринг.
Коржавин подошел к Омарову:
— Кто секундирует вас?
— Иди отдыхай, — сказал Никифоров. — С ним пойду я. Кто не провел свой бой, секундировать не будет.
Руслан раскрыл чемоданчик, достал картонную коробку. Румяные, поджаристые коржики аппетитно ласкали глаз. Они лежали ровными рядами, перегороженные плотной бумагой, чтобы не поломались в дороге. Руслана окружили товарищи:
— Что там?
— Одну минутку, сейчас узнаете! — Руслан каждому вручил по коржику. — Это эликсир бодрости. Калорийные штучки из орехов и изюма. Подарок команде от жены капитана Юферова. Она их специально для нас пекла.
Тюбиков откусил кусочек и скроил на лице гримасу.
— У-у-у!
— Ты что?
Од широко, радостно улыбнулся:
— Объедение! Руслан, дай еще!
— Омаров! Где Омаров? — раздался голос судьи при участниках. — Ваш выход!
Никифоров накинул на плечи Омарова мохнатый халат.
— Пошли.
— Ни пуха ни пера! — напутствовал Пальчиков.
Омаров ушел. Коржавин нервно прошелся по раздевалке. Он начал волноваться. В мыслях рисовалась картина предстоящего боя. «Надо взять себя в руки», — сказал он себе и вытащил из чемоданчика книгу.
— Садись поближе, — позвал Тюбиков.
Они углубились в чтение.
Через несколько минут Руслан заметил странную вещь. Он читает, понимает текст, но в голове ничего не задерживается. Он мысленно спросил себя о том, что прочел на предыдущей странице, и не смог ответить.
— А ты помнишь? — спросил он тяжеловеса.
Тот попытался что-то вспомнить, но пересказать не смог.
— А ты не обращай внимания, Корж. Это от волнения. Важно время убить.
— Верно.
Они снова принялись читать.
Рядом расположились боксеры из другой части. Они о чем-то разговаривали. Руслан не обращал на них внимания. Вдруг услышал свою фамилию. Руслан прислушался.
— Гарин, тебе повезло! Ты быстро его сделаешь.
— Надеюсь.
— Не скромничай, нащелкаешь в два счета! Знаю я этих перворазрядников с периферии. Там получить спортивный разряд — плевое дело.
Руслан обернулся. Перед ним стояли два боксера. Один — невысокий, худощавый; другой — черноволосый, плечистый, с хорошо развитой мускулатурой. Руслан обратил внимание на его руки. Они были длинными, с узлами мышц. «Он! — решил Коржавин. — Вот ты какой, Пулемет!»
Тюбиков тоже слышал разговор. Не успел Руслан сделать знак другу, чтобы тот молчал, как тяжеловес встал и пробасил:
— Кто тут про Коржавина мелет?
Невысокий ответил:
— А тебе что?
— А то, что информация у вас неточная. Коржавин действительно с периферии, из дальнего гарнизона. Но первый разряд получил до армии, в Москве. Он был чемпионом столицы среди юношей.
— Это мы еще посмотрим, что за чемпион! — поспешно ответил невысокий и взял Гарина под руку. — Пошли к своим.
Коржавин уставился на Тюбикова:
— Я же тебя не просил!
— Пусть знают, с кем дело имеют.
— На ринге реклама не помогает.
— Верно. Она, Корж, помогает до ринга. Действует на психологию.
— Это не… — Коржавин не находил слов, чтобы выразить протест. — Это не…
— Корж, я старше по званию, и ты мне не указ. Ясно?
В дверях раздевалки показался Омаров. Коржавин и Тюбиков кинулись к нему:
— Ну?
Омаров опустил голову:
— По очкам…
И стал торопливо разбинтовывать руки.
— Второй год не везет!..
Руслан знал, что утешать бесполезно. Слова тут не помогут.
Никифоров нервно прошелся по раздевалке.
— Надо писать протест! Преимущество в последнем раунде было очевидно!
Омаров махнул рукой:
— Не надо. Сам знаю, что первые два проиграл… Берег силы. Зачем берег? Зачем берег?
Поражение товарища, словно туча, заволокло солнце надежды. Боксеры загрустили. Победа товарища вселяет уверенность, окрыляет: чем хуже его? А поражение заставляет задуматься, еще и еще раз пересмотреть свои возможности. А может быть, и я, как он…
— Коржавин! Ваш выход!
— Иду!
Никифоров положил руку ему на плечо:
— Давай, Руслан. На тебя надежда.
Омаров накинул ему на плечи свой халат.
— Пошли.
Руслан по узкому проходу направился к рингу. Зал гудел, аплодируя Гарину. «Тут его знают, — подумал Руслан, — а дома даже стены помогают».
Ближний угол был занят. Гарин, в накинутом на плечи мохнатом халате, самодовольно улыбался. Во всем его облике чувствовалась уверенность. Горбоносый фотограф суетился около пего, щелкая блицем.