Страница 5 из 97
Она кокетливо повела плечами, взявшись руками за окантованные бронзой ремешки, которые шли поверх кафтана, от плеч к поясу, подчёркивая её высокую грудь. Чеканной бронзой блестел и пояс царицы, а в ушах сияли золотые с бирюзой серьги.
— А как же твой кавказский пастух?
— Он погиб со славой и отомщён. Чего ещё желать лучшему мужчине на Кавказе? А его родичам нужен наш сын, а не я.
Впервые Ардагаст заметил печаль на лице водяной красавицы. Грусть легла и на лицо его сестры Ардагунды. Её сын от Доко, царя зихов[12], до сих пор воспитывался в племени отца. А её, царицу амазонок, Доко при всех отказался взять в жёны. Что не мешало ему, однако, хвастать всюду родством с Ардагастом.
Зореславич обернулся к собравшимся:
— Скажите мне, как погиб Сандарз?
— Он на охоте отстал от своих. Они нашли его тело в этом святилище привязанным к дереву и утыканным стрелами. Голова была отрезана и насажена на кол, а сердце и лёгкие вынуты через горло, — сказал Санаг.
— Сколько было стрел? — спросил Акмар.
— Два десятка. Ваших, удмуртских, костяных!
— Мало! Такую жертву у нас приносят всем племенем. И головы не режут, сердца, лёгких не забирают! — торжествующе сказал шаман.
— Зато похоже точь-в-точь на то, чему нас Лихослав учил, — тихо сказала Лютица Вышате.
— Ты — верховный шаман. Хочешь оправдаться — вызови душу Сандарза, пусть она правду скажет! — не сдавался царь аргиппеев.
— Уже искал. Нигде не нашёл — ни в Верхнем мире, ни в Нижнем. Здесь чьи-то чары сильнее моих, — виновато опустил голову старик.
— Эти чары я знаю. И знаю, как их снять, но только на время. Дух убитого заточен в Нижнем мире и повинуется тому, у кого его сердце и лёгкие. Этот дух нельзя даже увидеть без особых заклятий. А чтобы вернуть его сюда хоть ненадолго, мне придётся спуститься за ним, — сказал Вышата.
— Только не вздумай лезть один! — решительно заявила Лютица. — Там всяких нечистых тварей столько — и с Секирой Богов в одиночку не справишься.
— Да уж, в эту крысиную яму — только с кошкой. Большой такой, жёлтой, — усмехнулся волхв.
— Нет, кошкой спущусь я. А Лютица... самой собой[13], — вмешалась Милана.
— И я пойду с вами, — сказал Акмар.
Но аргиппеи воспротивились:
— Ты, старый мошенник, и украл дух Сандарза. Теперь не улизнёшь ни в теле, ни в духе.
Посреди святилища развели костёр, и трое волхвов принялись плясать вокруг него, напевая заклятия. Вышата потрясал секирой, отмеченной знаками Солнца и Молнии. Это древнее оружие Ардагаст добыл в храме Чернобога на Черной горе в Карпатах, и сама Морана-Смерть убавила тогда грозную силу Секиры Богов. Длинные волосы волхва и чародеек метались по воздуху. Всё выше подскакивали трое, всё быстрее вертелись волчком и наконец упали наземь. Лишь духовный взор Акмара разглядел, как над лежащими телами поднялись три полупрозрачные фигуры — мужчины с секирой, львицы и кошки — и тут же исчезли под землёй.
Довольно долго все стояли молча. Потом над пламенем костра проступила фигура бритоголового узкоглазого человека в аргиппейской одежде. Этот образ тоже был полупрозрачен и колебался, словно марево, но видели его все.
— Сандарз! Скажи, кому я должен мстить за тебя? — воскликнул Санаг.
— Бесову племени! Ведьма-сорока завела меня сюда, а убил Саудев с его родичами. Моё сердце и лёгкие — в пещере аждахи под Чёртовым городком... Сожгите их... освободите меня... — Призрак выговаривал слова медленно, с усилием.
Вдруг земля под костром треснула, и в расселину провалилось всё — призрак, огонь, сам костёр. Осталась лишь яма с дымящими и гаснущими углями. Вышата с трудом поднялся, помог встать волхвиням. Милана достала серебряное зеркальце, взглянула и облегчённо вздохнула:
— Слава Ладе, телесные раны не проступили. Одна тварь всё лицо исполосовала. Ничего, духовные раны долго не болят.
Лютица с помощью мужа перевязывала руку. Для неё духовный бой в преисподней кончился хуже.
В раскосых глазах Санага бушевала ярость, готовая вырваться наружу. Стиснув плеть, он обернулся к своим аргиппеям, но тут Зарина легонько сжала его руку, что-то шепнула и заговорила, обращаясь к росам:
— К востоку отсюда, у Чёртова городка, в Белую реку Ра впадает Чёрная[14]. Злая река: путь ей проложил чёрный конь, что вырвался из Нижнего мира. На ней живёт род девата — бесово племя. Их предок убил чёрта и женился на чертовке. Ещё недавно Чёртов городок был царским зимовником аргиппеев. И вдруг в пещере под ним появился змей — аждаха. Он разорил зимовник, а царя убил одним ударом хвоста. Усмирить змея смог только Саудев, Чёрный Бес, главный шаман рода девата. Теперь он — хозяин в городке...
— И в племени! — порывисто произнёс Санаг. — Это он указывает, какие жертвы и когда приносить этой твари. А я хожу в набеги, чтобы добыть ей скота на прокорм. А она уже жрёт людей, и с каждым съеденным человеком у неё вырастает новая голова. Прости, Акмар, отец, что я заподозрил твой народ, когда среди аргиппеев есть своё бесово племя! — Он яростно обернулся к знатным соплеменникам: — Это вы, трусы, твердили всем, что аждаху одолеть нельзя иначе как чарами и что я погублю всё племя, если решусь с ней сразиться!
— Ваши старейшины боятся не аждахи, а тебя, царя. Если ты станешь победителем змея, тебя будут почитать больше, чем их. Нам бы такого змея, я уж нашёл бы, что с ним сделать! — горько усмехнулся Ядыгар.
Перепуганный Акмар, побледнев, зашептал молитву.
— А больше всего они боятся меня! — Зарина с насмешкой взглянула на старейшин. — Как же, царём правит водяная чертовка! Ведь «пери» и «дэв-пери» здесь зовут бесов и бесовок. Вот и дожили, что правят аргиппеями не царь, не царица и не старейшины, а Чёрный Бес. Разве кто-нибудь из старейшин на совете смеет возразить ему?
— Совсем страшные времена настали! — вздохнул Идна. — У вас аждаха, у нас какие-то новые лесные черти: чёрные медведи на конях...
— Эти черти — по мою душу. Только не медведи они и не черти, а ещё хуже: два полумедведя и люди, что чертям служат, — сказал Ардагаст.
— А ведьма-сорока — сестра тех Медведичей, — добавил Вышата. — Домолились вы тут чертям и чёрным шаманам, что они стали войны затевать.
— Эх вы, цари, старейшины! Сколько родов и племён погубить могли сейчас, если бы не мы, волхвы? — с неожиданной злостью воскликнула Милана и прижала ладони к щекам. — Ой, всё лицо горит!
— Ты не права, женщина! — сказал Сигвульф. — Это наш Ардагаст не дал заманить три народа в ловушку. Клянусь копьём Одина, мало я видел конунгов, способных отказаться от войны не из-за слабости! — Он поцеловал жену в одну щёку и погладил по другой.
Санаг выхватил меч и воткнул его в землю:
— Довольно! Клянусь этим мечом — если я не покончу со змеем и чёрным шаманом, не буду достоин зваться царём! Смерть бесову племени!
Рядом вонзил свой клинок Ядыгар:
— Если я не помогу тебе в этом — пусть покарает меня Инмар!
— Из-за меня бесовы слуги хотели опустошить войной ваш край. Клянусь Солнцем — я уничтожу их гнездо!
Возле двух мечей вонзился третий — с золотой рукоятью. На его индийском клинке была видна надпись: «Куджула Кадфиз, великий царь Царей кушан». Этот меч вождь кушан подарил своему дружиннику, которому был обязан владычеством над Бактрией и Индией.
— Удивительно! До чего же я недооцениваю этих скифов! Я, Аполлоний из Тианы...
Старик с длинными белоснежными волосами и высоким лбом откинулся на спинку кресла. На столе, заваленном свитками, картами, магическими чертежами, перед ним стояло серебряное зеркало с бронзовым ободком, на который были нанесены двенадцать знаков Солнца. Весь земной мир, обходимый Солнцем, был доступен этому зеркалу. Рядом сидел юноша с чёрными кудрями и проницательными тёмными глазами — Иосиф бар-Ноэми из Пантикапея.
12
3ихи — адыгское племя на Черноморском побережье Кавказа.
13
Лютица — львица (слав.).
14
Башкирские названия рек Белой и Уфы — Агидель (Белая Волга) и Караидель (Чёрная Волга).