Страница 13 из 50
- Шли бы вы домой, воевода. Простынете ведь.
- Ничего, я привык. В походах да на войне все равны.
Жан поднялся и расправил затёкшие плечи.
- Что с девушкой?
- Мы сделали всё, что могли... Драккати по-прежнему без сознания. Кровотечение мы остановили, но заживать будет долго.
- Но она выживет?
- На всё воля Родана. Он даёт жизнь, он её и забирает.
Жан шагнул к двери. Яирне нехотя скользнула в сторону, освобождая ему путь, и невольно прониклась уважением к его упрямству и тревоге за девушку.
Драккати лежала на грубо сколоченной постели - перебинтованная, накрытая чистой простынёй и одеялом.
Сердце сжалось. Жан присел на край кровати, бережно поправляя упавшие на лоб пряди каштановых волос. Как же ему хотелось ещё раз прикоснуться к этой удивительной девушке, сколько ночей ему казалось, что она рядом! Это было каким-то безумием - наяву касаться её волос, чувствовать шёлк её кожи...
Принц перевёл взгляд на краешек промокшей повязки, торчащей из-под одеяла, и стиснул зубы: "Лучше бы это был сон!".
Яирне валилась с ног от усталости. Но старый Беорн отправился спать, а раненную девушку было опасно оставлять без присмотра. Рана могла вновь закровить. Помощница тоже давно сопела в кресле. Звать женщин, что помогали Беорну, не хотелось. Они вполне справлялись с постельными принадлежностями и помощью по хозяйству, но лекарка была не уверена, что они справятся и с этим. Оставалось пить заваренную травку, от которой сон на какое-то время отступал, и неслышно, чтобы никого не разбудить, толочь в ступке целебные корешки. Благо эти корешки в изобилии произрастали на заднем дворе дома старейшины. От очага веяло теплом, которое в это сырое утро было весьма кстати.
- воевода Стааль... Идите домой. Пока ещё не все проснулись, вы успеете дойти.
Жан отвлекся от своих невесёлых мыслей:
- Успею до чего?
Яирне выразительно перевела взгляд на заляпанную кровью рубаху. Он все понял без слов. Идти в таком виде домой было, по меньшей мере, неприятно. Особенно зная, чья это кровь . Многие ведь видели, как он выносил её из палатки! Сплетен про него и так было предостаточно, но к таким сплетням он был не готов. Люди сами сделают выводы и приукрасят - только дай повод.
Жан нехотя оторвал взгляд от девушки, понимая, что лекарка права: как бы ни хотелось остаться, идти придётся именно сейчас.
- Я приду вечером.
И не успела захлопнуться за воеводой дверь, как в неё проскользнул красивый большой белоснежный кот. Яирне пыталась выгнать его веником, но кошар демонстративно улёгся у ног девушки, смиренно терпя побои и прижав уши. И лишь когда Яирне попыталась ухватить его за шиворот, он вздыбился и грозно зашипел, а затем снова улёгся, одарив её таким взглядом, что у неё пропала вся охота связываться с незваным гостем.
* * *
Зайцы, коты, волки, деревья, снова зайцы... Беспощадная череда какого-то хаоса . Снова тьма.
- Догоню, догоню, догоню мою льдинку!
Я хлопаю ладонями вслед весёлой белокурой хохотушке, едва научившейся переставлять маленькие ножки. Девочка, сияя от радости, бежит во весь дух. Потом останавливается, оборачивается и хитро смотрит на меня голубыми, как лёд глазищами.
- Поймая! Мам, я тебя поймая!
- Сайти, моя Сайти, - нежно шепчу я, уже никого не видя.
Тишина. Без времени, без пространства. Никаких мыслей, образов, воспоминаний. Словно чистый, неисчерканный лист. Чёрный, как сама Бездна.
Боль расколола тьму. Чья-то мокрая морда, счастливо урча, тыкалась мне в ухо, а тёплая, большая ладонь гладила моё лицо, осторожно подбираясь к волосам. Я приоткрыла глаза. Передо мной на полу сидел знакомый лессканец. Мне померещилось, что я всё ещё сплю - уж слишком нереальной была картина. Какое-то время я разглядывала его красивое, спокойное лицо, длинные волосы, водопадом струящиеся по отточенным в боях мускулам...
А ведь недавно он отшвырнул меня в угол палатки, словно ненужную куклу! Как будто я была в чём-то виновата...
Морда настойчиво тыкалась мне в ухо и щекотала усами шею. Я догадалась, что это кошка, только ведь у Беорна - похоже, я снова на злополучной койке - никогда не было кошек. В деревнях их было полно, но общинники редко обзаводились подобной живностью, зная, что рано или поздно могут уйти. Я попыталась избавиться хоть от чего-нибудь: либо от кошки, либо от ладони. Кошка обиженно мяукнула и умостилась в ногах. Белая, огромная - гораздо больше привычных Васек и Мурок! А уж тяжёлая, зараза...
Черноволосый красавец, заметив моё движение, убрал руку и наклонился к моему лицу. В панике я зажмурила глаза, искренне надеясь, что сойду за спящую. Отпихнуть я его не могла - сил не было, да и лежала я на животе, вывернув голову. Так что поцелуй пришёлся в краешек губ.
Сердце заколотилось о ребра. Где же Беорн?
- Драккати, девочка моя... - Жан поцеловал меня в щёку. - Как же я рад, что тебе лучше, родная!
Ещё один поцелуй в висок.
Ой, мама! Кажется, я что-то пропустила!!! Почему я родная? И вот зачем он сейчас это делает? Ощущения такие... странные!
Прокручивая в памяти последний интригующий момент , я осознала одну крайне важную в данный момент деталь:
- Пить хочу.
Он улыбнулся. Не знала, что Жан может так мило улыбаться! Что-то тёплое было в его взгляде, и от этого хотелось натянуть на себя одеяло по самую макушку. Жаль только, сил не было.
- Кати, я дам тебе воды, только мне придётся тебя поднять. Думаю, будет больно.
- А мне можно... шевелиться?
Спина и плечо взрывались болью при каждом движении, но возможность изменить положение затёкшего тела радовала гораздо больше перспективы боли.
- Можно, коли не шибко.
Я скосила глаза на улыбающегося старейшину и искренне обрадовалась его присутствию. Если он рядом, значит, всё в порядке!
- Пойду, прогуляюсь, погодка-то нынче уж больно хороша. Понадоблюсь - я в кухне. Старейшина оперся на свой посох, закинул на плечо мешок и, подмигнув, оставил нас. Я тоскливо проводила его взглядом, сама не зная, окликнуть его или нет. Меня смущало поведение молодого воеводы, но с другой стороны, ему было легче хотя бы поднять меня, чтобы дать мне, наконец, попить.
Меня осторожно сгребли в охапку вместе с одеялом. Я стиснула зубы - было больно, бездна раздери! Ещё и шея затекла! воевода бережно усадил меня к себе на колени и, наконец, дал воды. Я жадно пила, наслаждаясь каждой каплей. Тело неприятно покалывало иголочками, рука ныла. Как говорил Беорн: "Раз болит, значит, живое!". Радости, правда, по этому поводу было мало.
- Сколько я лежала?
Жан задумался:
- Два дня. Уже почти три, если быть точным.
Ого! Ну, хоть не зря пострадала...
- Аника жива?
- Все целы, - тихо ответил он. - Кати, скажи мне только одно: что у вас случилось? Вы из-за меня, что ли, дрались? И не смотри на меня так укоризненно!
Да больно надо!
- Ты почаще разбивай женские сердца и не такое повидаешь..., - буркнула я. - Жить она не хотела! Ещё чего придумала, из-за мужчины на нож бросаться!
- О, Родан...
Жан застонал и уткнулся в моё бесчувственное плечо. Я могла, должна была его оттолкнуть, но... Что-то внутри меня подсказывало, что делать этого не нужно.
- Ты очень храбрая девушка, Драккати, - качнул головой воевода. - У тебя будет всё, что пожелаешь, только поправляйся...
- Не стоит , - смущённо отвернулась я.
Хотелось встать. Очень. Стиснув зубы, я потянулась ногами к полу, придерживая одной рукой одеяло. Левая по-прежнему слушалась плохо.
- Ты куда? - он перехватил меня рукой поперёк талии, притягивая обратно к себе.
- Хочу размяться.
Размяться и перестать дрожать от... его прикосновений и взглядов! Он же обнимает, обнимает!
- Только очнулась, а уже рвёшься встать, - укоризненно заметил Жан.
Голос у него был глубокий, мягкий, низкий. И глаза красивые - не то серые, не то синие. Как пасмурное небо. Я давно заметила, что они меняют цвет в зависимости от настроения или освещения. Глядя в эти удивительные серо-синие глаза, я тихо попросила: