Страница 19 из 34
Джейк уже листал свою записную книжку:
- Сию минуту, мсье…
Тараканцев подбежал и вырвал у Кортеца трубку:
- Ведите себя прилично! Вы в чужом доме!
Кортец развел руками:
- Но вы же сами хотели позвонить. Зачем медлить?…
Тараканцев зашагал по комнате. Его трясло, как в лихорадке. Тон Кортеца и его уверенность сбили несчастного Лжедимитрия с толку. Шутка ли сказать! Он за гроши продал ловкому агенту два ценнейших шедевра русского искусства!.. И кто поверит, будто он, Тараканцев, не знал, что именно находится под жалкой мазней, под двумя посредственными пейзажами?
Подставив под люстру волосатые пальцы, Кортец любовался игрой камней на своих перстнях. Джейк своими зелеными веками посылал в потолок непонятные сигналы.
Молчание длилось минуты две. Слышны были лишь подавленные вздохи Лирики за стеной и взволнованное сопение Лютеции Гавриловны, прильнувшей ухом к двери.
- Где оба полотна? - спросил наконец Тараканцев.
- В гостинице, мсье, - подавшись вперед, вежливо сообщил - Джейк.
- Милости просим завтра утром к нам! - сказал Кортец. - Прихватите с собой профессора Кончаковского. Он большой специалист по Боровиковскому.
- Ни в какие гостиницы я не поеду! - хмуро проворчал Тараканцев. - Приезжайте сюда завтра вечером сами. Я и без Кончаковского во всем разберусь…
- Очень хорошо! - с нескрываемым удовольствием согласился Кортец. Он заранее был уверен, что Кончаковского Тараканцев в это дело не впутает.
Тараканцев сел и задумался.
Кортец подсел к нему и постарался говорить как можно задушевнее:
- Дмитрий Петрович, душа моя! Не сердитесь. Конечно, вы тут ни при чем. Кто-то во время революции замазал Боровиковского, чтоб не реквизировали. Вот и все. Я обещаю вам, что, как только мы с Жаком вернемся из монастыря, оба полотна будут ваши. Вы можете их сжечь или преподнести как открытие и прославиться…
- Что вы будете искать в этом монастыре? - угрюмо глядя на Кортеца, спросил Тараканцев.
- Там погребен боярин Бельский, друг Ивана Грозного. У Жака есть сведения, что в гроб Бельского положена одна интересная древняя рукопись.
- Византийская антология Агафия пятого века, - с большой готовностью пояснил Джейк. - Ко мне попал от одного из эмигрантов ее титульный лист…
Он извлек из внутреннего кармана и передал Тараканцеву свернутый в трубку и заправленный в ватманскую бумагу пергамент. Тот долго и внимательно разглядывал его, а возвращая, сказал:
- Не думаю, чтобы вы что-либо там нашли. Все ценное вывезено. Остальное учтено и хранится в местном музее.
Кортец засмеялся и легонько хлопнул Тараканцева по плечу.
- Наша жизнь осмыслена только в том случае, если мы ежедневно отправляемся на охоту за счастьем, Дмитрий Петрович, - произнес он философски. - Почему бы нам, скромным туристам, не поохотиться за счастьем на севере России, в романтическом древнем монастыре?
- Я уже сказал: вам никто не разрешит заниматься там раскопками! - холодно молвил Тараканцев.
- Мне - нет, а вот этому юноше разрешат, - кивнул на Джейка Кортец.
- Почему вы так думаете? - насмешливо поглядев на Джейка, спросил хозяин дома.
- Жак, продемонстрируйте товарищу Тараканцеву свои документы! - коротко приказал Кортец.
Джейк встал, быстро извлек из кармана бумажник и протянул Тараканцеву какой-то документ. Тот развернул, прочел и ахнул: он держал в руках командировочное удостоверение на бланке своего учреждения, с печатью и за своей подписью. Да, это была его собственная подпись: мелкая, замысловатая, с хитрыми закорючками. В удостоверении сказано было, что научный сотрудник Георгий Иванович Богемский направляется для исследовательской работы туда-то и туда-то…
Тараканцев поправил очки и внимательно поглядел на Джейка: «Диверсант? Шпион? А что, если его сцапают?… Нет, чепуха!.. Легко можно будет установить, что удостоверение сфабриковано».
Он вернул документ и, криво усмехнувшись, сказал:
- Сразу видно, что вы «сын состоятельных родителей».
Джейк промолчал и сел на свое место. Но Кортец весело рассмеялся:
- Его родители были совсем бездетны, Дмитрий Петрович. Пусть им легко будет на том свете…
Тараканцев встал:
- Итак, завтра в это же время я жду вас, - холодно произнес он.
Не рассчитывая на рукопожатие, Кортец поклонился с сияющим лицом:
- Непременно, душа моя! Только я не смогу приехать. Приедет Жак и привезет пока одно полотно. А потом можно будет посмотреть и второй шедевр…
В комнату ввалилась Лютеция Гавриловна, за нею неуверенно вошла Лирика.
- Как?! Вы уже уходите? - оживленно спросила мадам.
- К сожалению, нам пора, - сказал Кортец и приложился к мощной руке Лютеции.
То же самое проделал Джейк.
- Ваш муж стал бы великим человеком, мадам, если бы в Советском Союзе ценили истинный ум, - льстивым тоном произнес Кортец и поцеловал руку Лирике.
Тараканцев остался в комнате, так и не решив, нужно ли ему провожать гостей или нет…
- Ум! Великим человеком стал бы! - зарычала Лютеция, когда за Кортецом и Джейком захлопнулась дверь. - Ему люди предлагают выгодное дело, суют деньги, а он из себя святого корчит…
- Лютеция Гавриловна! - истерически завизжал Тараканцев. - Извольте замолчать!
- Мама, отстань, пожалуйста! - окрысилась Лирика.
- Я замолчу! - грозно сказала мадам. - Но теперь и вы, Лжедимитрий Петрович, будете молчать, как жареный судак. Эти господа вас так зажмут в кулак, что вы и не пикнете…
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ПРОГУЛКИ ПО МОНАСТЫРЮ
Провожаемые строгими глазами святых, изображенных на стенах массивных каменных ворот, Тася и Волошин прошли под сводами монастырской надвратной церкви и, остановившись, оглянулись… Стройная, парящая з небесной синеве одноглавая церковка напоминала Царевну-Лебедь, чудесную девушку из сказки Пушкина.
Тася сказала об этом Волошину. Тот быстро согласился, но не удержался от искушения пошутить.
- Этой девушке всего лишь 400 лет! Я уверен, что так же, как и Царевну-Лебедь, ее создал поэт, Настенька.
Да, поэт, - повторил он. - Но, обратите внимание, своим произведением он явно протестует против «загробных мух» и говорит лишь о вечной жизни.
Тася засмеялась.
- Как я довольна, что приехала сюда! Я вижу живые чудеса древнего зодчества! Это все создали талантливые русские люди.
Тася и Волошин шли по тенистым аллеям главного монастырского двора.
- Пойдемте на задний двор. Я хочу осмотреть ту церковушку, о которой нам вчера вечером рассказывал профессор Стрелецкий, - сказала Тася.
Дворов, в монастыре было пять, их отделяли друг от друга стены и ограды; вместе же обширностью своей территории они превосходили территорию московского Кремля и все были разные.
- Не понимаю, почему их пять? - спросила Тася.
- А я объясню вам, - сказал Волошин Он уже свыкся с ролью профессионального гида и, начитавшись в Вологде справочной литературы, охотно давал объяснения своей спутнице.
- Дело в том, что мы с вами находимся не только в бывшем монастыре, но и в бывшей крепости. Да. да! Это был крупный военный опорный пункт на севере Московской Руси Враги не могли углубиться на юг, миновав эту крепость. Здесь стоял сильный гарнизон, который мог мобилизовать население и ударить интервентам в тыл. Взять приступом эту крепость было невозможно… Вы обратили внимание, что стены крепости почти везде окружены озером? Они так же высоки и неприступны, как стены московского Кремля, а башни даже выше и шире в обхвате, нежели башни кремлевские…