Страница 18 из 34
Кортец протиснулся в дверь, поцеловал пахнущую детским мылом генеральскую длань Лютеции и отрекомендовался:
- Педро Хорхе Кортец! А это мой молодой друг, Жак Бодуэн.
Джейк Бельский приложился к руке Лютеции и, поморгав, сказал:
- Я счастлив с вами познакомиться, мадам…
- Моя дочь, Лирика Аполлоновна, супруга Лже… супруга Дмитрия Петровича. - овладев своим фельдфебельским голосом, сказала мадам и ввела гостей в наспех убранную комнату.
На Лирику страшно было смотреть. Ее почти не имеющая точных очертаний фигура была облачена в шелковое платье цвета багрового и тревожного, как пожар. Парижская горничная Кортеца Мадлен со своими ресницами и огненными губами могла бы показаться рядом с ней простой пастушкой. Рыжие и жесткие космы Лирики были взвихрены и торчали, как наэлектризованные; натертые ладошками щеки пылали; подведенные глаза метали молнии, а высокоподтянутый бюст колыхался и наступал, как девятый вал на картине Айвазовского. Она была, пожалуй, похожа на жену подлинного Лжедимитрия - Марину Мнишек, которую после расправы с самозванцем изрядно потрепала толпа восставших.
Через несколько минут все освоились и завязался «светский разговор». Гости учтиво восхищались красивыми домами новой, социалистической Москвы, а хозяев больше интересовал старый, капиталистический Париж.
- Правда ли, мсье Кортец, что в Париже американские офицеры среди бела дня похищают девушек? - спросила Лирика.
- Увы, это так, мадам, - с грустью ответил «потомок великого конквистадора». - Но только не всех похищают, а… некоторых. И не днем, а ночью.
Мадам уже поставила на стол кофе, булочки, масло, зернистую икру…
В глазах Кортеца при виде икры появился плотоядный огонек.
- Икра! Зернистая!.. Жак, вы когда-нибудь видели живую сказку? - спросил он.
- Нет, - чистосердечно сознался Джейк.
В этот момент в передней щелкнул замок, и в квартиру ворвался Тараканцев. Он именно ворвался, а не вошел. Сообщение жены о том, что к нему в дом направляются какие-то иностранцы, всполошило Лжедимитрия так сильно, что он первый раз в жизни дезертировал с совещания…
Тараканцев бросил шляпу и, протирая окуляры, оправленные золотом, вошел в комнату.
Гости встали.
- Мсье Кортец и мсье Бодуэн!.. - торжественно представила гостей Лирика. - Они ждут тебя, Дмитрий.
Иностранцы поклонились и пожали руку сильно встревоженному хозяину.
- Очень приятно… очень приятно… - забормотал Лжедимитрий, обшаривая неожиданных гостей своими бегающими, рысьими глазами. - Прошу садиться… Чем обязан, господа?
Кортец засмеялся:
- Нет, я вижу, что вы меня не узнаете, товарищ Тараканцев, - сказал он и печально покачал головой. - Да и как узнать! Двадцать лет не видались… Я постарел, растолстел. А вы все такой же. И бородка та же, и золотые очки…
- Позвольте! - наморщив лоб, сказал Тараканцев. - Кортец? Агент антикварного треста?!
- Увы, это я, Дмитрий Петрович… Торгсин. Кое-какие картины… Коптское евангелие…
- Как же, конечно, помню! - без всякого восторга произнес Тараканцев. - Педро Хорхе Кортец?
- Совершенно верно! У вас феноменальная память на имена… А это мой юный друг, такой же вольный турист, как и я, Жак Бодуэн.
Джейк поклонился.
- Очень приятно, - сказал замороженным голосом Тараканцев. - Я могу быть вам чем-нибудь полезен, господа?
- Мне очень неприятно вас беспокоить, Дмитрий Петрович, - сладко начал Кортец, - но мой друг, Жак Бодуэн, сын состоятельных родителей, изучает древнее восточное искусство. Ему нужно побывать в некоторых ваших музеях…
У Тараканцева отлегло, он успокоился и с любопытством посмотрел на «Жака Бодуэна». Тот заискивающе моргал и глядел на Лжедимитрия с детской просительной улыбкой.
- Конечно! Пожалуйста! Для туристов у нас везде открыты двери, - сказал Тараканцев в, подтверждая свои слова жестом, широко развел руками.
- Пользуясь давним знакомством с вами, Дмитрий Петрович, я хотел просить вас, чтобы вы посоветовали, наметили мсье Бодуэну маршрут, - сказал Кортец и, оглянувшись на дам, добавил виноватым тоном: - Впрочем, боюсь, что это будет разговор скучный и утомительный для наших прекрасных Дам.
Практичная Лютеция Гавриловна сразу сообразила, что парижские гости явились не за музейными советами, а по какому-то более важному делу.
- Рика, дорогая! Я давно собираюсь показать тебе кружева, которые подарил мне граф Фридрих Мария… - нежно пробасила она и, взяв за руку свою недогадливую дочь, увлекла ее в соседнюю комнату.
ДВА НЕИЗВЕСТНЫХ ПОРТРЕТА
- Мы с вами, Дмитрий Петрович, беседуем уже полчаса и никак не можем договориться, - печально склонив голову набок, сказал Кортец.
Тараканцев нервно забарабанил пальцами по столу:
- И никогда не договоримся, господин Кортец. Я ничем не могу помочь вам. Никакие ваши гонорары мне не нужны. А раскопки производить в нашем монастыре вряд ли кто вам разрешит. Даже на концессионных началах.
Кортец остановился у подоконника и сосредоточил свое внимание на каком-то ядовито-зеленом кактусе, похожем на опухоль.
- Печально! - со вздохом сказал он, повернувшись к Тараканцеву. - У вас здесь действительно что-то произошло, что-то изменилось.
- Да, мсье Кортец, времена Торгсина канули в вечность, - ухмыльнувшись в бороду, ответил Тараканцев. - Сейчас мы ведем культурный обмен с заграницей, но не продадим уже ни одного ценного произведения искусства.
- Дух времени изменился, - не то спросил, не то констатировал Кортец.
- Совершенно верно…
- Но я не верю, чтобы изменились люди, которые с легким сердцем меняли шедевры искусства на крупорушки, многозначительно глядя на Тараканцева, пророкотал Кортец.
Лжедимитрий насторожился:
- Не знаю, кого вы имеете в виду. Я лично вам ни одного шедевра не продал.
- Дмитрий Петрович! - с подозрительной искренностью сказал Кортец, приблизившись к Тараканцеву. - Я тоже так думал. Но однажды… Это было совсем недавно, в Париже… Я убедился, что вы, может быть - сами того не зная, все же продали мне два шедевра, два неизвестных портрета кисти Боровиковского…
Тараканцев даже привстал от неожиданности:
- Что такое? Я вас не понимаю…
- Жак, душа моя! Объясните товарищу Тараканцеву то, чего он не понимает, - обратился Кортец к Джейку, тихонько сидевшему в стороне и безучастно разглядывавшему физиономию Тараканцева, тщательно упакованную в дьячковскую бородку.
- С удовольствием, мсье, - сказал Джейк и, вынув из большого конверта две цветные репродукции, положил их на стол перед встревоженным Тараканцевым.
- Это два пейзажа. Они были куплены мсье Кортецом в России и проданы мне. С помощью рентгена я убедился, что под верхним слоем находится еще одно изображение.
Джейк вынул из конверта новые репродукции и, как продавец перед покупателем, положил их перед Тараканцевым:
- А здесь уже запечатлен процесс расчистки. Вот лицо… рука… часть фона… вот подпись… У нас имеется заключение крупных художников, подтверждающих, что пейзажи были нанесены на портреты работы Боровиковского…
- …и проданы мне за гроши с разрешения эксперта Дмитрия Петровича Тараканцева, - продолжил Кортец, иронически глядя на помертвевшее лицо Лжедимитрия. - Прикажете показать купчую?…
Тараканцев, как две- свинцовые пули, вонзил свои глаза в холеную, самоуверенную морду Кортеца. С минуту он молчал, наконец хрипло пролаял:
- Жулики! Шантажисты! Я сейчас же позвоню в эмвэдэ!
Джейк деловито сложил в конверт репродукции и уселся на прежнее место все с тем же видом невинного дитяти.
Кортец покачал головой:
- Ругаться не надо, Дмитрий Петрович. Это ни к чему. А позвонить в эмвэдэ нужно. Пускай разберутся в этом темном деле…
Он подошел к телефону и снял трубку:
- Жак, номер телефона эмвэдэ?