Письма

Если вы цените ваше счастье, Елена, берегитесь этой женщины! Она не прекратила свои преследования здесь. Моя бедная Виргиния была постоянно мучима (хотя не обманута) ее анонимными письмами и на своем смертном ложе объявила, что мистрис Э. была ее убийцей. Не имел ли я право ненавидеть этого злого духа и предостерегать вас от нее? Вы поймете теперь, что я разумею, говоря, что единственная вещь, которую я не нашел возможной простить мистрис Осгуд, это то, что она приняла мистрис Э.

Берегите ваше здоровье, милая, милая Елена, и, быть может, все еще будет хорошо. Простите меня, что я позволяю этим обидам так захватывать меня - я не чувствовал их так горько, пока они не угрожали лишить меня вас... но ради вас, милая, я постараюсь быть спокойным.

Ваши строки "К Арктуру" поистине прекрасны.

[Подписи нет]

ЭДГАР ПО К ЕЛЕНЕ УИТМАН

[Без даты]

Никакой вызов ни в каком нагромождении не заставит меня говорить дурно о вас даже в мою собственную защиту. Если бы, чтоб защитить себя от клеветы, как бы она ни была незаслуженна, или как бы она ни была нестерпима, я увижу необходимым прибегнуть к объяснениям, которые могли бы быть осуждающими для вас или мучительными; самым торжественным образом я уверяю вас, что я терпеливо снесу такую клевету, скорее чем воспользуюсь каким-либо из таких средств ее опровергнуть. Итак, вы видите, до этого предела я весь в вашей власти - но, давая вам такое уверенье, не вправе ли я просить у вас некоторой сдержанности взамен?.. Что вы каким-нибудь образом поддержали эту жалкую ложь, я не верю и не могу поверить - кто-то, равно ваш враг и мой, был ее автором - но о чем я вас прошу, это написать мне тотчас несколько строк в объяснение... Я могу опровергнуть утверждаемые факты самым удовлетворительным образом - но, может быть, нет надобности опровергать то, чего, я чувствую с полным доверием, не утверждали вы - ваше простое отрицание есть все, чего я хочу - вы, конечно, напишете мне немедленно по получении этого... Небо знает, как не хотел бы я ранить или огорчить вас!.. Да защитит вас Небо от всего злого!.. Пусть мои писания и действия говорят за себя сами. Моим намерением было сказать просто, что наш брак отложен просто по причине вашего нездоровья. Или вы сказали, или вы сделали что-нибудь, что может мешать так обосновать наш разрыв? Если нет, я буду настаивать на этом утверждении, и, таким образом, все это несчастное дело спокойно замрет.

[Подписи нет]

МИСТРИС КЛЕММ К АННИ

Моя милая Анни, - Бог услышал мои молитвы и еще раз вернул мне моего бедного любимого Эдди. Но каким измененным?! Я едва узнала его. Я была почти полубезумной, не имея от него вестей, и знала, что случилось что-то страшное, и, о! как близка я была к тому, чтобы потерять его. Но наш благой и добрый Бог спас его. Кровь холодеет вокруг моего сердца, когда я об этом подумаю. Я читала его письмо к вам и сказала ему, что считаю это очень себялюбивым желать, чтоб вы приехали; потому что я знаю, любимое мое дитя, это было бы неудобно... Эдди сказал мне о всей вашей доброте к нему. Бог да благословит вас за нее, родная моя любимица. Я прошу вас, пишите часто. Он бредил всю ночь о вас, но теперь он спокойнее. Я тоже очень больна, но сделаю все, что могу, чтобы утешить и развеселить его. Как я чувствовала за вас, милая - милая, когда я читала страшный рассказ о смерти вашего бедного двоюродного брата. Слышали ли вы что-нибудь о мистрис Л. - со времени ее трагического выступления? Она мне никогда не нравилась, я говорила это с самого начала. Скажите мне о ней все.

Прощайте, моя милая, Ваша родная М. К.

Ноябрь 16-го 1848

ЭДГАР ПО К АННИ

Фордгам, ноября 16-го, 1848

О, Анни, Анни! какие жестокие мысли... должны были мучить ваше сердце во время этих последних страшных двух недель, когда вы ничего не имели от меня, ни даже одного малого слова, которое бы сказало вам, что я еще жив... Но, Анни, я знаю, что вы чувствовали слишком глубоко свойство моей любви к вам, чтобы сомневаться в этом хотя бы на мгновенье, и эта мысль была моим облегчением в горькой моей скорби. Я мог бы снести, чтобы вы вообразили какое угодно другое зло, кроме этого одного - что моя душа была неверна вашей. Зачем я не с вами сейчас, я сжал бы вашу милую руку в моей и глубоко бы заглянул в ясное небо ваших глаз; и слова, которые теперь я могу только написать, могли бы проникнуть в ваше сердце и заставить вас понять, что это есть, что я хотел бы сказать... Но - о, моя собственная, нежная сестра Анни, мой чистый красивый ангел... как объясню я вам горькую, горькую боль, которая терзала меня с тех пор, как я вас оставил? Вы видели, вы чувствовали агонию печали, с которой я сказал вам "Прощайте" - вы вспомните мое выражение, такое мрачное - выражение страшного, ужасающего предчувствия Зла. Поистине - поистине мне казалось, что Смерть приближалась ко мне даже тогда и что я был вовлечен в тень, которая шла перед ней... Я говорил себе: "Это в последний раз, пока мы не встретимся в Небе". Я не помню ясно ничего с этого мгновенья до тех пор, как я очутился в Провиденсе. Я лег спать и проплакал всю долгую, долгую чудовищную ночь Отчаяния - когда день занялся, я встал и попытался успокоить мой ум быстрою прогулкой на холодном остром воздухе - но все было напрасно - Демон продолжал меня мучить. Наконец, я добыл две унции настоя из опиума и, не возвращаясь в мою гостиницу, сел в обратный поезд, направляющийся в Бостон. По приезде я написал вам письмо, в котором открыл все мое сердце вам - вам... я сказал вам, как моя борьба больше того, что я могу вынести... я потом напомнил вам о том священном обещании, которое было последним, потребованным мною у вас при разлуке - обещании, что, при каких бы то ни было обстоятельствах, вы пришли бы ко мне к моей постели смертной. Я умолял вас прийти теперь, упоминая место, где меня можно найти в Бостоне. Написав это письмо, я проглотил около половины опиума и поспешил на почтамт - намереваясь не принимать остального, пока я не увижу вас - потому что я не сомневался ни минуты, что Анни исполнит свое священное обещание. Но я не рассчитал силы опиума, ибо, прежде чем я достиг почтамта, рассудок мой совершенно исчез, и письмо не было отправлено. Позвольте мне обойти молчанием - любимая сестра моя, чудовищные ужасы, которые за этим последовали. Некий друг был близко, он помог мне, и (если это может быть названо спасением) спас меня, но только за эти последние три дня я сделался способен припомнить, что произошло в этот темный промежуток времени. Как кажется, после того как опиум был выброшен из желудка, я стал спокоен, и для случайного наблюдателя - был здоров - так что мне позволили вернуться в Провиденс...