Страница 32 из 34
События XVI–XVII вв. еще более замедлили процесс национально-государственной консолидации. Религиозный конфликт между католиками и протестантами быстро приобрел политический характер. Реформация становилась в германских землях средством защиты местных свобод не только от католической церкви, но и от имперских притязаний Габсбургов. Попытки императора Карла V восстановить вселенское католическое единство способствовали росту сепаратизма в дворянской элите. О моральном облике властителей в 1523 г. Лютер в трактате «О светской власти. В какой мере ей следует повиноваться» писал: «Знай также, что с сотворения мира мудрый князь – птица редкая, и еще более редок князь благочестивый. Обыкновенно они либо величайшие глупцы, либо крупнейшие злодеи на земле; всегда нужно ждать от них наихудшего – редко чего-либо хорошего». Однако именно князья, заинтересованные в укреплении собственных позиций, оказались способными противостоять натиску контрреформации. Личные амбиции, в совокупности с действиями Карла V, подтолкнули и католических и протестантских князей к союзу против подобной политики. Воплощением идентичности позиций католиков и протестантов стал Аугсбургский религиозный мир (1555), закрепивший принцип «чья власть, того и вера». Впоследствии, несмотря на решения Тридентского собора, даже в католических княжествах церковные учреждения оказались под властью территориальных князей.
Возрастанию роли князей способствовали многочисленные военные конфликты. Не считая Тридцатилетней войны, в период от Вестфальского мира 1648 г. до окончания Северной войны в 1721 г., германские княжества с разной долей участия были втянуты в десять крупномасштабных войн, общая продолжительность которых составила 65 лет. Кроме того, на ее территории разразились две крестьянские войны: 1625–1626 гг. – в Баварии и Верхней Австрии; в 1679 г. – в Богемии. Общие демографические потери от Тридцатилетней войны и связанных с нею эпидемий составили в Померании и Мекленбурге не менее 40 % населения. По обе стороны от линии Базель – Штеттин лежала 100 километровая полоса, где каждая провинция потеряла по 60–70 % обитателей. В таких условиях росла внутренняя миграция, население тянулось из деревни в город, под защиту стен. В итоге, если в 1623 г. в Вюртемберге плотность населения составляла 43 человека на квадратный километр (это приблизительная плотность для всех княжеств), то в 1700 г. в Померании она составила 8, Наймарке – 9, Восточной Пруссии –12 человек на квадратный километр. Но несмотря на рост городов, доля буржуа в составе населения оставалась минимальной.
Опорой местных монархов в таких условиях стало чиновничество, сформировавшееся из высокообразованных юристов. Преподаватели Галльского, Иенского, Хельмштедтского и других университетов заняли посты советников князей по правовым вопросам (Филипп фон Хемниц в Саксонии, Людвиг фон Зекендорф в Бранденбурге). Как знатоки международного права они выполняли дипломатические поручения. Профессура составила влиятельную группу так называемой территориальной буржуазии, которая начала отделяться от городской торгово-промышленной буржуазии уже в середине XVI в., поставив свое благосостояние в зависимость от крепости княжеской власти. Их трудами была подготовлена юридическая база княжеского абсолютизма, основанного на естественном, а не римском праве. На рубеже XVI–XVII вв. в университетах государственное право стало преподаваться как самостоятельная дисциплина. Возникла теория «камерализма», т. е. меркантилизма на территориальном уровне. Сложилась естественная патриархальная иерархия: Бог – земельный господин – глава семьи. Она строилась на принципе защиты одним человеком (князем) слабых индивидов.
Другой опорой абсолютизма стала армия, прежде всего офицерский корпус. Для мелкопоместных дворян, разорившихся от многочисленных потрясений, служба в княжеской армии стала единственным способом поправить свое благополучие. Военная профессия открывала перед ними возможность замещения государственных должностей, освобождения от фискальных сборов, приобретения имущества. Милитаризация юнкерства привела, в конечном счете, к формированию военно-государственного союза дворянства и монархии. Безоговорочное подчинение дворян интересам князя компенсировалось широкой программой государственной поддержки на местах. К тому же последствием войн стало распространение наемничества. Собственные войска сдавали герцог Брауншвейгский, графы Ганау, Аншпах, Вальдек и другие. Доход казны на местах в общей сложности составил 33 млн талеров. После того, как ландграф Гессенский во время войны американских колоний за независимость сдал Англии своих солдат, население княжества сократилось на 8 %.
До 1806 г. Габсбурги, стремясь сохранить видимость единства империи, вынуждены были идти по пути редуцирования центральной имперской власти. В 1658 г. Леопольд I даровал право на самостоятельную политику курфюрстам. Высшими по положению считались восемь курфюрстов. С 1692 г. появился девятый – Ганноверский. Если на съездах курфюрстов ранее проходили только выборы императоров и составлялись так называемые избирательные капитуляции, разграничивавшие компетенции курфюрстов и императора, то теперь они получили право решения всех вопросов общеимперского характера. Кроме того, курфюрстам по наследству принадлежали и некоторые имперские должности. Деятельность сейма, созванного в 1663 г., продолжалась до 1806 г., отчего он фактически институировался в общегерманское государственное устройство. Три курии: курфюрстов, князей и городов – решали вопросы раздачи чинов (генеральских и высших судебных), определяли монетные и таможенные регалии, имперские финансы. С неуклонным падением влияния бюргерских депутатов вся власть сосредоточилась в руках курфюрстов и 98 аристократов – 62 светских и 36 церковных. Так как по традиции столицей империи считалась Вена, а имперский сейм собирался в Регенсбурге, имперский суд – в Ветцларе, то со временем все текущие вопросы стали решаться на местах. В 1658 г. вторая курия провела решение о запрете созыва местных ландтагов и запрете жалоб в общегерманский Рейхстаг. Таким образом, административное подчинение на местах полностью было переключено на региональных князей.
В итоге, на территории Германии сложился княжеский абсолютизм с наличием распыленных мелких самостоятельных государств. В Вестфалии на территории в 1200 квадратных миль располагалось 52 государства. Во Франконии на 484 квадратных милях было 29 государств, аналогичная картина и в Швабии. За редким исключением, каждое суверенное государство не превышало площадь в 8 квадратных миль, что, впрочем, не мешало каждому суверену пользоваться всей полнотой власти.
Австрийская держава развивалась как сложный симбиоз народов, правовых и государственных традиций. С конца VIII в. данная территория входила в орбиту франкских интересов, с начала X в. – немецкой колонизаторской политики. Затем путем покупки земель и сложной системы династических браков в состав нового государственного образования вошли районы со славянским, итальянским, французским и голландским населением. В итоге здесь появились соответствующие традиции, юридические нормы и этнические особенности. На внутреннем рынке отсутствовал метрический стандарт, существовали разнообразные формы земельных отношений, имели хождение различные денежные единицы: австрийские фунты и шиллинги, голландские и венгерские гульдены, немецкие талеры, зальцбургские дукаты. Перед австрийскими монархами, таким образом, стояла почти неразрешимая задача: унифицировать нормы права и государственные институты, традиции, включая языковые.
Участие в различных военно-политических конфликтах, возникших в результате династических или союзнических обязательств, стало постоянным фактором развития австрийской монархии. Прямым следствием подобной практики была крайняя зависимость монарха от состояния казны, а точнее, от ростовщиков и банкиров. Предоставленные кредиты корона гасила раздачей государственных должностей, природными ресурсами и ленными владениями. Представители банкирских домов Фуггеров, Кохштеттеров, Вальзеров, Имхофов, Оппенхаймеров со временем превратились в мощную олигархическую прослойку, ставшую серьезным сдерживающим фактором развития и капитализма, и абсолютной монархии. Обратной стороной процесса стало господство в промышленности и торговле не национального капитала, а в основном немецкого (ганзейского). Одна из первых собственно австрийских мануфактур по переработке шерсти открылась в Линце только в 1672 г. В 1676 г. году возникла первая частная табачная мануфактура в Энсе, в 1697 г. – фабрика по производству шелка в Вене. Еще медленнее развивались окраины. Так в Словакии в 1825 г. значился единственный мануфактурист словак, а в Венгрии и Трансильвании национальной промышленной буржуазии не возникло. Все это приводило к неравномерности экономического развития отдельных частей страны, консервации феодальных отношений в деревне и корпоративному строю в городах. В целом слабое развитие новых социальных слоев усиливало влияние на абсолютизм старых сословно-феодальных институтов.